Лето для тебя - Кейт Ноубл

— Сэр, я…

— Давай проверим.

— Милорд, не…

Он не дал закончить фразу и прижался губами к очаровательному алому ротику Пенелопы.

Однако в ответ получил лишь резкий толчок в грудь. Выпрямился и вопросительно посмотрел в строгое, без тени улыбки лицо.

— Я замужем, — сурово произнесла Пенелопа.

— Знаю.

— Вы познакомились и разговаривали с моим мужем.

— Да. Отличный парень. Но, Пен, разве ты не скучаешь по тому, что между нами было? По ощущению праздника? — Маркиз сделал шаг вперед, однако миссис Брэндон настороженно отступила. — Ты здесь, и я здесь, и мы снова вместе. — Он изобразил ту самую кривую улыбочку, при помощи которой пять лет назад заслужил ее поцелуй: — Давай немного повеселимся.

Пенелопа поправила волосы и посмотрела Джейсону в глаза. Однако взгляд не искрился прежним детским лукавством. Не чувствовалось и восторженной мечтательности юной девушки. Миссис Брэндон смотрела спокойно, без осуждения, но и без тени интереса.

— А ты, оказывается, совсем не изменился. Правда, Джейсон?

Имя, сорвавшееся с губ здесь, в тени памятного исторического дуба, должно было согреть и взволновать, однако ничего подобного не случилось. Пенелопа говорила снисходительно и наставительно, как с ребенком, и ответ прозвучал совсем по-детски.

— Надеюсь, что так оно и есть.

Маркиз гордо расправил плечи.

— Хорошо помнишь то лето, которое мы провели вместе? — поинтересовалась Пенелопа.

— Конечно; и его, и все предыдущие. Разве можно забыть? — На лице появилась широкая улыбка. — А последнее было поистине неповторимым.

— И хочешь отнять у меня память о тех чудесных днях?

Джейсон смотрел вопросительно, и она продолжила:

— Мой муж здесь, вот в этом зале, — она коротко кивнула на ярко освещенные окна, — и я люблю его всей душой. — Голос потеплел от улыбки. — Когда ты потащил меня сюда, он терзал Викторию, заставляя танцевать, а до этого рассказывал всем вокруг, что его дочери непременно выйдут замуж за принцев.

Пенелопа звонко рассмеялась, а Джейсон побагровел от стыда.

— Когда закончилось то лето, которое мы, пылкие и нетерпеливые, с юным восторгом провели вместе, я не знала, куда деваться от тоски и отчаяния. Мама подтвердит: я не находила сил даже показываться на людях. И все же долгие часы одиночества прошли не напрасно: сердце повзрослело, открылось настоящему чувству, и я сумела оценить встречу с Брэндоном.

Пенелопа повернулась так, что стала заметна фигура — уже не тоненькой семнадцатилетней девушки, а зрелой дамы. Она и сейчас оставалась стройной и молодой, но рождение двоих детей не могло не добавить весомой стати и женственности.

— Ни за что не променяю наше лето на нелепые мелочи.

— И я тоже, — неожиданно для самого себя произнес Джейсон низким, густым голосом.

— Но ведь каждым неуместным словом ты пачкаешь воспоминания о нем и крадешь час-другой счастливого и безмятежного прошлого. Понимаешь?

Джейсон все понимал и не знал, куда деваться от стыда. Он побледнел и опустил голову, пытаясь спрятать глаза. Смотреть в серьезное лицо Пенелопы оказалось слишком страшно.

Сжалившись, она подала ему руку — простой жест означал прощение и, согласно северной традиции, предложение дружбы.

Однако Джейсон не пошевелился.

Она медленно опустила ладонь.

— Должно быть, я не похожа на ту девочку, которую вы помните, милорд, а вы не похожи на прежнего юношу, но мне искренне хотелось продолжить дружбу.

Маркиз угрюмо нахмурился и коротко поклонился:

— Конечно, миссис Брэндон.

Пенелопа посмотрела ему в глаза, не пытаясь скрыть чувства. Оказывается, она жалела его; жалость ясно читалась в сдержанно-спокойном взгляде. Не сказав больше ни слова, она сделала вежливый реверанс и удалилась, оставив незадачливого поклонника в темноте и тишине, нарушаемой лишь шелестом ветра в кустах. Ушла в свою жизнь, в ярко освещенный шумный зал, к мужу.

Значит, он достоин жалости? Собственно, какие сомнения? Он и сам себя жалел. Сослан в глухую деревню, лишен столичных радостей и отвергнут единственным человеком, которого искренне хотел видеть. В отличие от Джейн дружба всегда давалась Джейсону с трудом, но жалости той единственной женщины, которую считал верной подругой, он не ожидал.

Он зашел в тупик. Погряз, застрял в убогом, забытом Создателем, хотя и воспетом Вордсвортом захолустье и мечтал лишь об одном: снова стать самим собой. Не сыном герцога, не наследником, обремененным ответственностью титула, а парнем, открытым для новой яркой и звучной жизни. Постоянная, непробиваемая тишина изнуряла и сводила его с ума.

Собственно, почему бы и нет? Почему бы не встряхнуть это сонное графство? Пусть сейчас непросто вырваться из сложившихся обстоятельств, но почему бы не пригласить жизнь и веселье к себе?

Пришло время Чарлзу и Невиллу навестить коттедж. Они дождались, пока послышались удаляющиеся шаги, и только после этого позволили себе выдохнуть. Джейсон не вернулся в зал, а пошел по главной улице… должно быть, в какой-нибудь паб. Скорее всего не в деревенский, а в самый дальний, «Масонский герб», если, конечно, в связи с ассамблеей мистер Джонстон не устроил выходной. Что и говорить, если кому-то и требовалось срочно выпить, то в первую очередь Джейсону.

Все еще сидя в кустах, Берн наблюдал, как Джейн справляется с неожиданными впечатлениями. Собственно, наблюдал он на протяжении всей исполненной бурного драматизма сцены: сначала невольная свидетельница не знала, куда деваться от шока, потом смущенно покраснела и, наконец, прониклась сочувствием.

А едва увидев, как брат уходит в темноту, прижала руку к сердцу, словно пыталась облегчить боль.

— О, Джейсон, — выдохнула она. — Что за наивность!

Берн не знал, что сказать, какими словами утешить глубоко разочарованную сестру, только что столкнувшуюся с безрассудством старшего брата. Хотя его собственные братья наверняка нашли бы убедительные выражения.

А потому он просто накрыл ее ладонь своей — бережно, чтобы успокоить.

И чрезвычайно удивился, когда Джейн внезапно вскрикнула и отдернула руку.

— О, простите! — зашептана она. — Не ожидала…

Ее голос осекся и сорвался в неловкий смешок. Острый приступ веселья продолжался и набирал силу, и скоро мисс Каммингс уже от души хохотала.

Берн не ожидал от собственного тела столь бурной реакции. Мягкий, приглушенный голос, блестящие от смеха глаза, дружеская улыбка… внезапно захотелось наброситься на Джейн, опрокинуть на землю, раскидать вокруг яблоки… в конце концов, в этих кустах их никто не мог увидеть, никто о них не помнил. Стояло жаркое лето, и здесь, под темным звездным небом…