Ничего личного, кроме боли - Галина Владимировна Романова

— Трагическую? — Кошкин выхватил главное слово.

— Да, что-то там случилось много лет назад, какая-то трагедия. После нее этот Нестеров сделался сам не свой, даже на отклонения проверяли. Но отучился в школе, все вроде нормально. Словом, выбирай, майор: ты туда летишь или Денис? Надо лететь, Сережа, сам понимаешь. Вдруг этот Нестеров везет нашего лейтенанта именно туда? Маловероятно, конечно, но вдруг. Да и хирург этот твой, как его…

— Новиков, — подсказал майор.

— Вот. Новиков тоже туда подался. Как бы там очередной трагедии не вышло. Кто полетит?

— Я, — не раздумывая, сказал Кошкин.

Сердце немедленно заныло сильнее. А как же жена? Как он ее оставит одну? Его и так уже дома два дня нет. Звонит, конечно, часто звонит. Она храбрится, голос бодрый. Но он-то знает, что ей нелегко. Опять же продукты, кто их будет носить из магазина? Ей больше килограмма поднимать нельзя.

— Вот я так и знал, что начнешь якать! — рассердился Горевой. — О жене подумал, якалка? Как ты ее оставишь? В общем, мое решение — пусть летит Денис. Он парень толковый.

Горевой неожиданно умолк. Вспомнил, наверное, как Денису отчаянно хотелось найти в Машином прошлом темные пятна. Собственных средств не пожалел — съездил, навестил ее бывших коллег, собрал сплетни, которыми тут же поделился в отделе.

— Как он сейчас к ней? — буркнул Горевой. — Адекватно?

— Более чем, товарищ полковник. Даже переживает. — Кошкин глянул в спину Рыжкова, который что-то еще выспрашивал у хозяина гостиницы, и вышел на улицу. — Виноватым себя считает.

— Это хорошо. Вот пускай летит, искупает вину. А ты давай возвращайся. Здесь еще такое дело, Сережа. — У Кошкина неприятно заныло выше желудка. — После выходных, в понедельник, а это уже через три дня, Машу вызывают на допрос. Мне звонил следователь, который ведет дело об убийстве Григорьева. Они не нашли ее дома, позвонили мне. Я заверил, что она в городе, дал слово, что на допросе будет. Три дня, Сережа. У нас три дня.

Этот город ничуть не изменился. Серые пыльные улицы. Разлапистый американский клен. Кое-где листья уже успели пожухнуть и свернуться трубочкой, дунь ветер — облетят. Даже солнце здесь было каким-то другим. Оно казалось бледным размытым пятном, едва угадывалось за облаками.

Новиков вышел из здания аэропорта и сразу пожалел, что не захватил ничего из теплых вещей. Вроде летний полдень, а пробирает до костей. Он поежился, застегнул две верхние пуговицы на рубашке. Заметил в стороне, слева от здания аэропорта, стайку таксистов. Подхватил свой багаж и пошел туда.

Везти в центр города соглашались все. За две тысячи. Расценки московские, но торговаться он не стал. Выбрал парня, сел на заднее сиденье, попросил включить печку.

— Замерз, москвич? — Парень оскалился и показал кривые зубы. — У вас там, я смотрю, тоже не юг. То ураган, то холод.

— Я не из Москвы, — нехотя отозвался Игорь.

Разговаривать с таксистами он в принципе не любил. А когда вдобавок «тыкали», желание поддерживать беседу пропадало окончательно.

— Куда тебе, москвич?

— В гостиницу. В какую-нибудь приличную, если можно.

— Замерз он, надо же! — продолжал скалиться водила. — Серед лета замерз! Смехота. Плюс восемнадцать же, Москва! А гостиница у нас всего одна, отель «Гавань» называется. Ничего себе, приличное место.

Приличное место оказалось семиэтажным, с собственным аквапарком, боулингом и рестораном, в котором Новикову удалось очень даже неплохо пообедать. Его поселили в одноместном люксе. Номера проще для него не нашлось.

— Только двухместный. Но там уже есть постоялец. — Администраторша кинула выразительный взгляд на его недешевую рубашку, кожаный саквояж, задержалась на дорогих часах. — Будете делить с ним номер или как?

— Или как, — согласился Игорь и принялся заполнять бланк. — Подскажите, у вас есть городской телефонный справочник?

— Только в электронном виде, — кивнула глазастая девица. — Но доступ к этим данным за дополнительную плату. Даже для живущих в люксе.

Он и с этим не стал спорить.

— Еще что-нибудь желаете? За дополнительную плату? — Она выразительно глянула, обвела кончиком языка накрашенные губы. — Вечером?

— Нет, спасибо.

Новиков понял, что ему предлагают. Заплатил за пароль к доступу в Интернет и двинулся к лифту.

— Эй, уважаемый, — неожиданно окликнули его с дивана. — Можно на минуточку?

Игорь остановился, всмотрелся. Нет, этого человека он не знал. Точнее сказать, не помнил. Среднего роста, крепкий, с большими залысинами. На полном загорелом лице выделялись карие глаза навыкате и тонкие нежно-голубые губы.

«Проблемы с сердцем, — машинально отметил Новиков. И сразу: — Но я его не знаю».

— Здорово, Игорь Валентинович. — Загорелый товарищ протянул широкую ладонь. — Какими судьбами снова к нам?

По-видимому, он был одним из его пациентов тогда, много лет назад. Но он никого из них не помнил. Только женщину, которая умерла под скальпелем пьяного хирурга, чью вину он вынужден был взять на себя. С остальными — провал. Но он и пробыл здесь всего два месяца, кто его упрекнет!

— По делам, — коротко ответил Новиков, не решаясь отойти от улыбчивого мужика. — Простите, как вас?.. Виноват, я вас не помню.

— Это нормально, Игорь Валентинович. Мы и виделись мельком, как запомнишь.

— Но вы-то меня запомнили. Почему, кстати?

— Так я свояк того хирурга, которому ты помог отмазаться, — подмигнул мужик. — Иван Степанович я, если что.

Если что — это что? Снова им овладела странная скорбь, как тогда, много лет назад. Он не должен был проявлять малодушие. Не должен уходить от ответственности негодяй, способный встать пьяным к операционному столу. Кто знает, может, его собственная мать погибла по его вине — из-за того, что кто-то мстил ему за ту ошибку.

— Иван Степанович, простите меня великодушно, но я хотел бы заселиться в номер, принять душ. А потом мне нужно по делам.

— Не вопрос. Если что — звони. Если девочки, там, понадобятся или мальчики. — Он растянул синюшные губы в подобие улыбки, сунул ему визитку и, насвистывая, двинулся в сторону диванов.

Новиков вошел в лифт. Брезгливо всунул визитку между страницами брошюрки по пожарной безопасности.

Люкс оказался на уровне. Широкая кровать, меховое покрывало, хорошее постельное белье. И чистота. Чистота везде, включая пазы дверей душевой кабины. Туда, как медик, Новиков заглянул первым делом. Именно там микробы плодятся особенно интенсивно.

Через час он позвонил в больницу. Конечно, говорить с ним никто не спешил. По телефону получить справку нельзя — один отказ. Дела, касающиеся бывших пациентов, тем более умерших, на контроле у главврача — второй отказ. С какой стати с ним, человеком, которого никто не помнит, вообще объясняться — окончательный отказ.