Экспансия-2. Безоблачное небо Испании - Юлиан Семенов

Когда президент был свергнут, ГОУ одержала победу и привела к власти генерала Рамиреса, желаемого единства нации, однако, достигнуто не было, ибо голоса в правительстве разделились: министр иностранных дел адмирал Сегундо Сторни выступал за блок с союзниками; ему противостоял близкий друг Перона полковник Энрике Гонсалес; большинство кабинета заняло выжидательную позицию.

Тем не менее работа комиссии сената по расследованию антиаргентинской деятельности была прекращена, документы вывезены в генеральный штаб; любое упоминание в печати об этом было запрещено и нещадно вымарывалось цензурой.

Государственный секретарь США Кордэлл Хэлл направил Сторни беспрецедентное по своей резкости послание — «в стране растут нацистские тенденции»; Сторни пытался смягчить удар с севера, заверив Белый дом, что новый режим всей душой ненавидит тоталитаризм, симпатизирует союзникам, но не может вступить в войну на их стороне в силу внутренних обстоятельств, сложившихся в Аргентине, — отнюдь не по ее вине, добавил, однако, он.

Когда генералы разрешили опубликовать оба эти письма и ознакомить народ с текстом ноты государственного секретаря США Хэлла, в стране разразился взрыв: так еще никто и никогда не смел говорить с аргентинцами. Адмирал Сторни был снят, на его место назначили генерала Альберто Жильбера, а пост министра внутренних дел занял ультраправый генерал Луис Пелингер, который сразу же обрушился на левых, загнал в подполье коммунистическую партию; не скрывая, высказывался в поддержку нацистов и их «героической борьбы против мирового большевизма»; провел закон о контроле над средствами массовой информации. Генерал метался, как слон в лавке, наводил террор; Перон в это время был в тени, отошел в сторону, посиживая в кафе «Дель Молино» напротив Конгресса и в маленьких барах на улице Флорида, прислушиваясь к тому, что говорят люди, — по традиции именно в этих местах аргентинской столицы вызревало общественное мнение.

Когда генерал Рамирес начал формировать свой кабинет, полковник Перон мягко отклонил предложение войти в него и начал кампанию за избрание генерала Фарелла вице-президентом, оставаясь его адъютантом и ближайшим помощником; Фарелл в то время стал министром обороны.

Перон продлил начатые ранее, до переворота еще, контакты с ФОРХА («Фронтом радикальной ориентации аргентинской молодежи»), созданным группой молодых интеллектуалов, философов, писателей и экономистов еще в тридцать пятом году. Молодые люди требовали сохранения верности идеям Иригойена, но добавляли к его доктрине «социальной справедливости» экстремистские пункты, содержавшие резкую критику империализма — как британского, так и «североамериканского колосса», — но не с марксистских позиций, а с тех, которые весьма и весьма смыкались с демагогией Муссолини.

Следствием конспиративных встреч Перона с радикалами явилось опубликование в столичной газете «Ла Пренса» сообщения некоего анонимного чилийского журналиста о том, что три тысячи шестьсот офицеров Аргентины считают своим истинным каудильо не президента Рамиреса и не генерала Фарелла, а именно полковника Перона. Это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Перон напечатал опровержение: «Я служу армии и родине, у меня нет и не было никаких персональных амбиций».

Генерал Рамирес, исполнявший обязанности президента, отправил ему благодарственное письмо: «Так и только так может поступать истинный патриот Аргентины!»

Слово генерала не разошлось с делом: Перон был назначен министром труда; странное и, по аргентинским понятиям того времени, не престижное назначение было, тем не менее, истинной победой Перона: он получил под свой контроль триста тридцать тысяч филиалов профсоюзных организаций по всей стране, соединив, таким образом, головы ФОРХА с руками «Всеобщей конфедерации труда».

…В конце сорок третьего в Боливии тоже произошел переворот; правительство возглавил Вильярроэль; незадолго до переворота в Буэнос-Айресе была зафиксирована встреча одного из друзей Вильярроэля с Пероном. Соединенные Штаты открыто объявили о том, что в Латинской Америке начинается аргентинская экспансия, подогреваемая из-за рубежа; военно-морские силы США остановились у берегов Уругвая в непосредственной близости от Аргентины; в Вашингтоне не скрывали подготовки к тому, чтобы арестовать все золото Аргентины в американских банках.

(Именно в это время Ева Дуарте сошлась с подполковником Анибалом Франсиско Имбером; именно он представил ее своему шефу, генералу Доминго Мартинесу, возглавлявшему инженерный аппарат армии, а до того он был одним из начальников полиции. Ева совершенно очаровала генерала, и тот разрешил Имберу, руководившему отделом почт и телеграфов, подписать указ, предоставлявший сеньорите Дуарте особые привилегии на радиостанции «Бельграно».

После этого она переехала в еще более роскошный апартамент на улицу Посадас, 1567, — как раз напротив радиостанции; в случае экстренной необходимости выход в эфир мог быть обеспечен в любое время суток…

В эти же дни она познакомилась и подружилась с писателем Франсиско Хосе Муньос Аспири, тесно связанным с факультетом философии и литературы; вместе начали готовить цикл радиоспектаклей о выдающихся женщинах мира.)

Пятнадцатого января сорок четвертого года в городе Сан Хуане произошло страшное землетрясение, тысячи людей остались без крова. Перон обратился к актерам, писателям и художникам Аргентины с просьбой собраться на фестиваль в Луна Парке: «Все сборы от фестиваля должны пойти нашим сестрам и братьям в Сан Хуане! Мы — аргентинцы! Мы — общность! Если мы не поможем себе, нам не поможет никто!».

Здесь, на фестивале, он и встретился с Евой Дуарте; через два дня Перон приехал в студию, где работала Ева, на радиостанции «Бельграно». В прессе появились первые фотографии, на которых Перон и Ева были вместе. Затем он съехал со своей квартиры на улице Ареналес, где жил с молоденькой медичкой, и переселился в тот дом, где этажом выше жила Ева. Писатель Муньос Аспири — по представлению Перона — был назначен директором управления пропаганды в министерстве информации.

Именно он, Аспири, и внес предложение выдвинуть Перона кандидатом в президенты Аргентины на предстоящих выборах.

Директор жандармерии генерал Фортунато Дживанони пригласил Перона к себе в ставку:

— Полковник, это правда, что актриса Ева Дуарте посещает вас в министерстве труда?

— Истинная правда, — ответил Перон, помолодевший за эти недели на десять лет, подобранный, улыбающийся, со светящимися глазами. — Она посещала меня там и будет посещать, потому что она борется за права женщин, а я — за права армии.

— Вы считаете, что это хороший пример для офицеров?

— Да, если они имеют таких же подруг, как великая актриса Ева Дуарте.

И он отправился в Сенат, где выступил в защиту феминисток, требовавших предоставления женщинам права участвовать в выборах. Выдающиеся актрисы страны, писательницы и художницы немедленно поддержали полковника.

Не скрываясь, Перон поддержал фильм по сценарию Алехандро Касона, в котором Ева играла главную роль, получив за это немыслимый гонорар — пятьдесят тысяч песо!