Живым приказано сражаться - Богдан Сушинский

– Тебе нужна наша помощь?

– Я уже попросил о ней Янека. Нужно сходить в одно село. Там должен находиться человек, предавший того красноармейца, которого фашисты распяли.

– Зачем рисковать жизнью мальчишки? Пойдем вдвоем. Я и сам чувствую, что засиделся. Надо сражаться. Мы с Владиславом думаем над тем, как бы создать польский отряд сопротивления. На примете уже есть несколько надежных людей. Кстати, этот, предавший, он что, был из твоего гарнизона?

– Нет, случайный окруженец.

– Хорошо. Выступаем вечером. Сейчас я уйду отсюда. А в шесть вечера встретимся за селом возле скалы, на которой вырезан крест. Капитан объяснит, как туда пройти.

– Возьмите и Янека, – вмешался старик. – Лучше пусть он побудет с вами. Он связался здесь с несколькими мальчишками, с которыми убил тех «своих» фашистов, и, по-моему, пытается создать молодежное подполье. Боюсь я за него. Это безумная храбрость, а в таком деле нужен трезвый рассудок и жизненный опыт.

– Немцы! – вдруг ворвался в комнату невысокий, совершенно лысый человек, даже сейчас, в июле, одетый в короткую кожаную куртку.

– Сколько их? – не оглядываясь, спросил Громов.

– Трое. Приехали на подводе. Идут сюда.

– Выйди, капитан, – обратился Казимир к хозяину. – Спроси, что им нужно. Очевидно, это обозники.

– Старик говорил, что здесь есть подземелье, – Громову понравилось, как держится Казимир. Правда, он понимал и то, что сейчас всем своим поведением майор старался изменить впечатление о себе.

– Успеем, лейтенант. Зайди в ту комнату. Ты в форме. Вообще-то пора сменить ее на более удобную. Можно даже повысить тебя в звании.

– У вас есть немецкая форма?

– И даже офицерская. Она здесь. Две половицы у печки. Там вход. Отодвинь шкаф. Фонарик в нише.

Громов метнулся в комнату. Дернул шкаф. Он не поддался. Тогда лейтенант чуть приподнял угол с другой стороны и почувствовал, что вся эта махина довольно легко сдвинулась с места, открыв под собой узкую деревянную лестницу. Уже спускаясь по ней, Андрей заметил, что в неглубокой нише что-то блеснуло. Он захватил угол шкафа, задвинул его на место, оставив лишь небольшую щелочку, и включил фонарик.

Подземелье показалось слишком мелким и миниатюрным. В нем почти невозможно было развернуться. Но, старательно ощупав боковые обшивки, он обнаружил узкую, состоявшую из двух досок, дверь. Протиснулся в нее и оказался в комнатке. Здесь было не так сыро, как за стеной, и это сразу же делало тайник более уютным.

Громов осветил его. Двухъярусные, застеленные серыми одеялами нары, столик, лампа, а рядом – немецкий автомат и три магазина с патронами. Две лимонки. На стене нечто среднее между большим тесаком и маленькой сабелькой. Видно, отсюда и начинался ход, который выводил к оврагу, но искать его было некогда.

Мундир, довольно аккуратно сложенный, лежал на стуле. Еще плохо представляя себе, что он сможет предпринять, Громов вдруг почувствовал непреодолимое желание переодеться и выйти. В доме – Казимир и его люди, они поддержат. Более подходящего случая испытать себя в роли немецкого офицера ему все равно не представится.

Одеваясь в нижнее офицерское белье, Громов брезгливо осмотрел его. Нет, следов крови не видно. Дыр тоже. Сняли аккуратно, с живого.

Китель показался ему тесноватым, но все же его можно было застегнуть.

Он уже был на лестнице, когда шкаф съехал в сторону и в просвете показалась лысина Владислава.

– Пан офицер, назад! Янека схватили.

– Где?

– Во дворе. Обыскали. Старик уговаривает немцев.

– Сейчас, – прошептал Громов. – Дай выйти.

– Матка боска, – встретил его в соседней комнате Казимир. – Он стоял бледный, с его, Громова, автоматом в руках, и, прижавшись к стене, наблюдал через окно за тем, что происходит в огражденном высоким каменным забором дворе Залевских. – Придется ввязываться в драку. Но тогда все пропало: дом, тайник…

Сунув пистолет за пояс брюк, Громов рванулся в коридор.

Появление на крыльце сонного, потягивающегося немецкого капитана было настолько неожиданным для троих обозников, что они на какое-то мгновение замерли от удивления. Один из них держал под прицелом Янека, другой обыскивал старика, третий с пистолетом в руке подстраховывал своих товарищей.

– Отставить! Смирно! – гаркнул капитан, только сейчас, с некоторым опозданием, поняв, что здесь происходит. – Что случилось? Что за люди? Почему обыск?

– Господин капитан, – бросился докладывать тот, что стоял с пистолетом в руке. – Это партизаны. Этот пистолет обнаружен у парня. Старик заодно с ним. В этом доме…

– Еще раз обыскать обоих, – прервал его офицер.

Пока немцы старательно исполняли приказ, Громов подошел к воротам и выглянул. Невдалеке стояла подвода. Немцы в самом деле были обозниками. По ту сторону улицы проходил румынский патруль. Увидев у калитки немецкого капитана, офицер и солдаты вежливо отдали честь.

Громов закрыл высокую калитку, задвинул засов и остановился возле нее.

– Ну, что там, ефрейтор? – небрежно спросил у того, что стоял с пистолетом (винтовка была у немца за спиной).

– Больше ничего нет. У старика оружие не нашли. Но это партизаны. Если вы здесь остановились, господин капитан…

– Двое останьтесь здесь. Присмотрите за этими. Только не надо шума. Ефрейтор, за мной. Осмотрим дом. Я хочу спать спокойно, – он подошел к Янеку и несильным ударом двинул его в скулу. Парнишка отлетел к стене. – Смотрите, не упустите их. Что за пистолет? – остановил он ефрейтора уже на крыльце.

– Немецкий, господин капитан, – протянул ему оружие. – Видно, убили офицера.

Громов открыл перед ним дверь, а как только ефрейтор вошел в комнату, сорвал с него винтовку и сильным ударом в затылок свалил на пол.

– В подвал его, – скомандовал Казимиру.

– Владислав, – позвал тот, – займись. Что дальше, лейтенант?

– Зайди в соседнюю комнату. Введите сюда обоих! – крикнул он с крыльца.

Первым вошел старик.

– Ты подожди в той комнате, – грубо оттолкнул его Громов. – Этого сюда. Садись за стол.

В той комнате послышалась какая-то возня, и солдат, вошедший первым, вопросительно посмотрел на офицера.

– Загляни, что там, – приказал ему Громов.

Солдат осторожно заглянул туда. Кто-то из тех, что были в комнате, ударил его по голове. Но удар оказался недостаточно сильным и точным. Прогремел выстрел, и сразу же послышался приглушенный крик раненого человека.

Громов отбил ствол винтовки другого конвоира и негромко приказал по-немецки: «Руки!»

Янек сразу же бросился на стрелявшего. Но тот оказался крепким: ругань, возня. Понимая, чем это может кончиться, Громов выстрелил в стоявшего возле него немца. Терять уже было нечего.