Столкновение цивилизаций - Самюэль Хантингтон

В то время как АСЕАН продвигается вперед медленными темпами, йеновый блок остается мечтой, Япония колеблется, ВАЭС никак не сдвинется с места, тем не менее экономическое взаимодействие в Восточной Азии резко усилилось. Эта экспансия основана на культурных связях среди восточно-азиатских китайских сообществ. Эти связи стимулировали “продолжение неформальной интеграции”, основанной на китайской международной экономике, по многим показателям сравнимой с Ганзейским союзом и, “возможно, ведущей к де-факто китайскому рынку” . (см. раздел “Великий Китай и зона совместного процветания”). В Восточной Азии, как и повсюду, культурная общность стала предпосылкой к значительной экономической интеграции. [c.199]

Окончание “холодной войны” стимулировало попытки по созданию новых и возрождению старых региональных экономических организаций. Успех этих попыток в огромной степени зависит от культурной однородности стран, их предпринимающих. Предложенный в 1994 году Шимоном Пересом план ближневосточного общего рынка, скорее всего, останется “миражом в пустыне”, по крайней мере в ближайшем будущем. “Арабский мир, – как прокомментировал один палестинский политик, – не нуждается в организации или банке развития, в котором принимает участие Израиль” .

Ассоциация карибских стран, созданная в 1994 году для того, чтобы связать CARICOM с Гаити и испано-язычными странами региона, не слишком стремится преодолеть лингвистические и культурные различия среди пестрого множества своих участников, а также замкнутость бывших британских колоний и их чрезмерную ориентацию на Соединенное Штаты . А вот попытки более однородных в культурном плане организаций оказались плодотворными. Хотя и разделенные по субцивилизационным линиям, Пакистан, Иран и Турция в 1985 году возродили умирающую Организацию регионального сотрудничества и развития, которую они основали в 1977, переименовав ее в Организацию экономического сотрудничества (ОЭС). Вскоре были достигнуты договоренности по снижению налогов и целому ряду других мер, и в 1992 году членами ОЭС стали Афганистан и шесть бывших советских мусульманских республик. Тем временем пять центрально-азиатских бывших советских республик в 1991 году в принципе договорились о создании общего рынка, а в 1994 году две самые крупные страны, Узбекистан и Казахстан, подписали соглашение, которое разрешило “свободное обращение товаров, услуг и капитала” и координировало их фискальную, монетарную и тарифную политику. В 1991 году Бразилия, Аргентина, Уругвай и Парагвай присоединились к Mercosur, чтобы перепрыгнуть нормальные стадии экономической интеграции, и в 1995-м [c.200] уже имел место частичный таможенный союз. В 1990 году еще недавно стагнирующий Центральноамериканский Общий Рынок создал зоны свободной торговли, а в 1994 году ранее не в меньшей мере пассивные страны Андской группы создали таможенный союз. В 1992 году Вышеградские страны (Польша, Венгрия, Чехия и Словакия) договорились о создании в Центральноевропейской зоне свободной торговли, а в 1994-м пересмотрели графики реализации этого плана в сторону ускорения .

За торговой экспансией следует экономическая интеграция, и в восьмидесятых и начале девяностых внутрирегиональная торговля приобрела большее значение, чем межрегиональная. В 1980-е годы торговля в пределах Европейского Союза составляла 50,6% от общего товарооборота ЕС, увеличившись к 1989 году до 58,9 процента. Схожие сдвиги в сторону региональной торговли произошли в Северной Америке и Восточной Азии. В Латинской Америке создание Mercosur и возрождение Андского пакта стимулировали рост торговли внутри Латинской Америки в начале 1990-х, когда товарооборот Бразилии и Аргентины в период с 1990 по 1993 год утроился, а у Колумбии с Венесуэлой вырос вчетверо. В 1994 году Бразилия стала основным торговым партнером Аргентины, вытеснив США. Создание НАФТА также сопровождалось значительным увеличением торговли Мексики с Соединенными Штатами. Торговля внутри Восточной Азии также росла быстрее, чем внерегиональная торговля, но эта экспансия была затруднена тенденцией Японии держать свои рынки закрытыми. Торговля между странами китайской культурной зоны (АСЕАН, Гонконг, Тайвань, Южная Корея и Китай), с другой стороны, увеличилась с чуть менее 20% от общего товарооборота этих стране 1970 году до почти 30% в 1992-м, в то время как доля Японии на этом рынке снизилась с 23 до 13 процентов. В 1992 году экспорт стран китайской зоны в другие страны этой зоны превзошел как экспорт в Соединенные Штаты, так и совокупный экспорт в Японию и Евросоюз . [c.201]

