Гармония Джейн - Райан Уинфилд

– Что-то я тебя не понимаю.

– Все-то вы понимаете. Вы давным-давно решили, кто из нас пройдет в финал.

– Ты не считаешь, что должен быть элемент неожиданности?

– Если он и будет, то лишь для телезрителей. На них это все и ориентировано.

Синтия скрестила руки на груди и вскинула голову, с любопытством разглядывая Калеба.

– Странный ты парень, Калеб Каммингс, – сказала она, добавив к словам короткий смешок.

– Это хорошо или плохо?

– Думаю, чуток того и другого.

– Синтия, а можно вас спросить?

– Валяй спрашивай.

– Почему вы зарубили меня в Остине? И как я очутился в вашей группе?

– Целых два вопроса. Я отвечу на оба. В моей группе ты оказался по воле жребия. Мы наугад доставали из шляпы бумажки с именами. Я была удивлена ничуть не меньше твоего.

– Что ж, это обнадеживает, – пробормотал он.

– Теперь о том, почему я тебя, как ты выразился, зарубила в Остине, – продолжала Синтия. – Пел ты хорошо, но я посчитала, что для участия в конкурсе ты еще не готов.

– Зато Панду вы пропустили единогласно. А ей всего шестнадцать.

– Видишь ли, некоторые рождаются сложившимися исполнителями.

– А теперь, по-вашему, я готов?

Синтия улыбнулась, изогнув свои выщипанные и подкрашенные брови:

– Я же тебе говорила. Я жду, что ты удивишь меня финальной песней, и это определит мое решение. Надеюсь, ты не слишком набрался от своего соседа по номеру?

– Чего я должен был от него набраться?

– Манер его дурацких. Тебе не кажется странным, что на его физиономии больше косметики, чем у шестнадцатилетней Панды, с которой он соперничает? Калеб, я давно уже в музыкальном бизнесе и знаю особенности этого бизнеса. Америка любит опрятно одетых, симпатичных людей, которые умеют заниматься тем, за что взялись. Потому «Старбакс» и пользуется таким успехом.

– Но я не продаю кофе в картонных стаканах.

Синтия пожала тощими плечами:

– Вот потому я и выбрала Джордин. Она готова. Она понимает, что к чему. Единственный вопрос: кто из вас двоих больше понравится Америке?

Улыбнувшись, она подняла руки, давая понять, что дальнейшие решения зависят уже не от нее. Калеб очень в этом сомневался. Посчитав разговор оконченным, Синтия двинулась к сцене.

К креслу вернулась визажистка. Все это время она делала вид, что наводит порядок в своих шкафчиках, хотя, конечно же, старалась подслушать разговор Калеба и Синтии.

– А ты смелее меня, – призналась визажистка. – Однажды эта Синтия приняла меня за работницу сцены и послала за чаем со льдом. И мне пришлось нести ей чай.

Калебу стало смешно.

– Она здесь что, богиня? – спросил он, прикрывая глаза, чтобы в них не попала пудра. – Обыкновенный конкурс, где она одна из судей.

– Для тебя – да. Но я здесь работаю, и каждый судья – мой босс, – невесело улыбнулась женщина. – Давай-ка я тебе немного волосы подправлю. И тогда ты вполне будешь готов для полуфинала.

* * *

Исполнители выстроились на сцене. Все ужасно нервничали, зато судьи весело переговаривались в своей ложе. Затем они спустились на сцену и стали называть имена участников. Будничность, с какой они это делали, тоже была элементом шоу. Для Калеба в сегодняшнем событии не было ничего будничного. Если он прорвется в финал, у него останется четверо соперников и четыре недели времени. Месяц, в конце которого решится судьба полумиллионного контракта. Вычитаем налоги, и все равно остается приличная сумма для первоначального взноса за дом и устройства шикарной свадьбы.

«Не думай о деньгах, – мысленно твердил он себе. – Меньше будешь потом расстраиваться. Лучше думай о возвращении домой. О Джейн. Вот о чем тебе надо думать».

Наконец продюсер потребовал, чтобы зрители успокоились. Режиссер дал сигнал включить камеры. Началась игра в настоящее, предназначенная для телевизионной аудитории. На сцене появился ведущий. Сегодня он был в сверкающем костюме и с безупречной завивкой. Глядя на монитор телесуфлера, он бодренько читал правила, которые в ближайший час определят судьбу участников.

Прожектор высветил первую пару – девчонок с потрясающими голосами. Калеб предположил, что в финал выйдет Джасмин, и не ошибся. Судья этой пары изображал муки выбора, закатывал глаза и разводил руками. Наконец он назвал имя Джасмин. Та запрыгала от радости и бросилась обнимать ведущего. Объятия были настолько крепкими, что он даже выронил микрофон.

Когда Джасмин села на стул, а ее соперница покинула сцену, прожектор переместился на следующую пару – парня и девицу, которые оба пели в стиле кантри. Здесь интуиция подвела Калеба. Он почему-то считал, что в финал выйдет парень. Однако судья назвал Кэрри Энн. Та сделала что-то вроде реверанса и плюхнулась на стул рядом с Джасмин. Ее проигравший соперник решил произнести речь, благодаря судью и устроителей шоу, однако ведущий быстро и довольно бесцеремонно спровадил его со сцены.

Следующей была пара улыбающихся разбитных девчонок, настолько похожих, что их могли бы принять за сестер. Здесь у Калеба возникли трудности с выбором. У судьи – тоже. Ведущий напирал на судью, требуя назвать имя. Каждый жест, каждое слово были тщательно отрепетированы и обкатаны на множестве аналогичных конкурсов. Судья подыгрывал ведущему – снова муки выбора. Наконец он сказал, что в финал проходит Эрика.

Четвертой парой были Шон и Панда. Шон посмотрел на Калеба и нервозно улыбнулся распухшей губой. Потом опустил голову, словно заранее знал, что ему сейчас придется уйти со сцены. Панда, стоявшая рядом с ним в своих неизменных ярко-красных туфлях, вдруг ободряюще потрепала его по руке. Жест был почти материнским и очень странным для столь молодой девчонки. Чувствовалось, и она знала, что в финал пройдет не Шон. Ведущий обратился к судье. Тот пустился расхваливать Шона, говоря о необыкновенном творческом росте, наблюдавшемся за эти недели. Имя Панды еще не было произнесено, но аудитория безошибочно знала: все это говорится, чтобы подсластить пилюлю проигравшему Шону.

– Уважаемый судья, я целиком с вами согласен, – прервал его ведущий. – Но Америка ждет от вас имени вашего финалиста.

– Панда, – словно нехотя произнес судья. – В финал проходит Панда.

Шон моментально обнял Панду и сказал, что она заслужила участие в финале. Калеб удивлялся тому, сколько дурного и хорошего намешано в этом странном парне. Затем Шон перевел взгляд на Калеба. В подведенных глазах блестели слезы. Тем не менее Шон улыбнулся, поднял большие пальцы, желая Калебу победы, и покинул сцену.

Калеб продолжал смотреть в спину уходящему Шону, когда луч прожектора высветил его лицо. Он прищурился. Джордин взяла его за руку. Зачем? Он не нуждался в ее поддержке, чтобы выслушать приговор Синтии. Но Джордин буквально вцепилась в его руку.