Игрушка стаи - Джанель Морено

В нос ударил едкий запах, и я очнулась. Но заставить себя позвать на помощь или схватить со стола кувшин с водой, не смогла. Внутри ядовитой змеей поднималась жестокость.

Я прошла мимо. Прочь, к выходу из поместья. Закрыть за собой дверь, ступить в бескрайнюю зиму, вдохнуть морозный воздух свободы. С открытым долгом крови я проживу совсем немного, но лучше умирать на своих условиях, чем жить, но на чужих.

Нейтвилл виднелся вдалеке. Крохотный, убогий. Мне не хотелось, до тошноты не хотелось возвращаться туда. Кандегория? Не было ни одного места в этой стране, где я бы хотела поселиться. Пора было окончательно сжигать все мосты.

Один мост — прошлая жизнь с отцом, я сожгла уже давно, оставив только теплые воспоминания. Второй пылал за моей спиной.

Дрожащими руками я взялась за пуговицы шубы. Несколько минут — и одежда упала к ногам. Мороз сковал тело, но я не обращала внимания ни на дрожь ни на боль от стояния на ледяной тропе. Закрыла глаза, подняла лицо, обратившись к северному небу.

"Не хочу быть человеком. Не хочу. Зверь не чувствует боли. Кархан внутри оказался куда устойчивее. И если уж придется закончить все вот так, я хочу быть хоть немного сильнее".

Беззвучная молитва, обращенная не то к богам, не то к самой себе, придала уверенности. Я делала это во второй раз, и впервые — по собственной воле. Мир подернулся рябью. Тело привычно выгнулось, но боли не было. Я вообще, кажется, разучилась чувствовать.

Спустя бесконечную минуту я стояла на снегу, с наслаждением ощущая во сто крат усилившиеся чувства. Из окон поместья повалил густой черный дым. Так быстро…

Пылающий особняк портил прекрасный северный пейзаж, и я не стала смотреть. Обратила взор туда, где за темной каймой леса виднелись горы. За ними, говорили, был другой мир.

Который, возможно, был готов меня принять.

Нет… обязан принять. Иначе и быть не могло

Стиснула зубы и устремилась вперед. Оставляя на идеальной снежной поверхности звериные следы.

Конец первого тома

Я думала, с прошлым покончено и о жизни в поместье Торнов напоминали лишь ночные кошмары. Но вот один из них ворвался в мою новую жизнь. И все перевернулось с ног на голову. Новый дом, новое окружение, новый статус. Уже далеко не игрушки.

Выдохнуть… открыть светлую сторону карханов и получить жизнь, которую для меня хотел отец. Это было бы слишком просто. Я совершила убийство, а значит кое-кто очень сильно жаждет мести. И рано или поздно придется встретить прошлое.

Смотрел на землю месяц равнодушный,

И лунный свет играл с морской волной.

Ее считали первой, нужной, лучшей.

Но оставляли поутру одной.

Городские легенды.

Пепелище старались обходить стороной. Об этом доме и без того ходили жутковатые слухи, а после пожара на много метров вокруг почернела земля. Разносимые излишне впечатлительными жителями байки о неупокоенных духах и кровожадных зверях в лесу за пепелищем, превращались во что-то вроде городских легенд.

Поэтому на путника, что пришел из-за гор, смотрели косо. В нем сразу опознали кархана, а потому не решились сказать ни слова. Но следили за ним с неотступным вниманием. Вести разносились по городу мгновенно.

"Богат", — вздыхали наивные девицы. "Силен" — с ноткой зависти качали головой мужчины.

Он пообедал в ресторации, прошелся по городу, словно приехал отдохнуть и навестить старых друзей. Затем вышел за ворота и направился к чернеющим развалинам.

Брайт Лармаро — так его звали в стае. Он проделал немалый путь, пересек горы. И теперь стоял чуть в отдалении, глядя на вещественное доказательство того, как дорого обходятся самоуверенность и беспечность.

Если бы он мог испытывать радость, непременно бы расхохотался. Но Брайт как никто другой знал, что это далеко не конец. Он и не ждал узнать хоть что-то о девушке, но втайне надеялся на чудо. Однако местные совершенно разумно держались от всего непонятного подальше. И стало совершенно очевидно, что Лилиана Морено направилась куда-то еще.

Вот только куда?

Вечером в "У Тома" всегда было многолюдно. Народ заходил поужинать, обсудить насущные дела, пропустить пару бокалов сидра и просто отдохнуть душой. Атмосфера здесь и впрямь была какая-то домашняя. Хозяин, заядлый охотник Том, открыл таверну после тяжелой болезни, когда легкие хоть и восстановились, уже не позволяли пускаться в долгие путешествия.

Поэтому все здесь напоминала лесной охотничий домик. Шкуры на стенах, добротная простая мебель, охотничьи трофеи. Особенно меня пугали гигантские оленьи рога возле барной стойки. Каждый из трофеев был добыт Томом, и даже не хотела думать о том, как он справился с тем, что эти рога носило.

От стаканов с сидром распространялся мягкий яблочный запах. Он нравился мне больше прочих. Мужчин больше привлекали ароматы мяса и птицы, а я обожала сидры и настойки. Ими занималась Марта — жена Тома, и я нередко ей помогала.

— Лили, — окликнул Том, — там господа хотят, чтобы ты им посоветовала что-нибудь вкусное.

Улыбнувшись, я поправила косу и пошла к дальнему столику, где двое мужчин в походных плащах грели руки у пузатой свечи.

— Чем могу помочь, господа?

— О, — один из гостей, пузатый добродушный мужчина с пышными курчавыми усами, довольно хлопнул в ладоши. — А скажите мне, Лили, что у вас сегодня особенно вкусно вышло?

— Попробуйте ягненка, очень нежный. И к нему мы сегодня сделали потрясающие картофельные оладьи. Хрустящие, золотистые. Если хотите, сделаю вам соус, как вы любите, поострее.

— Будем благодарны, — мурлыкнул мужчина.

Он частенько заходил к нам после работы, всегда приветливо общался и оставлял сверх счета пару монет для меня, что было хоть и необязательно, но очень приятно. А вот его спутника я не знала. Он был значительно моложе и, пожалуй, красив, хоть я и не особенно обращала внимание на внешность мужчин, которые к нам заглядывали.

Но уже привыкла к таким взглядам — изучающим, заинтересованным. Карханы почти всех незнакомцев встречали с настороженностью и любопытством.

— Для вас то же самое?

— Если вы рекомендуете.

В нем было что-то… странное. Я знала почти всех, кто заходил в таверну и могла определить чужаков. Этот был не из города, по крайней мере не из нашего квартала. Может, кто-то из богатых, чьи особняки расположились неподалеку. Он держался иначе, и смотрелся чужим в грубоватой и свойской обстановке таверны.