Часовой дождя - Татьяна де Ронэ

чем бессмысленно суетиться там, перетаскивая вещи, он предпочитает находиться здесь, под дождем, тут от него хоть какая-то польза.

Так они дошли до перекрестка улицы Лурмель и проспекта Эмиля Золя, где длинные языки воды уже лизали мостовые. Под моросящим дождем ждали катера. Надстроенные деревянные тротуары, протянувшиеся по обеим сторонам улицы Лурмель, выступали из воды всего на несколько сантиметров. Поднявшись на борт катера, Линден поздоровался с Моникой и Франком, они тоже были служащими мэрии, членами антикризисного комитета. Из скромного холщового чехла он вытащил «лейку» и на какое-то мгновение пожалел о своем навороченном «кэноне» с набором объективов; без них он чувствовал себя безоружным и уязвимым, но, в конце концов, это же непредвиденная ситуация, а «лейка» никогда его не подводила. То, что ему предстояло делать сейчас, не походило на его обычную работу, здесь все будет по-другому. Ему предстоит вновь оказаться в шкуре молодого безвестного фотографа, каким он был когда-то давно, того, кто старался передать настроение и не слишком беспокоился о плохой освещенности или неудачном ракурсе. Картина, которую он наблюдал при посадке в катер, так отличалась от изображений наводнения 1910 года: парижане в сюртуках и цилиндрах, длинных юбках и капорах. Те черно-белые фотографии воспроизводили некую эстетику катастрофы, но в том, что он видел сейчас, никакой красоты не было. В мутной воде болтался мусор и обломки, а растерянные пешеходы, бредущие по мосткам с чемоданами, сумками и даже предметами мебели, выглядели отнюдь не элегантно. Сена доходила до середины дверей зданий, и военные в непромокаемых комбинезонах барахтались по пояс в воде. Потрясение оказалось еще сильнее оттого, что это был Париж его юности, который он знал как свои пять пальцев. Все магазины закрыты, металлические ставни уходили в воду. К фасадам были прислонены лестницы, и Линден увидел, как через окна жильцам передают бутылки с водой, а с верхних этажей выглядывают перепуганные лица. Сколько же людей оказались вот так заблокированы в своих жилищах? Волонтеры Красного Креста бесстрашно балансировали на импровизированных подмостках, держа корзины с едой, окликая жильцов, запертых в квартирах. Мусорщики в зеленых комбинезонах, проплывая на длинных лодках, вылавливали из воды и громоздили на борт горы отбросов. И еще одна необычная деталь, которую не могли передать старые фотографии: тошнотворный запах гниения. Маслянистая и вязкая желтоватая жидкость, вырвавшаяся из лопнувших канализационных труб, испускала зловонные миазмы. Чтобы защититься от вони, Линден обмотал низ лица шарфом. Он тщательно отбирал каждый кадр: девушка карабкается по приставной лестнице с рюкзаком, набитым продуктами, а из окна за ее продвижением наблюдают родители, протянув руки; пожилая дама стоит на деревянном настиле, держа в одной руке дырявый зонтик, а другой прижимая к себе маленькую перепуганную собачонку. Хорошо знакомое ему симпатичное кафе на углу улиц Лурмель и Жавель решило держаться до последнего: хозяева из досок и бочек соорудили что-то вроде плавучего дока, поставили столы и стулья под большими зонтами. Линден сфотографировал тепло укутанную пару: они с видимым удовольствием пили вино из бокалов и при виде катера помахали рукой.

Больше всего Линдена поразила тишина: ни гула автомобильных моторов, ни рычанья автобусов, ни вскриков клаксонов, лишь шум дождя и плеск воды. Время от времени катер останавливался, чтобы члены спасательной команды могли переговорить с коллегами или жителями окрестных домов, которые ждали помощи или просто хотели услышать новости. Сбоку раздался плеск весел: их перегнала лодка с журналистами и фотографами. Линден встретился взглядом с одной женщиной на борту, и, узнав его, она раскрыла рот от изумления. Она быстро его сфотографировала висевшим у нее на шее фотоаппаратом и улыбнулась, подняв вверх большой палец. С третьего этажа здания их окликнула дама, и Моника завязала с ней разговор. Женщина не спала уже с воскресенья, с тех пор, как поднялась вода; у мужа острый приступ ревматизма, но покидать квартиру он отказывается, хотя с появлением крыс все стало еще хуже. Да-да, здание заполонили крысы, они поднялись из затопленных подвалов. Это ад, сущий ад, – ворчала она. Моника и Франк пытались ее убедить отправиться вместе с мужем во временное убежище, где нет никаких крыс, где им будет тепло и сухо, но женщина даже слышать об этом не хотела. Она боялась, что ее обворуют, оба предпочитали терпеть дискомфорт, но не покидать квартиру. Когда спасатели отплыли, передав женщине хлеб, батарейки и другие вещи, Франк объяснил, что с таким поведением они встречаются постоянно: люди отказываются переезжать, они не хотят понимать, что это еще отнюдь не конец, что вода будет прибывать и дальше. У них нет больше ни телевидения, ни интернета, только радио, но предупреждения и призывы, которые без конца передают по всем станциям, безрезультатны. Единственное, что могут сделать муниципалы для этих упрямцев, – ежедневно снабжать их провизией.

Когда катер свернул с улицы Жавель на улицу Сен-Шарль, перед Линденом выросло большое здание из красного кирпича, то самое, в котором он жил три года. После смерти Кэндис он сюда не возвращался. У него защемило сердце, когда он увидел все эти запертые, с заколоченными окнами магазины, супермаркет, химчистку, аптеку, японский ресторанчик. А цветочная лавка и греческий магазинчик были опустошены паводком или разграблены. Линден помнил, какой оживленной и многолюдной была эта улица в рыночные дни, когда приходилось буквально проталкиваться по тротуару сквозь плотную толпу. Сейчас не было ни толпы, ни тротуаров, только грязь, тишина и плеск воды. Казалось, картины прошлого и настоящего несовместимы. Это был его бывший квартал, такой неузнаваемый и в то же время такой родной. Линден поднял голову и увидел балкон седьмого этажа, сердце забилось так, что стало трудно дышать. Ему хотелось отвести взгляд, но он заставил себя смотреть. Именно отсюда упала его тетка 6 июня 2012 года, в полдень. Тилья рассказала ему, что продавщица из магазина женской одежды, что на противоположной стороне улицы, видела, как Кэндис довольно долго стояла там, а потом перешагнула через перила и упала головой вниз, раскинув руки. Как ангел, – сказала та женщина. Трагический гордый ангел. Еще она сказала, что никогда не забудет звук, с каким тело разбилось о мостовую, упав прямо перед булочной, где Линден обычно покупал им к завтраку круассаны. «Скорая» приехала быстро, но было уже слишком поздно. Кэндис умерла сразу. Катер чуть задержался у того самого места, куда она упала. Моника и Франк заговорили с владельцем булочной, которого Линден не узнал, должно быть, собственник поменялся. Тот хотел знать, когда будет выплачена страховка. Они все проявили достаточно терпения, но дождь все не кончается, а если Сена так