Шесть лет с Лениным. Записки коменданта Кремля - Павел Мальков

– Да тут, вижу, целый киношный заговор! Ловко-ловко вы меня провели, – и добродушно расхохотался. – Ну, если это нужно, – так и быть, прощаю вас.

Спустя некоторое время в Кремле был показан маленький фильм «Прогулка Владимира Ильича в Кремле». Ильич шутил и смеялся, глядя на экран, и вспоминал, как «ловко его опутали» и все-таки сняли.

Вскоре киножурнал был выпущен на экраны Москвы и других городов. Зрители всюду встречали образ Владимира Ильича с бурным восторгом и аплодисментами.

* * *

А в начале 1919 года произошло еще одно очень неприятное происшествие.

Это случилось 19 января 1919 года. Зима бы в том году вьюжная, Москву замело снегом. На улицах образовались снежные сопки и ухабы.

В тот памятный воскресный вечер мы отправили в Сокольники. Владимир Ильич ехал в одну из лесных школ, где отдыхала Н. К. Крупская. Там был детский праздник и Владимира Ильича с нетерпением ждали.

Мы ехали в Сокольники не через Красные ворота, а по Орликову переулку. В нескольких саженях от Каланчевской площади мы вдруг услышали грозный крик:

– Стой!

Кричал какой-то субъект в шинели. Я прибавил ходу и круто взял поворот. Владимир Ильич спросил:

– В чем дело?

Я ответил, что какой-то неизвестный, должно быть, пьяный, преградил нам путь. Проехали благополучно вокзалы, но когда стали подъезжать к Калинкинскому заводу, на середину дороги выскочило несколько человек с револьверами в руках.

– Стой! Машину остановить! – раздался крик.

Я вижу, что по форме не патруль, и продолжаю ехать прямо на них. Неизвестные повторили свой окрик:

– Стой! Будем стрелять!

Я хотел «проскочить», но Владимир Ильич потребовал, чтобы я остановил машину. Он думал, что это милиционеры, проверяющие документы.

Поравнявшись с мостом, я затормозил. Машина остановилась. К нам подбежали несколько возбужденных типов с револьверами в руках и приказали:

– Выходите! Живо!

Владимир Ильич приоткрыл дверцу и спросил:

– В чем дело?

Один из нападавших крикнул:

– Выходите, не разговаривайте!

Бандит схватил Владимира Ильича за рукав и резко дернул к себе. Выйдя из машины, Ильич недоуменно повторил свои вопрос:

– В чем дело, товарищи? Кто вы? – и достал пропуск.

Мария Ильинична и Чебанов, сопровождавшие Ленина, также вышли из машины, еще не понимая, что происходит. Двое бандитов стали около Владимира Ильича, по бокам, направив дула револьверов в висок.

– Не шевелись!

Один из бандитов зашел спереди, схватил Владимира Ильича за лацканы пальто, распахнул его и мигом, профессиональным жестом, выхватил из боков кармана бумажник, в котором хранились документы Ленина, и маленький браунинг.

Я в это время сидел на своем месте за рулем, держа в руке заряженный пистолет. Приходилось сдерживать себя, чтобы не стрелять в бандитов. Мои пули уложили бы одного из двух налетчиков, но неизбежно кончилось бы пальбой с их стороны. Подвергать опасности жизнь Владимира Ильича я мог.

Мария Ильинична, не сообразив сразу, что это грабители, возмущенно обратилась к ним:

– Какое право вы имеете обыскивать? Ведь это же товарищ Ленин! Предъявите ваши мандаты!

– Уголовным никаких мандатов не надо, – ответил один из налетчиков. – У нас на все право есть.

Очевидно, они не расслышали слов Марии Ильиничны и слово «Ленин» прошло мимо их ушей.

Бандиты заметили меня, сидящего за рулем, потребовали, чтобы я немедленно вышел наружу. Свои требования они подкрепили угрозой револьвера. Было обидно, что я, вооруженный и достаточно сильный, не могу противиться наглым преступникам. Я сознавал одно: жизнью Ленина рисковать нельзя.

Один из бандитов сел на мое место, остальные вскочили на подножку машины. Она стремительно сорвалась с места. За рулем сидел, по-видимому, очень опытный шофер – это я заметил по его движениям. Машина скрылась из виду.

– Да, ловко, – произнес Владимир Ильич, – вооруженные люди и отдали машину.

И тут же добавил:

– Верно поступили вы, товарищ Гиль, что не стреляли. Тут силой мы ничего не сделали бы. Очевидно, мы уцелели только благодаря тому, что не сопротивлялись.

Тут только мы обратили внимание, что Чебанов стоит с бидоном молока (мы везли молоко Надежде Константиновне). Несмотря на трагичность положения, мы все расхохотались.

* * *

Решили отправиться в Совет Сокольнического района и оттуда позвонить в Кремль, в ВЧК.

– Неужели Совет находится неподалеку? – удивился Владимир Ильич.

Нам указали на двухэтажный дом за мостом. Ильич развел руками и после короткой паузы сказал:

– Грабят под боком у Совета. Просто чудовищно!

Мы отправились к Совету. Как и следовало ожидать, часовой наотрез отказался впустить нас без пропусков. Владимир Ильич попытался сломить упорство часового:

– Я не могу удостоверить свою личность, у меня отобрали все документы. Ограбили, отняли машину в двух шагах от вас. Мы хотим только позвонить, чтобы нас доставили на место.

Но часовой продолжал упорствовать. Владимир Ильич начал терять терпение.

– Я – Ленин, – решительно заявил он, – но доказать это ничем не могу. Вот мой шофер, у него документы, вероятно, уцелели, и он удостоверит мою личность.

Часовой опешил. Он опустил винтовку и застыл на месте. Я показал ему свои документы, он механически потрогал их руками, посмотрел несколько раз на Владимира Ильича и безмолвно пропустил нас в здание.

В Совете никого не было. Я прошел несколько пустых комнат и очутился в коммутаторной. Там дремал телефонист. Я спросил его, нет ли кого-нибудь дежурных. Оказалось – ни души. Я попросил вызвать председателя или заместителя.

Через некоторое время пришел председатель и обратился к нам:

– Кто вы? Чем могу вам служить?

Владимир Ильич назвал себя и сказал:

– Хорошие у вас порядочки – грабят людей на улице, под носом у Совета, – и прибавил: – Разрешите позвонить по телефону, вызвать машину.

– Пожалуйте в кабинет, товарищ Ленин, – взволнованно сказал председатель.

Владимир Ильич поручил мне позвонить лично Дзержинскому. Я вызвал Феликса Эдмундовича. Его не было. К телефону подошел его заместитель. Я рассказал о происшедшем. Потом передал трубку Владимиру Ильичу. Он просил принять срочные меры для задержания машины и выразил возмущение скверной охраной города. Из ВЧК, видимо, задали вопрос, не политическое ли это дело.

– Только не политическое, – категорически ответил Ленин, – иначе они меня застрелили бы. Они хотели просто ограбить нас.