Роковой оберег Марины Цветаевой - Мария Спасская

Пользуясь добрым расположением старухи, Франсуа и сам старался оказывать ей мелкие услуги. Возвращаясь с работы ранним утром, парень вынимал из ящика почту и заносил хозяйке. В день ее смерти Франсуа отнес леди Трейл еженедельную газету и пару счетов. Не успел он подняться к себе, как услышал радостный возглас:

— Да вот же он, Жюли! На фотографии, как живой! Совсем не изменился! Подумать только, Луис Бордес! Лепит из глины каких то нелепых лошадей и знать не знает, что у него в часах хранится огромное состояние! Жюли, ты слышишь? Я наконец то нашла брегет, принадлежавший самому Наполеону! Возможно, часы были у Бонапарта в кармане, когда сфинксу отбивали нос! — захихикала старуха. — И живет, между прочим, месье Бордес в Русском доме, в Париже, а это означает, что денег на достойную старость у него нет. Значит, тайник он не нашел и счет в швейцарском банке не тронул. И мы с тобой, Жюли, можем отправиться в Базель и забрать свои денежки из банка! Жюли, где телефонный справочник? Так, сейчас мы узнаем адрес нашего друга.

Заинтригованный Франсуа притаился под дверью хозяйской комнаты и стал дожидаться, чем закончится попытка старухи выяснить адрес ее старинного приятеля. Леди Трейл дозвонилась до справочной и после этого начала звонить в Сент Женевьев Дюбуа.

— Луис Бордес? Добрый день! Да, я! Надо же, столько лет прошло, а вы узнали мой голос! Жив ли еще брегет, который вы так вероломно забрали у меня в нашу последнюю встречу? Вот и прекрасно! Честно говоря, мне не терпится вас увидеть. Да? Вот как? Любопытно.

Старуха замолчала, слушая собеседника. Франсуа ждал продолжения разговора, но леди Трейл не торопилась с ответом. Пауза затягивалась. Простояв с полчаса под дверью и так и не услышав, чем же закончится телефонная беседа, молодой человек деликатно постучался и, не дождавшись привычного возгласа «войдите», приоткрыл дверь. Старуха сидела в кресле в неестественной позе, свесив руки, как плети. Рот ее был открыт, остекленевшие глаза смотрели в одну точку. Телефонная трубка валялась на полу рядом с креслом, и оттуда доносились короткие гудки. Толстая белая кошка с коричневой маской на индифферентной морде сидела на коленях хозяйки, сосредоточенно вылизывая лапы. Франсуа приблизился к журнальному столику, на котором лежала раскрытая на последней странице газета, и внимательно изучил статью, расположенную под фотографией пожилого господина, окруженного странными фигурами из глины, отдаленно напоминающими лошадей. Затем квартирант леди Трейл достал из кармана записную книжку и старательно перенес в нее всю информацию о Луисе Бордесе. И только после этого, пощупав пульс на высохшей, как куриная лапка, руке хозяйки, он озабоченно покачал головой и вызвал медиков. Приехавший врач констатировал смерть от инсульта, а подоспевшая полиция связалась с родственниками и выдвинула квартирантам требование в двадцать четыре часа освободить дом покойной. Франсуа не стал дожидаться назначенного часа, а отправился на вокзал и, истратив последние деньги на билет, сел на экспресс через Ла Манш, чтобы как можно скорее оказаться во Франции. Уже через три дня после смерти старухи Франсуа Лурье работал санитаром в Русском доме, обхаживая месье Бордеса. Но старик, чувствуя неискренность нового служащего, ни в какую не хотел идти на контакт. Однако Франсуа не так то просто было сбить с толку. Однажды санитар увидел, как строптивый испанец пытается отдать брегет невзрачной девице экскурсоводу. Франсуа пресек попытку старика одарить сокровищем русскую переводчицу, в последний момент укатив коляску с месье Бордесом на процедуры, и поклялся себе, что любой ценой завладеет брегетом, ибо за деньги он был готов на многое, за большие деньги — на все.

* * *

Следователь Чавчавадзе, заложив руки за спину, расхаживал по кабинету, и байковая рубашка его в красно синюю клетку мелькала то в одном углу помещения, то в другом. Он был возбужден и необычайно многословен, пребывая в эйфории от того, что преступление наконец то раскрыто.

— Вы молодец, Вероника Николаевна, все точно рассчитали! — хвалил задержанную Гия Соломонович. — Однако вы не учли кое какие детали, которые выдали вас с головой, госпожа Полянски.

