Капкан для призрака - Ирина Глебова

Случайная встреча в Варшаве с Витенькой Замятиным показалась Келецкому подарком судьбы, настоящим добрым знамением. И поначалу все в самом деле стало складываться отлично…

В необязательном расследовании есть особый шарм – эдакое обаяние тайны, которая раскроется только тебе, избранному. К этому, конечно же, примешивается честолюбие сыщика, желание непременно дойти до конца, до разгадки, а еще – никем не контролируемое экспериментаторство. Петрусенко давно все это знал. Нельзя сказать, что он любил необязательные расследования. Если бы это было так, Викентий Павлович не служил бы в полицейском департаменте, а стал бы частным сыщиком. Но у него были твердые убеждения, что на государственной службе он делает то, что, в первую очередь необходимо державе. Частные же сыщики, – с некоторыми он был хорошо знаком и при необходимости сотрудничал, – чаще всего брались за дела прибыльные и личного характера, ориентируясь на собственный денежный интерес. Да, конечно, обязательные дела, которые во множестве, за годы службы, переделал следователь Петрусенко, бывали и рутинные. Но в последние годы, когда Викентий Павлович был уже следователем по особо опасным преступлениям, такие попадались ему все реже и реже. В большинстве своем то, что расследовал он, были не только тяжелые злодейства, но и запутанные дела, совершаемые умными людьми. И все-таки, все-таки!.. Уж если Петрусенко сам решал взяться за необязательное расследование, это непременно оказывалось очень интересное дело. И вдвойне интересное, если так, как теперь, – в отпуске, на курорте! Викентий Павлович откровенно признавался себе, что такое соединение отдыха и необычного, необязательного расследования – это именно то, что ему нужно. Самый лучший отдых!

На следующий день после отъезда доктора Шульца Петрусенко продолжал вспоминать и анализировать «мелочи» – так он называл про себя самые разные косвенные факты, фразы, небольшие происшествия, не имеющие на первый взгляд отношения к основному расследованию. А на самом деле… Ведь именно такая «мелочь» помогла ему догадаться о том, что смерть Лапидарова наступила на сутки раньше. Исследования опытного берлинского патологоанатома полностью подтвердили его догадку. Теперь же Викентий Павлович сосредоточился на фигуре Виктоˆра Замятина. Необходимо было припомнить все, что имело к нему отношение…

Викентий Павлович вспомнил свой последний разговор с пропавшим Гансом Лешке: парень сидел на веранде рядом со своей Гретой, помогал ей чистить бобы. Они оба были молоды, веселы, им казалось – впереди совместное будущее, такое ясное, понятное, размеренное. Так и должно было бы быть! Но каким-то образом их судьбы вплелись в замыслы одного негодяя, и все мгновенно разрушилось!.. Да, так что же тогда, на веранде, Ганс говорил о Замятине? Они ведь вспоминали его…

Замятин любил бродить один в долине и предгорьях, возможно, забирался и повыше… Об этом с упреком и со страхом за него говорила Грета. А Ганс сам видел однажды, как Замятин ехал вверх по горной дороге на велосипеде – в том направлении, куда местные жители, да и туристы обычно избегают ходить. Что ж, в то время когда все считали Замятина отдыхающим, его дальние походы воспринимались просто как экстравагантные выходки. Теперь – совсем другое дело! Человек не живет под чужим именем просто для развлечения, не инсценирует собственное убийство, чтобы просто пошутить, эпатировать людей! Скрывающий свое имя – уже преступник. А все, что делает преступник, – не случайность. Все, что делал Замятин, имело определенную и наверняка очень серьезную цель…

Викентий Павлович ощущал нарастающее возбуждение. Он чувствовал, что разгадка близка, что ее можно даже вычислить вот так – рассуждая и анализируя. Если, конечно, ничего не упустить… Он отправил жену и дочь гулять в город, а сам пошел в пустующий термальный бассейн, в свою любимую кабинку. Решил совместить приятное занятие с дважды полезным – полезным для здоровья и полезным для анализа ситуации. Он ведь уже убедился, что здесь, в теплом бассейне, ему хорошо думается.

Он вспомнил, как Виктоˆр Замятин рассказывал, что видел призрак графини Альтеринг – знаменитой Кровавой Эльзы. Хорошо рассказывал: размахивая руками, округлив от страха глаза и в то же время с юмором человека, который не придает подобным вещам большого значения. Викентий Павлович тогда даже толком и не понял – шутит Замятин или говорит серьезно. Рассказывал, что забрался далеко в горы, – заслушался пением птиц, засмотрелся на могучие деревья… Увидел впереди, за двумя перевалами, циклопическую кладку стены замка Альтеринг. Вот в этот момент перед ним и появился призрак – бледная полупрозрачная женщина, красивая и страшная одновременно. Замятин, по его словам, сразу понял, что она недовольна тем, что он близко подошел к ее замку, хотя, на его взгляд, добраться до подножия стены не представлялось возможным – крутизна, обрыв, мелкие, срывающиеся под ногами камешки… И все же страшная «хозяйка» замка гневалась. Замятин не мог словами объяснить, в чем выражался этот гнев: просто он почувствовал неудержимый страх, повернулся и побежал. Лишь потом, спустившись в долину, он опомнился, стал подсмеиваться над собой, сомневаться: не было ли у него галлюцинаций? Но из его слов можно было понять: он верит в то, что видел именно призрак Кровавой Эльзы…

Опять же, в то время Петрусенко этот рассказ воспринял как нечто, в самом деле приключившееся с молодым человеком. Другое дело – был призрак или нет! Но что-то все же было… А вот теперь этот рассказ проявляется в ином свете: Замятин его придумал и рассказал Петрусенко, да и другим тоже, явно с какой-то своей целью… Викентий Павлович понимал, чувствовал, что разгадка именно в этом и он близко к ней, близко! Надо только поймать хотя бы самый кончик, ухватить!

– Викентий Павлович, это вы здесь, я не ошибся?

Петрусенко улыбнулся:

– Ты, Сережа, проявляешь явные способности сыщика! Сразу узнал мой халат!

За деревянной перегородкой раздался веселый смех Ермошина. Он, конечно же, видел и узнал махровый халат Петрусенко, переброшенный через край кабинки.

– Долго вам еще нежиться в сероводороде? – спросил он. – Хочу кое о чем с вами поговорить.

– Еще пятнадцать минут… Хочешь, ныряй в соседний бассейн и будем разговаривать – слышимость отличная! Или разговор конфиденциальный?

– Вот именно, – ответил Сергей. – Я подожду вас в аллее, на лавочке.

Когда Викентий Павлович вытерся досуха, причесался и, завернувшись в халат, вышел из кабины, Ермошин помахал ему рукой. Петрусенко сел рядом.

– Ты без Лизы? – спросил слегка удивленно.

– Она помогает матери в столовой, Грета выйдет только завтра.

– Я знаю, – кивнул Викентий Павлович.

Вчера Люся вместе с Эльзой навестили Грету в деревне, в доме ее отца. В больнице девушка пролежала три дня: особых повреждений у нее не было, самым сильным оказалось нервное потрясение. А теперь Грета еще очень переживала за Ганса – его судьба оставалась совершенно неизвестной. И все же она хотела уже завтра выйти на работу: во-первых, боялась потерять место, а во-вторых, надеялась, что это отвлечет ее от тяжелых мыслей.