Пятеро смелых - Александр Тамоников

Она опустила руки, обмякла.

Грязный старик довольно ухмыльнулся, спрятал нож и снова взялся за пуговицы кофточки.

Спустя некоторое время она осталась в одних трусиках.

– Налейте мне вашей дряни, – прошептала женщина пересохшими губами и подняла с пола пустую пиалу.

Охранник щедро плеснул в посудину из бутылки.

Света медленно проглотила порцию арака, прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза.

Старик тотчас воспользовался моментом. Кряхтя и царапая нежную кожу жесткими пальцами, он стянул с нее тонкие трусики.

Восточный алкоголь оказался коварным. На вкус он не был приятным, но пился легко. В голове Светланы ударил колокол, резкость в глазах сменилась густым туманом. Из сознания уходила ясность, оставляя вместо себя безразличие к происходящему. Мышцы становились ватными и непослушными.

Обнаженная женщина встала, покачиваясь, сделала пару неверных шагов, подхватила кувшин с водой и подошла к туалетному ведру.

Пока она нависала над ведром, охранник выпил еще арака, достал из кармана длинную трубку, набил ее и закурил. По камере пополз специфический кисловатый запах иранского табака.

Светлана вернулась в угол, села на ворох тряпок. Она подтянула коленки, закрыла ладонями лицо и ощутила, как притупляются последние чувства.

Женщина изо всех сил пыталась представить рядом с собой Андрея – молодого, красивого и любящего ее мужчину. На несколько минут это помогло, а потом…

Светлана забылась и перестала воспринимать реальность. Она не видела грязного старика с лицом, перекошенным оскалом довольной улыбки. Не замечала, как он встал и торопливо скидывал с себя одежду, как подошел к ней вплотную, почти не ощущала прикосновений к себе.

А старик не терялся. Он оторвал от лица ладони женщины и грубо толкнул, заставил упасть на тряпье. Потом раздвинул ее ноги и елозил жилистыми шершавыми руками по нежному телу.

Светлана не представляла, сколько прошло времени с момента прихода в камеру этого омерзительного типа. Лежа на спине с закрытыми глазами, она лишь отсчитывала ритмичные толчки внизу живота.

Охранникам, прибывшим в Хавар, Гурди для отдыха выделил помещение над гаражом. Это была небольшая комнатка под плоской крышей с окном и широким топчаном. Если постараться, то на нем можно было улечься вшестером. Так и получалось. Трое заступали на смену, а шестеро отдыхали.

В эту комнатушку Вахид и намеревался отвести русскую длинноногую красотку.

Когда он приказал Ларисе покинуть камеру, двоюродная сестра с дрожью в голосе шепнула ей:

– Этот гад сказал, что мы им больше не нужны. Если будем сопротивляться, то нам перережут глотки. Поэтому делай все, что прикажут.

Эти слова лишь подтвердили худшие опасения Ларисы. Их похитили в Турции и переправили с Сирию ради костюмированного представления, снятого на видео в присутствии холеных западных журналистов. Все то, что было проговорено ими перед камерами, – форменная чушь и чудовищная ложь. Их заставили это сказать. А теперь, следуя преступной логике, от пленников надо было избавиться. Свидетелей грандиозных афер и обманов в живых никогда не оставляют.

Такие вот нехитрые выводы настолько ошеломили и подавили волю Ларисы, что даже воспоминания о дочери не помогали ей вернуть силы. Находясь в душной темной камере, она часто думала о своей девочке и о родителях, живущих в Подмосковье. Женщина все отчетливее понимала, что больше она их никогда не увидит.

Лариса едва держалась на ногах, когда молоденький охранник заставил ее выйти из камеры. По коридорам цокольного этажа она шла, покачиваясь и опираясь руками о стены. Взобраться по ступеням к выходу и вовсе не смогла.

Мальчишка подталкивал ее сзади. При этом он больше исследовал ее зад, чем помогал подняться. Но воля пленницы была сломлена, и сопротивления не последовало.

На ней была тонкая накидка со странными завязками спереди вместо пуговиц и темная длинная юбка на размер больше, чем нужно. На ногах – сандалии без каблуков. Подобные наряды на Востоке носит большинство представительниц слабого пола.

Юноша провел женщину через двор, мимо двухэтажного дома. Вечером здесь почти никого не было, хотя несколько часов назад сновал народ и бурлила работа. В предзакатный час два охранника скучали вдалеке возле ворот. Под камуфляжной сетью водитель возился с наполовину разобранным мотором автомобиля. На плоской крыше у пулемета дежурили еще двое. Пара патрульных обходила по периметру территорию усадьбы.

Мальчишка тащил Ларису, держа за запястье, словно боясь, что она убежит.

Поравнявшись с крыльцом дома, он ткнул в свою грудь пальцем и со значением произнес:

– Вахид.

Потом он вопросительно заглянул в ее серые глаза. Но пленница промолчала, даже не поглядела в его сторону.

Миновав часть двора, скрывавшуюся под натянутой камуфляжной сеткой, юноша уверенно свернул за угол дома и потянул женщину к боковому входу в гараж.

Внутри приличного по размерам помещения стояли на приколе три автомобиля: легковой «Форд», основательно покрытый пылью, внедорожник со снятыми колесами и относительно свежий пикап с крупнокалиберным пулеметом в кузове. Вдоль одной стены высились стеллажи с инструментом и запасными частями. Вдоль другой была устроена крутая лестница, ведущая на второй этаж. Неподалеку от ее нижних ступеней лежало большое колесо от грузовой машины.

Женщина ударилась ногой о протектор, но не вскрикнула и не остановилась. Она послушно повернула к лестнице и с трудом поднялась на несколько ступеней.

Тут мальчик, которому было лет четырнадцать-пятнадцать, заставил ее остановиться.

Ларисе было безразлично, кто и куда ее ведет, что с ней произойдет через минуту или на следующий день, если тот вообще наступит.

Стоя на три ступеньки ниже, юнец разорвал завязки на ее накидке и ощупал грудь, что-то страстно приговаривая. Его пальцы от волнения тряслись, на лбу выступили капельки пота, а щеки покрылись таким густым румянцем, что родимое пятно в форме оливы почти потерялось.

Потом он приподнял длинный подол юбки и замер. От вида женского нижнего белья у бедолаги перехватило дыхание.

Дрожащей ладошкой он робко прикоснулся к коленке со ссадиной, провел пальцами по бедру, потрогал кружевные полупрозрачные трусики. Мальчишка, путаясь в плотном материале юбки, принялся неумело тянуть их вниз.

На эту выходку тоже не последовало никакой реакции. Лариса по-прежнему стояла как изваяние. Только странные тягучие мысли появлялись в голове сами собой, лениво проплывали и исчезали без следа.

«Должно быть, я первая женщина в его жизни, – думала она. – Кажется, на Востоке дети созревают рано. Судя по волнению и огромному интересу к тому, что скрывает мое нижнее белье, этот мальчик уже созрел».

А мальчик продолжал сопеть и пыжиться. Он так старательно пытался завладеть ее трусиками, словно это был ценнейший трофей, добытый в неравном кровопролитном бою.