Люди и ящеры - Алексей Барон

– Считайте, ребята, вам повезло, – говорили старожилы. – Порядки здесь серьезные, но натаскают – будь здоров!

Следующие два месяца пролетели быстро. Учили молодых солдат плотно, с полным использованием дня, минуты свободной не оставалось. С утра назначались строевые либо тактические занятия, верховая езда, фехтование, рукопашный или штыковой бой, много давали стрелять. Вторая половина дня посвящалась изучению уставов, оружия, истории и организации вооруженных сил Поммерна, первичной медицинской подготовке, а также хозяйственным работам. Несколько раз устраивались тревоги с ночными марш-бросками.

На личные дела оставалось не более получаса, да и то не каждый день. Передвигаться по лагерю полагалось только бегом. Кормили сытно, однако вскоре не только Ламбо лишился «врага своего», но даже Ференц, и без того вроде состоявший из одних мышц, был вынужден затягивать ремень на две дырки туже.

Да, армия – это вам не мед стакану, как бессмертно выразился герр вахмистр Ербугиндай Махач... После отбоя засыпали мгновенно, как только голова касалась жесткой, набитой опилками подушки. Если не шли в ночной караул, конечно. Или на кухню.

Но вот прошли аттестационные зачеты, всех распределили в боевые части. Последнее воскресенье перед отбытием к месту службы посвящалось экскурсии по столице. Этой традиции насчитывалось уже более восьмидесяти лет, она была заведена еще Вуаясием Третьим, дедом ныне правящего курфюрста, и с тех пор неуклонно соблюдалась даже в военное время. Считалось, что таким образом солдаты лучше поймут, что же они, собственно, должны защищать.

По этой же традиции в роли гидов выступали студенты знаменитого университета Мохамаут. Они работали парами – девушка и юноша, причем молодой человек подбирался из числа уже отслуживших действительную в армии или на флоте.

Все эти сведения огласили на вечерней поверке в субботу. Солдатам предоставлялось время для приведения в наилучший вид только что выданного обмундирования, после чего их вели в баню и кормили праздничным ужином

Утром учебный взвод Иржи выглядел непривычно. Вылинявшая и застиранная одежда исчезла. Среди зеленых пехотных мундиров, коих было большинство, выделялась форма артиллеристов и егерей. Была даже одна черная матросская форменка, очень ладно сидевшая на Ференце. Его еще с вечера поздравляли, поскольку попасть на флот считалось большой удачей. Иржи поздравляли тоже – он был зачислен в егеря, а егерские войска относились к армейской элите. Но вот Ламбо бродил хмурый.

– Это все рыжий услужил, – заявил он. – Недаром мне его рожа сразу не приглянулась...

А рыжий сержант Паттени оказался тут как тут.

– Отделение, становись!

Пройдя вдоль строя, он с довольным выражение ткнул Ламбо в живот и сообщил, что все шестнадцать фельдмаршалов Поммерна начинали службу в пехоте, поскольку пехота была, есть и будет становым хребтом армии, а все остальное, как бы оно ни называлось, относится к легкопрыгающим войскам.

– Можете мне верить, поскольку я сам – егерь, – прибавил Паттени. – Только вот солдату Макрушицу, чтобы пробиться в фельдмаршалы, придется поработать над своим лицом, поскольку выражение плаксивое. Фельдмаршалу вместо этого внушительность полагается. Ясно, солдат Макрушиц?

– Так точно, герр егер-сержант.

– Думаю, вам будет приятно узнать, что в город ваше отделение поведу я, – ухмыльнулся Паттени.

– Чрезвычайно, герр сержант, – сказал Ламбо с перекосившимся лицом и неимоверно плаксивым выражением.

– А тогда – нале-ву! Шагом марш.

В город они вошли через Восточные ворота района Мохамаут. Пересекли рыночную площадь, где под пестрыми навесами торговцы уже раскладывали товары, свернули в узкую старинную улочку и вскоре оказались у моста через реку Бауцен, правый приток Теклы.

Погода стояла прекрасная – солнечная, но еще по-утреннему нежаркая. За рекой открывался вид на всю старую часть города со шпилями церквей, башнями Кронштайна, островерхими черепичными крышами, пожарными вышками, мачтами оптического телеграфа, вершинами пирамидальных тополей. Снизу панораму отрезала линия гранитных парапетов.

В прозрачном воздухе отчетливо раздавался бой часов. Он сливался с перезвоном многочисленных колоколов. Было всего лишь восемь, время для воскресенья довольно раннее, но по набережной уже прогуливались молодые люди и девушки в коротких плащах. На головах у них красовались чудные круглые шапочки, придававшие студентам знаменитого университета несерьезный, слегка карнавальный вид.

– Господа студенты! Седьмое учебное отделение прибыло, – зычно доложил Паттени. – Разрешите узнать, кто нас поведет?

Одна из девушек, стоявших у парапета, обернулась и сняла шапочку.

– Ух ты! – восхищенно сообщил солдат Макрушиц. – Вот это да.

У Иржи екнуло сердце. А есть ведь наверху кто-то, кто управляет судьбами! Определенно есть.

– Мы поведем, – сказала девушка.

Плот медленно обогнул мыс и выплыл на середину реки. На черной воде заиграли блики огня. Послышались голоса. У костра, шагах в сорока от берега, Мартин увидел группу пестро одетых людей. Так и захотелось крикнуть: люди родненькие, как я по вам соскучился, гуманоиды-человечки! Но вот этого делать никак не стоило. Стоило выяснить, что же это были за гуманоиды.

С ближайшего луга доносилось позвякивание удил. А на вершине холма различался темный силуэт дозорного. Через минуту уже можно было расслышать отдельные слова. Увы, говорили на одном из магрибских диалектов. Мартин опустил голову и плотно прижался к бревнам.

– Другое племя? – чуть слышно поинтересовался Хзюка.

– Еэ. Плохие люди.

– А, – сказал ящер, – понятно со всех сторон. В другом племени хороших не бывает.

И вновь окаменел. Мартин хотел было ему возразить, но передумал. Решил отложить спор до лучших времен.

Довольно долго плот оставался незамеченным. Он успел миновать уже значительную часть опасного пространства, когда один из эмирцев взял бурдюк и спустился к берегу. Подошел к воде, присел на корточки, наполнил мягкий сосуд, выпрямился. И тут что-то привлекло его внимание.

Человек приложил ко лбу ладонь, секунду всматривался, а потом негромко крикнул. Всего одно слово, но этого оказалось достаточно. Несколько из его товарищей вскочили. Другие принялись будить спящих.

– Плохо дело, – прошипел Хзюка.

– Погоди, не стреляй. Вдруг еще повезет...

Но надежд становилось все меньше. Несколько магрибинцев подошло к берегу. Совещались они недолго. Один поднял к плечу короткий кавалерийский штуцер.

Грохнул выстрел. Пуля перелетела через плот и шлепнула по воде. Прозвучал начальственный голос:

– Пустая голова! Не знаешь, что ночью все предметы кажутся дальше, чем на самом деле? Дайте мне ружье.