Фиалки под снегом - Ольга Баскова

– Вы что-то путаете, голубчик. Преступник – это ваш брат, как я понял из вашего рассказа, а я тут вообще ни при чем. Про какие деньги вы говорите? Как, вы сказали, его фамилия? Соболев? Никогда не слышал о таком. Я, между прочим, известный адвокат и никогда не опустился бы до воровства. Вы меня с кем-то путаете.

Я собрал в кулак всю волю, атаковал его со всех сторон, но ничего не добился.

– Если вы не оставите меня в покое, я вызову полицию, – пригрозил он.

– Зачем вы сюда пришли, если никогда не слышали о моем брате? – спросил я.

Михаил побагровел, а потом взял себя в руки:

– Сначала я не понял, о чем пойдет речь.

Я решил вытащить из кармана последний козырь:

– Брат оставил письмо, в котором подробно описывает ваше преступление и роль каждого из вас.

После этих слов Перепелюшкин преобразился. Теперь передо мной сидел настоящий убийца, со звериным оскалом на искаженном лице, ничем не напоминающий доброго интеллигентного защитника.

– Идите в полицию, – прошипел он. – Чего же не идете? – Усилием воли ему удалось взять себя в руки, и он продолжал: – Не надо со мной блефовать. Я прекрасно знаю, что у вас ничего нет.

Я побледнел. Сила была на его стороне. Наверное, весь компромат, если таковой и был, они хитростью забрали у брата. Михаил бросил на стол деньги и поднялся:

– Сегодня я добрый, оплачу ваши расходы. Но больше не попадайтесь на моем пути. И помните: я сильнее вас. Если не хотите неприятностей, забудьте про меня. Растите спокойно детей брата, чтобы на вас не лежал грех.

Я задрожал. Он недвусмысленно угрожал мне. Вот тогда у меня и родилось решение ограбить его, и я начал подготовку к задуманному. Я узнал все его привычки, его маниакальную любовь к антиквариату, отыскал Анатолия Боброва, придумал, как ему познакомиться с племянницей Перепелюшкина, – он вдруг широко улыбнулся. – Ты всегда говорила, что я хорошо разбираюсь в людях. Увидев эту женщину, я понял, что ей никогда не хватало мужского внимания. Бобров сделал все, что мне было нужно, и мы проникли в квартиру Перепелюшкиных. Признаюсь тебе честно, Катюша, я не собирался убивать его, – Лев Иванович посмотрел в глаза Зориной, сидевшей в оцепенении. – Я планировал только очистить сейф и забрать антиквариат, думая, что после этого Михаила сразит инфаркт. Он любил деньги и ценности больше всего на свете. Однако кое-что я не учел. В тот день Перепелюшкин решил подольше поработать, он составлял каталог драгоценностей. Сейф, на мое счастье, был открыт. В общем, мы столкнулись лицом к лицу, он узнал меня, а дальше можно не рассказывать… О ружье мне доложил Анатолий.

– Который потом тоже пал от вашей руки, – вставила журналистка.

Чебриков подмигнул ей:

– А что оставалось делать? Парень был жадным и трусливым и мог расколоться в любой момент. Я прикончил его на съемной квартире ножом брата, которым он разделывал дичь после охоты, потом выбросил нож в море, отнес труп в машину, взятую у старого приятеля, и отвез в парк, где, как мне было известно, часто вспыхивали драки. Ножевое ранение схватить там несложно.

– Допустим. Перепелюшкина вы убили из мести, – сказала Катя, – хотя, честно говоря, могли бы расправиться только с ним и не трогать его жену. А что вам сделал Игорь Ладожский?

Лев Иванович развел руками:

– Игорь оказался таким же негодяем, как и его отец. Я долго присматривался к нему. Тебе ведь известно, что я снимал дачу рядом с Ладожскими под чужим именем?

Зорина кивнула:

– Конечно.

– И, несмотря ни на что, попытался перед тем, как влезть к ним в дом, выманить их с дачи, однако это не удалось. Той ночью они впустили меня, потому что я попросил у них разрешения сделать звонок: дескать, мой телефон разрядился. Игорь доверял мне. Я вошел в гостиную и выложил карты на стол, рассказав ему о его отце и попросив денег для детей человека, которого его папаша подставил. Разумеется, Игорь не захотел об этом и слышать, снял со стены ружье и прицелился в меня, – журналист смахнул со лба капельки пота. – И он бы выстрелил, даю тебе слово, если бы я вовремя не схватил ружье за ствол. Возможно, ты не поверишь, но Игорь погиб в результате несчастного случая. Ружье выстрелило во время драки.

– А его жену Татьяну вы тоже убили случайно?

Лев Иванович пожал плечами:

– Можно сказать и так, она оказалась не в том месте и не в то время. Согласись, оставь я ее в живых, она донесла бы на меня. А я еще был нужен детям брата.

– Железная логика, – Зорину начинало трясти. Ей стало страшно находиться с этим человеком в одном кабинете. И лишь усилием воли она подавила в себе ужас.

– А потом вы отыскали тайник в подвале…

– Отыскал, – подтвердил мужчина. – И взял оттуда неплохие деньги. Разумеется, тех алмазов и след простыл, сын использовал тайник отца для своих нужд.

– А Чебаров… – начала женщина.

– А вот этого негодяя я долго не мог отыскать, – пояснил журналист. – Он сменил квартиру, потом жил за границей. Тут во многом мне помогла ты, дорогая. По твоим глазам я понял, что ты напала на след третьего фигуранта, потом узнал, что ты ездила в СИЗО, а там, на мое счастье, у меня есть свои люди.

– Которые не только отравили его, но и подбросили зажигалку вашего брата, – добавила Катя.

Чебриков оскалился:

– Здорово получилось, правда? Да, в голову мне пришла такая идея. Моего брата убило охотничье ружье, направленное всеми троими. По иронии судьбы двух – Перепелюшкина и Игоря Ладожского – тоже убило охотничье ружье. Мне показалось, что и Чебарова должно хоть как-то задеть это оружие. Как Божья кара, верно?

– Бог карает по справедливости, – Зорина отвернулась и стала смотреть в окно.

– Я тебе противен, правда? – Чебриков коснулся ее локтя, и она в ужасе отдернула руку. – Знаешь, Катюша, чтобы прочувствовать и понять, нужно самой побывать в моей шкуре. Эти нелюди загубили моего брата, а я всего лишь воздал им по заслугам.

– Вы забываете, что ваш брат сам пошел на преступление, – возразила журналистка. – Я не верю, что у него не было другого выхода. В конце концов, вы же сами сказали: он должен был посоветоваться с вами. Но он выбрал их и поплатился за это. Ваш брат сам обрек своих детей на нищенское существование. И не в этом случае говорить о Божьей каре.

На лице Льва Ивановича ничего не отразилось. Его глаза утратили блеск и превратились в пустые темные ямы.

– Я уже сказал, чтобы понять, надо пережить подобное, – он сжал кулаки. – Впрочем, я не утверждаю, что совсем не виноват. Вот поэтому ты сейчас позвонишь мужу и попросишь его забрать меня. Это по справедливости? Давай звони, я никуда не убегу. Только я попрошу тебя об одном. В моей квартире в первом томе Большой Советской Энциклопедии лежат огромные деньги, деньги Игоря Ладожского и та сумма, которую мне удалось выручить после продажи антиквариата. Ты должна что-то придумать и отнести их моим племянникам.