Иная кровь - Вера Петрук

Грандир улыбнулся.

— Для своего трехмесячного возраста ты прозорливый малый, — похвалил он его. — Ты все верно понял. Спасает не медальон. Спасает вера. Те, кто будут верить, что Калюста защитит их, выживут благодаря вере и силе духа. Они просто не поддадутся влиянию грибка. Остальных же Хищида превратит в чантов.

— Но это обман, — снова зашептал Кай. — Ты ведь говорил, что самодел больше никого не превращает в чантов.

— Люди в это верят, — вздохнул Валентин. — А вера — страшная сила. Человек, который не принял в сердце Калюсту, будет бояться и считать, что самодел опасен для него. Тот же, кто получит Звезду Света, будет уверен, что с ним ничего не случится, и Хищида не причинит ему вреда. Только более глубокой верой можно победить древние страхи.

В словах грандира была логика, и Кай задумался. Получалось, что Патронаг под номером Семнадцать искренне хотел помочь людям, и вопрос его личной славы здесь был не причем.

— Ты, правда, слышишь голос Калюсты? — прервал его размышления грандир. — Расскажи мне о нем.

Кай посмотрел в черное небо, потом на спящих людей, затем на огонь и неожиданно для себя рассказал Валентину все — о том, как впервые услышал Калюсту в пещере с самоделом, как тот помог ему бежать с рудника Тиля Голубоглазого, как позвал спасти Десятую. И хотя он ожидал, что грандир посмеется над ним, тот остался серьезным.

— Хорошо, что не стал скрывать, — кивнул Валентин. — Может, ты, действительно, отмечен Калюстой. Но хочу предупредить. Когда прибудем в храм, никому об этом не рассказывай. Мы, калюстианцы, не отличаемся лояльностью к инаковерию. Если будешь слышать Калюсту и дальше, можешь приходить ко мне за советом. В конце концов, у меня больше опыта в общении с Единым, а Калюста — бог не простой. Он любит людей, но порой любовь у него странная.

Кай хотел было ответить, что, во-первых, еще не решил, нужно ли ему идти в калюстианский храм или нет, а во-вторых, в своих отношениях с Калюстой он разберется как-нибудь сам, но Валентин смотрел на него так ласково и доброжелательно, что Каю не захотелось портить момент новым препирательством.

В тот момент Валентин уже не казался священнослужителем с высоким саном, человеком цивилизации и соперником за лидерство в их маленьком отряде. Он был братом и другом, его семьей, — как и все остальные люди, спящие рядом на еловых ветках. Их породнили Неправильный Лес, который был самым правильным и настоящим лесом в жизни Кая, огонь, бросающий снопы искр в затянутое облаками небо, и ветер, который иногда проникал сквозь заслоны из веток и беспокоил пламя, раздувая его в стороны.

Кай не заметил, как склонил голову на теплое плечо грандира и, укутавшись в неожиданное родство, уснул, плавно скользнув в царство дорожденных снов.

В такой горячей воде Кай не купался даже в тот памятный день, когда по случаю его рождения гномы вскипятили пару чайников, которые вылили в бочку с холодной водой. В ней он пытался смыть грязь, кровь и пыль, покрывавшие его тело в первые минуты осознанной жизни в шахтах. И хотя позже эта смесь появлялась на нем в разное время и в разных количествах, первичная корка грязи оказалась настолько стойкой, что не хотела отлипать даже после часа купания в Горячем озере. Он уже давно подметил, что большинство местных примечательностей были связаны с температурой: из пещеры его вынесла Теплая речка, сегодня утром они ползли по Холодной горе, а сейчас вот остановились на привал у Горячего озера.

Если бы Калюста подробно описал то, какой путь предстоит проделать наверху, то, возможно, Кай бежал бы из шахт не с таким энтузиазмом. К концу второго дня пути ему казалось, что колдун Соломон собрал его неправильно, и у него по очереди отвалятся спина, руки и ноги. Возможно, в другом порядке.

А всему виной был Райзор и его неподъемные сумки. Следующим утром чистильщик заявил, что в оставшиеся два дня пути поделится с ними припасами, если ему помогут дотащить его баулы до Совиного Ущелья. Там Райзора должны были встретить товарищи.

Вопрос, вертевшийся на языке Кая, озвучила Десятая, которой не грозило нести райзоров багаж.

— А что у тебя там? — спросила она, постучав костяшками пальцев по одной из туго набитых сумок. — Такое впечатление, что ты все камни из пещер решил на память утащить.

Райзор, который на утро выглядел каким-то особенно помятым, не стал скромничать и молча открыл мешки.

Лучше бы он этого не делал. На Кая уставилась ощерившаяся пасть гомозуля, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отступить назад. Морда твари занимала самый большой мешок, который при свете солнца оказался заляпан темно-ржавыми пятнами высохшей крови. Вопрос о том, что находилось в других сумках, помеченных таким же образом, отпал сам по себе. Десятая побледнела, Валентин, едва взглянув на голову зверя, сразу отошел к дальнему краю поляны, а Тупэ раззявил рот так, что в него можно было уместить кулак. Кай его понимал: ведь гномы считали гомозуля неубиваемой тварью. Сколько раз сам Тиль Голубоглазый рассказывал Каю, что единственной защитой от гомозуля является свет, которым его можно отпугнуть. О том, что гомозуль смертен никто даже не заговаривал. Кай ожидал от себя какой угодно реакции, но только не сожаление. Отчего-то видеть оторванную голову подземного монстра в сумке чистильщика оказалось неожиданно горько.

— Всего пятый в этом сезоне, — пояснил Райзор, деловито копаясь в сумках. — В прошлом году мы их до двух десятков за зиму набивали. Сейчас они осторожные стали, все глубже в пещеры спускаются. С этой зверюгой повезло. Ее Теплая речка из пещер вынесла, видимо, случайно в воду свалилась. Даже возиться сильно не пришлось, тварь уже раненая была. Прямо в реке ее и добил.

— Это все мешки с… трупом? — спросил Кай, споткнувшись на последнем слове. Гомозуль, погнавшийся за ним в подземелье, действительно, мог упасть следом в Теплую речку и, не справившись с течением, оказаться под солнцем. Раньше, до того как он узнал о Калюсте, Кай, вероятно, восхитился бы смелостью и удачей охотника, но сейчас он чувствовал непонятное родство с уродливой тварью, глазевшей на него из окровавленных сумок. Ведь она, как и он, тоже вышла из пещер.

— Нет, пришлось оставить большую часть туши на берегу, — вздохнул искатель. — Взял только самое ходовое, что на рынке лучше всего берут: голову, хвост, лапы и кое-что из внутренностей. Остальные сумки со жратвой и припасами. В брезентовых мешках — сухари, сахар, шоколад, сушеное мясо и пара контейнеров со сметаной. В кожаных сумках инструмент разный для охоты, да волосня с крючками для рыбалки. Топорик еще и пара ловушек имеются. В том мешке, что поменьше бельишко всякое, носки, рубаха про запас, даже платок где-то есть.

Никто не ожидал от Райзора такого подробного отчета, но Кай решил, что словоохотливость чистильщика вызвана длительным одиночеством. Когда из дальних забоев возвращались шахтеры, проработавшие там несколько недель, потом в жилых комнатах только их и было слышно — болтали они постоянно. Неизвестно, сколько недель или даже месяцев Райзор бродил в одиночестве по Неправильному Лесу. Хорошо, что еще совсем не свихнулся.