Поездка в Трансильванию - Чингиз Абдуллаев

– Ничего не трогайте и не бегайте вокруг убитого, иначе затопчете возможные следы. Хотя уже все равно затоптали.

Полицейский не понимал английского, но прекрасно сознавал, что убийство означает лично для него. Ведь он был приставлен к группе, чтобы не допустить подобного происшествия.

– Как это могло случиться? – спросил Теодореску, обводя взглядом всех собравшихся. – Вы ведь вместе вошли в монастырь, когда мы с сотрудниками полиции, профессором Панчулеску и господином Дронго остались у входа. Здесь никого не было, кроме вас.

– Верно, – согласился Тромбетти, – если, конечно, в келье никто не прятался.

– Здесь никто не мог спрятаться, – подал голос Иеремия. – Кроме нас, никого нет, только старый Петру.

– Тогда получается, что на госпожу Штефанеску напали, – уверенно произнес Теодореску. – Кто-то ударил по голове ее, а потом и нашего гостя. Может, он еще жив?

– Его задушили, – сообщил Сиди Какуб, – не проверяйте. Я уже все проверил.

– Я вижу кровь, – показал Теодореску на голову убитого. – Думаю, вы ошибаетесь, его тоже ударили по голове.

– Нет, – твердо заявил Сиди Какуб, – его задушили.

Офицер полиции поднялся. Он понял, что сейчас может стать героем и даже получить повышение, если сумеет прямо здесь вычислить убийцу.

– Кроме нас, здесь никого не было, – твердо сказал он. – Мы действительно дежурили у входа. Господин Теодореску тоже был с нами, и этот господин не входил, – он показал на Дронго, – и еще господин профессор, – указал он на Панчулеску. – Остаетесь вы четверо. – И полицейский стал в каждого тыкать пальцем, словно этих четверых подозревал в убийстве.

Первым показал на Сиди Какуба. Ему не нравился ни этот загадочный араб, ни его непонятный белый балахон, в котором тот предпочитал ходить даже в этой поездке. Затем на Гордона, Тромбетти и, наконец, на Иеремию Мусчеляну. На сторожа внимания не обратил, тот с трудом передвигался, поэтому явно не мог быть подозреваемым, хотя бы потому, что путь от сторожки до монастыря был для старика достаточно тяжелым испытанием.

– Четыре человека, – повторил офицер полиции. – Выходит, убийца – один из вас. И я очень хочу узнать, кто именно убил этого американца.

Он посмотрел на Теодореску, приглашая его перевести его слова. Теодореску перевел их, значительно смягчив.

– Он говорит, что вы четверо были в монастыре, когда здесь убивали профессора Уислера, и могли что-то видеть или слышать.

– Скажите ему, что он не прав, – тут же высказался Сиди Какуб. – Нельзя считать нас свидетелями, мы все подозреваемые. Все, за исключением господина Иеремии. Прошу меня извинить.

– Почему? – поднял голову Иеремия. Даже в такой момент он выглядел несколько комично.

– Вам было бы трудно дотянуться до шеи профессора и задушить его, – невозмутимо произнес Сиди Какуб, – даже учитывая, что господина Уислера душили явно не руками.

– Что вы хотите этим сказать? – встрепенулся Панчулеску.

– Посмотрите, как врезалась ему в шею проволока, – показал арабский эксперт. – Его задушили совсем недавно, и задушили накинутой проволокой, которой здесь очень много. Но это мог сделать только сильный мужчина. Поэтому прошу меня еще раз извинить, господин Иеремия, но вы явно не попадаете в число подозреваемых.

– Что он говорит? – спросил полицейский.

– Он сказал, что нельзя подозревать господина Иеремию Мусчеляну, – перевел Теодореску, – в силу понятных причин. Посмотрите на его рост и руки. Он бы не смог задушить такого сильного человека, как американский профессор.

– Мы все останемся здесь, пока не приедет следователь, – отчеканил офицер, – я сейчас вызову их из города. А вы оставайтесь здесь и ничего не трогайте. – И он пошел к выходу.

– Офицер попросил нас подождать здесь, – перевел Теодореску, – хочет вызвать следователя.

– Мы опоздаем, – нервно произнес Гордон, взглянув на часы. – Не нужно было вообще сюда приезжать.

– Наши номера в отеле нас ждут, – успокоил его Теодореску. – Не понимаю, почему вы все время так беспокоитесь.

– А вам мало двух убийств? – почти выкрикнул Гордон. – Что еще должно произойти, чтобы мы наконец закончили эту экскурсию? Ваша поездка в Трансильванию обернулась смертью нашего профессора, гражданина США. И я не знаю, как вы сумеете объяснить это нашему послу.

– Не кричите, – попросил Тромбетти, – может, убийца еще находится в монастыре.

– Нет здесь никого, – чуть презрительно посмотрел на итальянского коллегу Гордон. – И вы прекрасно это знаете. Никакого Дракулы, никаких вампиров, никаких вурдалаков. Только мы с вами и эти господа. И среди нас – либо маньяк, либо коварный убийца. Мы все понимаем, но делаем вид, что нашего коллегу опять убил случайный убийца или грабитель. Я думаю, что на этот раз у бедняги Уислера даже ничего не пропало. Нужно найти этого маньяка и наконец с ним разобраться.

– В монастырь вошли семь человек, – напомнил молчавший до сих пор Сиди Какуб, – господин Иеремия был нашим проводником. Но его не было с нами в Мойтешти. Господин Дронго задержался, разговаривая по телефону. Господа Теодореску и Панчулеску не пошли в монастырь вместе с нами. Значит, остаются две женщины и пятеро мужчин. Если убрать Иеремию и убитого Уислера, остаются только трое мужчин. Я, вы – профессор Гордон, и вы – профессор Тромбетти. Женщин я принципиально исключаю. Ни одна из наших женщин не способна задушить Уислера. Он был слишком грузным и крупным человеком для таких хрупких женщин. Следовательно, выбирать придется из нас троих.

– Я полагаю, что в таком случае менее всех остальных можно подозревать именно меня, – быстро сказал Тромбетти. – У нас были во многом схожие взгляды, и я уважал профессора Уислера за его объективную оценку европейских событий. Не хочу ничего заранее говорить, но один из вас – его американский коллега. Простите меня, господин Гордон, но в жизни бывают и такие чувства, как зависть, ревность к успешному коллеге, даже ненависть, различие во взглядах. Что касается нашего арабского эксперта, то вы вообще специалист по подобным преступлениям. Кажется, в вашей стране неугодных просто душили. К счастью, я занимаюсь только международным правом и не имею никакого отношения к расследованию таких тяжких преступлений. Значит, и выбирать нужно между двумя подозреваемыми, а не тремя.

– Уже пытаетесь утопить других, чтобы вылезти по нашим головам, – усмехнулся Гордон. – А еще считаете себя ученым!

– Это не я так считаю, а наш университет, давший мне докторскую степень, – высокомерно заявил Тромбетти, – и еще так считают два других университета, почетным доктором которых я являюсь. Просто нужно отдавать себе отчет в том, что произошло. Когда я вспоминал историю про десять негритят, вы смеялись над моими словами. А сейчас получается, что из тех, кто выехал с нами из Бухареста, двое убиты. Сколько еще членов нашей группы мы потеряем, пока наконец уберемся из этих мест? Не знаете? И я не знаю! Но ужасно хочется знать, чем все это закончится и почему убили беднягу Уислера. Он был такой суетливый и такой шумный человек…