Как уникальная страна и цивилизация, Япония встречается с трудностями в установлении экономических связей с Восточной Азией и разрешении экономических различий с Соединенными Штатами и Европой. Какие бы сильные торговые и инвестиционные связи ни удалось установить Японии с другими восточно-азиатскими странами, ее культурные отличия от других стран, особенно от их прокитайских экономических элит, мешает Японии создать региональную экономическую организацию, сравнимую с НАФТА или Евросоюзом, и стать ее лидером. В то же время культурные отличия Японии от Запада обостряют непонимание и антагонизм во взаимоотношениях Страны восходящего солнца с Соединенными Штатами и Европой. Если экономическая интеграция зависит от культурной общности (а это, по всей видимости, именно так), то Япония как одинокая в культурном отношении страна может иметь экономически одинокое будущее. В прошлом модели торговли среди наций следовали и повторяли модели альянсов между нациями . В зарождающемся мире решающее влияние на структуру торговли будут оказывать культурные связи. Бизнесмены заключают сделки с теми, кого они могут понять и кому они могут доверять; государства отказываются от независимости ради международных союзов, созданных из стран со схожей ментальностью, где доверие появляется на почве взаимопонимания. Основой экономического сотрудничества является культурная общность.

Во время “холодной войны” все страны соотносились с двумя сверхдержавами как союзники, сателлиты, партнеру нейтральные или неприсоединившиеся. В мире после “Холодной войны” страны соотносятся с цивилизациями как страны-участницы, стержневые государства, страны-одиночки, [c.202] расколотые страны и разорванные страны. Подробно племенам и нациям, цивилизации имеют политическую структуру. Страна-участница – это страна, которая в культурном плане полностью отождествляет себя с одной цивилизацией, как Египет с арабско-исламской цивилизацией, а Италия – европейско-западной. Цивилизация также может включать в себя народы, которые разделяют ее культуру и отождествляют себя с ней, но живут в странах, где доминируют члены других цивилизаций. В цивилизациях обычно есть одно или более мест, которые рассматриваются ее членами как основной источник или источники культуры этой цивилизации. Такие источники обычно расположены в одной стержневой стране или странах цивилизации, то есть наиболее могущественной и центральной в культурном отношении стране или странах.

Количество и роль стержневых государств в различных цивилизациях отличаются и могут меняться со временем. Японская цивилизация практически совпадает с единственным стержневым государством – Японией. Синская, православная и индуистская цивилизации имеют абсолютно доминирующие стержневые страны, другие страны-участницы и народы, связанные с этими цивилизациями, которые живут в странах, где доминируют люди из других цивилизаций (зарубежные китайцы, русские из “ближнего зарубежья”, тамилы из Шри-Ланки). Исторически Запад обычно имел несколько стержневых стран; теперь у него два стержня: Соединенные Штаты и франко-германский стержень в Европе, плюс дрейфующий между ними дополнительный центр власти – Великобритания. Ислам, Латинская Америка и Африка не имеют стержневых стран. Отчасти это объясняется империализмом западных держав, которые делили между собой Африку, Ближний Восток, а в предыдущие столетия в меньшей мере – Латинскую Америку.