Становление - Дмитрий Янтарный

— Но, всё же, — продолжал он, — я был рад такому приглашению и по другой причине. Ведь оно дало мне повод ещё раз встретиться с Меридией. Хотя я и обещал не докучать ей больше своим вниманием до Турнира Клыка и Когтя.

— Вот как? — с интересом спросил Уталак, — а что же случится после или во время этого турнира?

— Я выиграю его в честь Меридии, — спокойно ответил Энгефиан. И конкретно в этой фразе уже не было никакого преклонения, подобострастия и тому подобного. Эти слова были сказаны голосом твёрдым, уверенным в своих силах — и в том, что для достижения цели будет сделано всё возможное и невозможное. Воспользовавшись близкой дистанцией, Уталак мимоходом считал Цвета Энгефиана и увидел в этом подтверждение своих мыслей. Лазурь и Пурпур. Слова этого юного герцога ни в одном месте не были бравадой. Этот мальчишка, и в самом деле, сделает всё для победы. Драконы с такими Цветами или пробивают головой препятствие на пути к своей цели, или разбивают себе голову. Третьего не дано.

— Что ж, в таком случае — удачи вам. Такая целеустремлённость достойна всякой похвалы, — с усмешкой сказал Уталак, оставляя их наедине. Меридия же после последних слов Энгефиана откровенно избегала смотреть на Уталака. Но тот уже был слишком стар, чтобы позволить себе скоропалительные выводы. Но всё же обдумать увиденное определённо стоило.

Насчёт того, почему такая ситуация в принципе могла случиться, Уталак иллюзий не питал. Если уж сам Мизраел стал носиться со своими герцогами, как с писаной торбой, то и его домочадцы могли получить инструкции быть более благожелательным к своим знатным подданым… чуть больше, чем всегда. Но вот почему при этом Меридия допускает такое с собой общение. Если речь Энгефиана в целом можно трактовать как благожелательные и нейтральные, то заявление о намерении выиграть Турнир Клыка и Когтя — равносильно признанию в любви и предложению руки и сердца. Так почему Меридия вместо того, чтобы раз и навсегда объясниться с Энгефианом, мешкает… преступно долго мешкает? Ведь она тридцать лет ждала Дитриха, тридцать лет строила весь Лазурный замок, тридцать лет…

Да, наверное, в этом и есть ответ. Даже для дракона тридцать лет — это долгий срок. А если при этом тридцать лет приходится ждать — то жизнь и вовсе становится невыносимой. И сейчас с Меридией случилась вещь, которая случается со всеми, кто оказывается не в состоянии удержать здравый разум. А в такой ситуации это мало кому удаётся. Ведь это — не единственный рывок, не разовое напряжение сил, после которого можно получить передышку и восстановиться. Это — ежесекундная борьба, борьба с самим собой, со своими желаниями, которая не позволяет расслабиться ни на мгновение. Редко кто такое выдерживал.

Не выдержала и Меридия. Бедная девочка просто соскучилась по вниманию. Она не могла и никогда не захотела бы предать Дитриха. Но ей хотелось хоть на минуту ощутить рядом с собой не мальчика, который без конца рассказывает сказки о том, как он однажды станет большим и сильным, а взрослого, уверенного в себе мужчину, на плечо которого можно опереться и ни о чём не думать. Не влюбиться, а так, увлечься, на чуть-чуть, совсем несерьёзно…

Вот только с увлечениями следует быть осторожным не в последнюю очередь потому, что они, то бишь увлечения, очень любят выходить из-под контроля. Ибо, как говорится, нет более постоянного, чем то, что задумывалось как временное. Ведь Турнир Клыка и Когтя — это историческое событие, и от его победителя нельзя будет отмахнуться так же легко и непринуждённо, как от обычного назойливого поклонника. Просьба без отказа на то и просьба без отказа, что сами Цвета гарантируют её исполнение.

