Контракт на Фараоне - Рэй Олдридж

— Сколько мы можем здесь пробыть? — спросила она, не открывая глаз.

Они были здесь одни, и он подумал, что весть об этом уже разошлась по загону. Воскресший Феникс и безродный убийца принимали ванну.

— Да сколько хочешь, — ответил Руиз.

— Хорошо, — девушка улыбнулась и соблазнительно выгнулась.

Мужчина почувствовал, что у него перехватило дыхание. Она медленно повернулась к нему. Руиз почти физически чувствовал ее нежное тело сквозь разделявшую их толщу воды. Сердце его, казалось, готово было выскочить из груди.

— Ты видел? — изумленно спросила Низа. — Шрамы исчезли.

— Да, я заметил.

— Ты был прав насчет здешних докторов. Хотя иногда мне кажется, что шрамы мне приснились. Шрамы… и то, что было до того.

Руиз не успел придумать, как отвлечь ее от подобных мыслей. Девушка слегка задела его плечом. Ее кожа была такой гладкой и нежной. Мысли разбегались. Он замер. Низа придвинулась ближе. Он чувствовал на щеке ее горячее дыхание.

— Вухийя, ты был в Биддеруме, я помню тебя. Ты видел, как я умирала? Нет, не рассказывай мне. Это было так безобразно! Если я и не умерла, боги, наверное, уже достаточно удовлетворены, так что теперь наконец на мне нет вины.

Его не интересовало, в чем заключалась вина девушки. Все мысли сосредоточились на ее прекрасном теле. Безумно хотелось коснуться пышной груди, притронуться к самым потаенным местам прелестной фигуры. У него было странное ощущение, что она слышит его мысли — так близко они теперь стояли. Но девушка не спешила отодвинуться.

— В этом странном и страшном месте я чувствую себя более живой, чем во дворце отца. — Речь стала прерывистой, она задыхалась. — Прикоснись ко мне, вот здесь, где были шрамы.

Она взяла его руку и положила себе на живот. Руиза испугала острота испытываемого наслаждения. Как он мог забыть о своем непрочном и опасном положении? Низа почувствовала его сомнения и обиженно отстранилась:

— В чем дело? Неужели я до сих пор мертва и сама об этом не знаю? Ты боишься заразиться смертью?

Агенту показалось, что она сейчас заплачет в первый раз за все время. Нет, он не сможет вынести ее слез.

— Ты жива, благородная дама.

Руиз прикоснулся к гибкой талии, привлек девушку к себе. Низа не сопротивлялась.

— Заставь меня поверить, что я не умирала, — прошептала она.

Женщина обхватила его бедра сильными ногами и притянула его голову к своей груди.

Потом Руиз вспоминал медленный водоворот вокруг них, ее откинутое назад лицо, закрытые глаза, губу, закушенную мелкими белыми зубами.

Солнечный свет сквозь щели домика орошал ее золотыми брызгами.

Но все же какая-то странная отрешенность, непонятная сдержанность была в ее страстных стонах, а в томном взоре сохранилось выражение отчуждения. Сердце Руиза отчего-то сжалось.

Девушка сочла необходимым покинуть домик первой. Она вышла на солнце и испуганно вскрикнула. Руиз осторожно выглянул, скрываясь в тени хижины.

В центре загона стояла Кореана, облаченная все в тот же космический комбинезон. Возле нее находились охранник-морассар, киборг и фокусник, которого Дольмаэро называл мастером Фломелем. В сторонке переминались с ноги на ногу несколько пунгов.

Фломель заметил девушку, и лицо его засияло от радости.

— Неужели это ты, дорогая Низа, — весело закричал он. — Как я рад, что ты выжила!

Трудно было сомневаться в его искренности.

— Взять ее, — приказала Кореана. Два ближайших охранника с поразительной скоростью накинули на шею девушки монолиновую петлю-ошейник и увели прочь.

Ничего нельзя было сделать. Приходилось беспокоиться о собственном шатком положении, а не о судьбе дикарки с примитивной планеты. И все же Руиза просто трясло от злости на Кореану и на собственное бессилие.

Но могло быть и хуже. Фломель его не заметил. Руиз хорошо помнил, как злобно смотрел на него фокусник в подземной тюрьме, и тот взгляд, которым он наградил продавца масла со сцены в Биддеруме. У Фломеля был вид человека, замечательно умевшего ненавидеть. Он мог напомнить хозяйке о существовании Руиза, а спрятаться здесь негде.

Он наблюдал, как пунги выгнали из хижины старшин, возглавляемых Дольмаэро. Тот держался спокойно и с достоинством, остальные же были напуганы до полусмерти. Больше всего они опасались Мока, и Руиз мысленно похвалил их за правильное понимание ситуации. У него самого подгибались колени при взгляде на воина-инсектоида.

Фломель, казалось, не понимал, что является собственностью Кореаны.

— Дольмаэро, Азевиль, Тегабидес, — произнес он низким и звучным голосом, — рад видеть вас в добром здравии.

Дольмаэро отважно выступил вперед, преклонил колено и ответил без особой теплоты в голосе:

— Мастер Фломель, мы счастливы, что вы в безопасности.

Казалось, фокусник не заметил иронии:

— Благодарю тебя, почтенный старшина. Наверное, вы все хотите узнать, что же произошло?

— Да, разумеется.

Фломель бросил озабоченный взгляд на хозяйку, но она не проявляла нетерпения, предпочитая, видимо, обходиться без насилия.

— Сперва, — продолжил фокусник, — я представлю нашего нового покровителя. Вы удостоились чести лицезреть леди Кореану Хейкларо, госпожу этой местности, мецената, поддерживающего веселые пьесы и серьезные постановки.

— Великая честь. — Дольмаэро отвесил более искренний поклон. Остальные старшины, дрожа, последовали его примеру.

Иллюзионист снова заговорил:

— Я знаю, что вас удивил способ, которым нас сюда доставили. Достаточно будет сказать, что демонов и богов здесь нет. Вашу свободу ограничили из соображений безопасности. Там, во внешних коридорах, хватает злобных чудовищ.

В разговор вступил Тегабидес, невысокий кругленький человечек с выражением постоянного сомнения на лице:

— Если вон тот жук не демон, то каковы тогда настоящие злые духи? А неземная красота леди Кореаны? Не говоря уже о таинственном способе, которым нас сюда перенесли.

Фломель слегка побледнел, однако голос его звучал все так же уверенно:

— Не нужно судить слишком поспешно, тем более — вслух. Высокий воин в броне — это Дальфин, принадлежащий к народу морассаров. Он телохранитель нашей леди. Мне все подробно объяснили, но сейчас нет времени обсуждать это с вами.

Казалось, что Тегабидес собирается продолжить спор, но Дольмаэро положил руку ему на плечо и спокойно сказал:

— Давай внимательно выслушаем Мастера. Возможно, у него найдется время объяснить хоть что-то.

Руиза поразило самообладание старшины. В этой ситуации оно явно превосходило его собственное. А ведь Руиз принадлежал к культуре, воспринимавшей как должное куда более странные вещи, чем морассарский воин. Единственным оправданием для него служило исчезновение Феникс. Агент никак не мог избавиться от гнетущего чувства потери.