— Любопытно будет послушать, — сухо откликнулась задержанная.

— Прежде всего вас завтра же опознает свидетель Алексей Кочетов, которому вы представились как Валентина. Интересно, на что вы рассчитывали? Что парень не узнает в холеной красавице своей недавней собутыльницы?

— Не понимаю, о ком вы говорите, — надменно заметила Вероника, — но уверена, что раз вы называете меня собутыльницей, то парень был пьян, и для суда он не свидетель. Грамотный адвокат — а сейчас сюда приедет самый лучший специалист по уголовным делам — не оставит от его показаний камня на камне!

— А что вы скажете по поводу крови Марьяны Колесниковой на ботинках, в которых вы якобы гуляли с собакой? Мы обследовали эти ботинки и были изрядно удивлены, обнаружив на подошве одного из них кровь убитой. Ей было неоткуда там взяться, ведь утром, когда прислуга подняла шум, в детскую вы вбежали в домашних туфлях, а вернувшись ночью с прогулки, по вашим словам, наверх не поднимались, в детскую не заходили и убитую подругу не видели. Я уверен, что кровь попала на вашу обувь в тот самый момент, когда вы подходили к трупу, чтобы вложить в руку Марьяны меховой помпон. Если бы вы были в тот вечер трезвы, вы бы ни за что не допустили такой оплошности, ведь правда, Вероника Николаевна?

Вероника лишь дернула плечом, не переставая следить за передвижениями следователя, как кошка за мышью, и не спуская загадочных глаз с его колышущегося от ходьбы живота. В очередной раз проходя мимо задержанной, Чавчавадзе вдруг остановился перед Вероникой и, опершись ладонями о стол, проговорил, задорно блестя прищуренными глазами:

— А хотите, гражданка Полянски, я расскажу вам, как было дело?

Вероника завораживающе посмотрела на сотрудника Следственного комитета синими глазами, она молчала, но это не смутило старшего следователя. Тишину он расценил как согласие задержанной. Заложив руки за спину, Гия Соломонович снова пустился в путь по кабинету, при этом начав повествование:

— Итак, вы дружили с Марьяной со времен ее обучения в институте. Познакомились со стажеркой Колесниковой, присланной к вам в «Интурист», и как старший товарищ взяли над новой сотрудницей шефство. Но в отличие от Марьяны, вы с самого детства были девушкой с активной жизненной позицией и охотно брали на себя не только шефство над новичками, но и другие общественные нагрузки. Например, активно участвовали в профсоюзной жизни родной организации. Однако в вашем случае профсоюзные семинары — это только прикрытие, на самом деле вы проходили обучение и регулярную переподготовку в разведшколе рядом с Лесным городком. Вы приступили к обучению еще в старших классах общеобразовательной школы, по полгода проводя в «санатории». Я наводил справки, вы, гражданка Полянски, были в «Ласточкином гнезде» на очень хорошем счету. Вас любила и всячески выделяла создательница школы Вера Лучкова, работавшая под псевдонимом Леди. Когда вы там обучались первый год, Леди завершала карьеру преподавательницы. Сколько ей было? Шестьдесят восемь? Семьдесят? Старовата для штатной обольстительницы, но если с памятью все в порядке, то такая дама может многому научить. А голова у Веры Александровны работала отлично, и Лучкова рассказала вам о тайнике в брегете Наполеона. Рассказала потому, что в силу возраста не надеялась разыскать брегет сама, но пример для будущих разведчиц был хороший, и его следовало использовать. Леди рассказала, как открыть тайник и что в нем лежит. Вы очень сдружились с преподавателем по стрельбе Тимофеем Егоровым и посвятили его в детали этой истории. Шли годы, вы продолжали работать по линии международного туристического агентства в Париже, а заодно по поручению органов присматривали за своими коллегами. Ваша подруга Марьяна завела роман с французским художником Франсуа Лурье, сотрудничающим с английской разведкой, и, как положено в таких случаях, вы сообщили об этом на Лубянку. Колесникову отозвали домой, а вы остались во Франции трудиться на благо родины. Там вы совершенно не случайно удачно вышли замуж и стали мадам Полянски. Приехавшая к вам в гости Колесникова, отличавшаяся редкой настырностью и упорством, вновь разыскала своего француза, но, несмотря на безумную страсть, остаться с ним не захотела.