Впрочем, Уталак не был бы Уталаком, если бы за две с половиной тысячи лет своей жизни не научился думать на десять шагов вперёд. И в голове у него уже складывался отличный план, как из всей этой ситуации извлечь максимально большое количество выгод. Итак, у Уталака имеется юный дракон, которого он до конца своей жизни будет считать сыном, что бы там ни случилось до этого. У него есть Меридия, к которой проявляет нездоровый интерес другой юный дракон. Впрочем, интерес как раз-таки здоровый: если юная, красивая драконица, да ещё королевских кровей, вечер за вечером грустит в одиночестве, рано или поздно найдётся тот, кто захочет помочь ей развеять грусть и одиночество. Что ж, в таком случае, план предельно прост. Дитрих становится на крыло через неделю. Турнир состоится через месяц. Времени как раз достаточно, чтобы Дитрих снова успел привыкнуть к своим крыльям. Возможно, организовать ему небольшое путешествие куда-нибудь. И после этого — ненавязчиво позволить узнать эту информацию. И таким образом, убить сразу несколько зайцев: показать Дитриху, что за свою любовь и свою судьбу стоит бороться. Позволить своему сыну испробовать предел своих сил и почувствовать себя настоящим мужчиной. И позволить ему делом, а не только на словах и фактом драконьей пары доказать Меридии, что он её достоин.

Но это всё будет потом. Сейчас же есть другие насущные дела. Через две недели его сын становится на крыло. И если уж он пожелал, чтобы на этом событии присутствовали все — озаботиться о том, чтобы приглашения получили и все королевские драконы — это, кстати, надо сделать уже хотя бы завтра — и вся Сиреневая знать, и Фиолетовые плащи. И да, разумеется, надо не забыть за старого орка, который двадцать лет назад тоже просил допустить его на это мероприятие. Вот это уж точно поистине прецедент, которому не было аналогов за последние шестьсот лет. Чтобы гостю с материка позволили увидеть становление на крыло нового дракона. Впрочем, Уталак не мог не признать того, что Алдор имеет на это право. Он дважды приходил на помощь Дитриху — и в обоих случаях его помощь была близка к спасению жизни. Делал он это исключительно по зову сердца и не требовал для себя никакой награды. И после этого он ещё умудрился помирить Дитриха и Мефамио — сделал то, чего не смог сделать Уталак, невзирая на весь свой опыт. Так что если кто из смертных и заслужил такое право, так это он.

И вот, наконец, настал тот самый долгожданный день. День, когда, как казалось юному принцу, должны были исполниться все его мечты. Когда Дитрих проснулся, он уже чувствовал огромное воодушевление. Даже Янтарь и Сирень, которые Дитрих последнее время стал ощущать намного острее, сегодня тоже звенели и пульсировали в ожидании чего-то очень важного и значительного. Сегодня, сегодня это случится! Он станет на крыло, он станет совершеннолетним. И она… конечно, она это увидит. А разве может быть иначе? Он так долго, упорно, усердно тренировался, чтобы стать достойным её… неужели он допустит, чтобы она в нём разочаровалась? Да ни за что!

Подойдя к окну и бросив взгляд на площадку для тренировок, которую в такие дни использовали и для того, чтобы драконам было куда приземлиться, Дитрих увидел, что его отец уже разлёгся на ней своим огромным драконьим телом. Всё уже было готово для приёма гостей — и это при том, что солнце едва-едва начало вставать. Что ж, с другой стороны, отец предупреждал, что если делать это мероприятие публичным — то и гостей будет более, чем достаточно.

Обычно принц всегда завтракал степенно и неспешно, наслаждаясь каждым кусочком пищи, в которую слуги, без преувеличения, боготворившие своих хозяев, вкладывали душу. Однако сегодня он был слишком взбудоражен, чтобы отвлекаться на такие пустяки. Вдобавок в связи с наплывом гостей завтракали все сегодня вразнобой. В том числе и потому, что большая часть слуг готовила помещения, которые скоро должны будут принять большое количество гостей. Так что Дитрих, наскоро позавтракав, тоже поспешил на стадион, посмотреть, как на остров будут прибывать гости.