Биография наших дней. Книга первая - Аля Ибель

Да, вы не ослышались, я возвращалась в Москву. Однажды теплым осенним деньком мне позвонила Марина. Она редко мне звонила, да и я тоже. Мне не хотелось с ней общаться часто, боялась, что мои былые чувства нахлынут вновь и маска каменной леди упадет с моего лица, что ни в коем случае не должно было произойти. Но в этот раз я взяла трубку. Марина просила приехать в Москву, стать крестной для её сына Глеба. Я его ни разу не видела, да и даже не знала, когда подруга его родила. Мне было все равно. Но когда она сказала о том, что хочет, чтобы я была крестной, что-то во мне ёкнуло, и я согласилась. Остин был этому не рад, что я возвращаюсь на родину и без него. Я его убедила, что это срочно и он, скрипя сердцем, отпустил меня. В принципе, если бы даже не отпустил, я все равно уехала бы. Муж мне был не указ.

Я очень боялась возвращаться на родину, хотя и очень хотела. Жесткая заграничная атмосфера порядком меня достала и я боялась, что сердце мое скоро треснет от окаменелости, и я превращусь в холодный серый камень. А, возвращаясь на родину, я рисковала тем, что былые чувства на меня накатят вновь и я снова стану той девочкой с каштановыми волосами и веселой улыбкой, которую однажды жестоко предали, и судьба воткнула нож в спину. Я держалась, как могла, но то чего боялась, случилось. Стоило мне вновь увидеть Марину в аэропорту в Москве. Я взяла дрожащей рукой свой багаж и не сразу подошла к подруге. Я остановилась неподалеку и смотрела на неё издалека. Марина изменилась. Не так сильно, как я, но в лучшую сторону. После родов она буквально расцвела. Её личико источало радость материнства и розовые щечки пылали, наверное, от беспокойства, что совсем скоро увидит лучшую подругу. Я сдерживалась, как могла. Слезы душили меня неистово. Но я пообещала себе держать статус каменной леди, поэтому долго настраивала себя выйти к ней.

Я не выдержала, когда я, наконец, вышла из укрытия и Марина, ахнув, бросилась ко мне на шею. Подруга крепко сжала меня в объятиях и заплакала и я вместе с ней, хотя и быстро стала успокаивать и себя и её.

«Как же ты изменилась, Полиночка! Родная, я так за тобой соскучилась!» причитала она и целовала меня в щеки и губы. Я живо вытерла слезы и отстранилась от неё под предлогом того, что хотела разглядеть её получше.

«А ты как похорошела! Такая фигурка у тебя округленная и глаза просто сияют, тебе идет роль матери» сказала я и быстро посмотрелась в зеркало, не размазала ли я тушь.

«Тебя и не узнать… Светлые волосы, худоба какая-то болезненная и выросла ты что ли… Ты другая, не такая как раньше» заключила Марина, осматривая меня.

«Той Полины нет, теперь я такая… идем?»

Марина взяла меня за руку, как в старые времена и мы понеслись к такси. По пути к дому Грейсонов Марина много чего мне рассказывала, в основном о своем малыше, о прошедших родах, об их взаимоотношениях с Николаем. Немного рассказала о шоу «Ты артист!», которое закрылось сразу после моего ухода.

«Директор начал другой проект, но он сошел на нет. Потом возобновил съемки «Ты артист!», но без тебя рейтинги упали и он закрыл шоу, наверное, навсегда» объяснила Марина.

«Прямо таки из-за меня рейтинги упали?» хмыкнула я.

«Да, все так говорят. Даже опрос устраивали, какие сезоны лучше: с одним Маратом или вместе с тобой. Большинство были за тебя»

«Жаль, мне нравилось это шоу»

Мы подъехали ко двору дома Марины. Подруга помогла вынести вещи и направилась к дому.

«Ты иди, а я покурю здесь, а то в доме ведь нельзя, там ребенок» сказала я и вытащила пачку с сигаретами.

«Только не говори, что ты куришь!» воскликнула Марина.

«Это модно сейчас» спокойно ответила я.

«Губить здоровье модно? Полин, а как же твои слова о том, что ты в жизни не возьмешь в рот эти раковые палочки!»

«Это было давно»

«Я тебя не узнаю, где же моя прежняя подруга?»

«Я же сказала: её больше нет…»

Как только я увидела пухленького карапуза, сына Марины, то почувствовала, как сердце мое вновь ёкнуло. У меня бы тоже возможно бы был сын или дочь. Если бы не прошлые обстоятельства. Я мигом вернула его назад к матери на руки и пошла на кухню, заваривать чай, чтобы подруга не видела моих слез.

Николай был безумно рад меня видеть и сразу стал расспрашивать про Остина. Я отвечала сухо и нехотя, не желая говорить о муже, который мне порядком поднадоел. Потом позвонил Марат и потребовал приехать к ним. Но Марина стала убеждать остаться погостить у них. Меня просто разрывали на части. Я пообещала приехать к Марату и Оле попозже.

После крестин Глеба, когда Марина и Коля уже собирались по домам, я задержалась в церкви. Поставила свечки за упокой родителей и немного там поплакала, чтобы никто не видел моих слез. Вечером в кругу гостей я заскучала и вышла на балкон подальше ото всех. Марина пришла ко мне немедленно.

«Расскажи мне, что с тобой твориться? Мы с тобой лучшие подруги и я люблю тебя, как родную сестру. Мы давно не разговаривали после тех страшных событий… Давай поговорим по душам?» спросила она меня и обняла за плечи.

«О чем говорить? Со мной все в порядке… Любящий муж, карьера в звездной атмосфере, богатство. Все хорошо» сухо ответила я, потягивая дым из сигареты.

«Только мне можешь не врать, я же вижу все, как ты изменилась…»

«И что из этого, то, что я изменилась? Мне так легче!»

«Ты же врешь сама себе, тебе ни черта не легче! Посмотри на себя в кого ты превратилась?!»

«В кого?»

«Холодного и черствого человека, так же нельзя! Пожалей себя и других, которые тебя любят!»

«Знаешь что нельзя? Нельзя предавать невинного человека, который любил тебя всем сердцем… нельзя лишать человека родителей, который их так любил и не заслуживал этого! Нельзя лишать ребенка, которого ты любил и ждал, НЕЛЬЗЯ! Пожалеть себя и других? А зачем, меня жизнь не пожалела, когда разом отняла у меня все! Я ненавижу себя, ненавижу эту жизнь, ненавижу свою судьбу! Да я плачу, как и все, да мне больно, но единственный способ пережить это все и начать жить заново это был отключить свои эмоции, иначе я бы здесь с тобой не разговаривали бы. Меня бы давно не было. Остин помог мне преодолеть барьер, ему спасибо за это… на этом спасибо и держится наш брак. Я запрятала эту боль и воспоминания глубоко в душе и стала такой… И если это единственный способ жить дальше я буду стервой без чувств, нежели так мучиться… Ты ведь даже не представляешь, что творилось у меня в душе…» высказала я и отвернулась, как всегда, чтобы никто не видел моих слез.

Марина замолчала и обдумывала все мои слова. Она понимала меня, я знаю. Она хотела вернуть ту подругу, с которой она дружила и так любила, но я не хотела меняться.

«Ты права я не представляю этого. Но я думаю, что быть такой как ты сейчас не единственный выход… И я буду любить тебя всегда, не смотря на то какая ты. Но я бы хотела, чтобы ты хотя бы попыталась стать такой, как прежде»