Драконы во гневе - Майкл Стэкпол

Когда Ворон поделился с ней наболевшим, ее охватило знакомое чувство близости, существовавшее среди гирким. Этот человек ей полностью доверял. И хотя он сначала выступал против того, что принцесса сделала, для того чтобы спасти его от скорой казни, он был благодарен ей, что и доказал, доверив свои тайны.

Они были друзьями до этого маскарада с замужеством, ведь во время их недолгих приключений каждый уже не раз спасал жизнь другому. Совместные путешествия укрепили их дружбу. Проводя одну ночь за другой рядом с ним, чувствуя тепло его тела или просто слушая его дыхание, Алексия постепенно стала находить в нем черты обычного человека, в то время как он был необыкновенным. Несколько раз она просыпалась, слишком тесно прижавшись к его спине. Она тут же отодвигалась, но с каждым разом принцесса делала это все медленнее и все с большей неохотой. Навещая Ворона в тюрьме Мередо, она сожалела о недостающей близости и часто просыпалась, сжимая в объятьях подушку.

Как только судьи отпустили Маршама, Ворон посмотрел в сторону принцессы и снова улыбнулся. Ее сердце подпрыгнуло в груди, а уголки губ приподнялись в улыбке. Что-то было в его взгляде, что-то радостное и заразительное. Это ощущение было для нее не ново, она испытывала нечто похожее в отношениях с Пери; гордость и счастье за благополучие друга. И, как и с Пери, она хотела протянуть руку и коснуться его.

Девушка хотела большего, чтобы улыбка Ворона стала шире, чтобы радость, отражавшаяся на его лице, стала еще больше…

Но прежде чем она смогла продолжить свои размышления, Врокстер Дейнн, верховный защитник суда Ориозы, встал, чтобы вызвать следующего свидетеля. Тем временем, за его спиной, на, дальней стене, задымился выцветший от времени гобелен. Темное пятно в центре стало расти, оно расползалось вниз к полу и вверх, пока не достигло размеров человека. Дым стал гуще, вспыхнул огонь. Он разгорался и постепенно охватывал все гобелены. К этому моменту языки пламени уже лизали своды зала.

Искры и ярко-красные угольки медленно сыпались вниз, словно снег, на головы собравшихся в зале. В стене открылась прежде незаметная дверь, и оттуда появилась фигура. Все присутствующие изумленно вздохнули. На госте был плащ с капюшоном из кожи Большого Темерикса и разноцветный плюмаж, но не из перьев, а из радужных язычков пламени.

Глаза нежданного посетителя, казалось, словно бы жили своей собственной жизнью. Голубые, с едва заметными пятнышками белого цвета, напоминавшими прозрачные облака на ветреном небе. В левой руке гость держал белый платок. Полы плаща он отодвинул так, что всем были видны пустые ножны, висящие на левом бедре. Маска приоткрывала полуулыбку и ряд зубов, белевших на фоне его черного, как смоль, тела.

— Меня зовут Нефри-кеш. Я пришел с миром. И прошу права у суда Ориозы выступить в качестве свидетеля по делу одного из моих вассалов.

Август встал с места. Линчмир съежился в своем кресле, как и большинство присутствующих в зале. Дейнн отшатнулся в ужасе, а королева прикрыла рот левой рукой. Ворон остался сидеть, лишь вытянув руку в направлении Алексии, чтобы не дать ей броситься вперед. Принцесса тоже поднялась с места, а ее ладонь мгновенно оказалась на рукояти меча.

Однако первым прореагировал Уилл Норрингтон. Он вскочил на ноги, и дрожащей рукой указал на сулланкири:

— О-обвиняемый не ваш вассал, а мой!

Нефри-кеш тут же повернул голову. Авроланский генерал улыбнулся, а затем удовлетворенно кивнул:

— Теперь ты — тот сын, о котором я так мечтал.

— Возможно, будь вы лучшим отцом, он бы у вас был. — Сощурив под маской серые глаза, Уилл выхватил кинжал, который ему позволили пронести с собой. — Там где потерпел неудачу он, я выйду победителем!

Сулланкири развел руки в стороны:

— Ты придешь ко мне. Сейчас или потом. И когда это произойдет — не имеет значения. Ты — мой истинный наследник, и я могу дать тебе многое.

Ворон поднялся:

— Уилл, стой, где стоишь!

— Я его не боюсь.

— А стоило бы, — Ворон взглянул на сулланкири. — А тебе, что, нравится дразнить детей?

— Уилл носит маску. Он мужчина, и у него есть определенные обязательства. Ты помнишь об этом, не так ли, Таррант? — Нефри-кеш шагнул в сторону Трона Истины. — Король Август, вы согласитесь на перемирие и признаете мое право голоса. Мой предполагаемый наследник утверждает, что мои притязания незаконны, но имейте в виду, что ни я, ни мой сын еще пока не покойники, и формальные требования закона для лишения нас собственности не были соблюдены.

Уилл размахивал кинжалом:

— Не слушайте его!

Август неодобрительно посмотрел на парнишку:

— Закон не запрещает ему этого, Лорд Норрингтон. Мы должны следовать правилам. Полагаю, вы можете сесть, Нефри-кеш, если поклянетесь, что будете говорить правду.

Юный вор сердито проворчал:

— Он служит Кайтрин. Она превратила его в монстра! Змея скорее научится ползать не извиваясь, чем этот проходимец скажет правду!

Линчмир робко промолвил:

— Нам придется выслушать его. Таков Закон.

— Тогда этот закон идиотский! — прокричал Уилл, сорвав с себя маску. Бросив ее в адвокатское кресло, он развернулся и гордо прошествовал к выходу из зала суда. — Когда Кайтрин придет сюда, чтобы убить вас всех, вы предложите ей придворную маску и будете при этом твердить — «спасибо», да «покорнейше благодарю». Будьте вы прокляты!

Только едва слышный треск язычков пламени на плаще сулланкири нарушал тишину, окутавшую зал после ухода Уилла. Собравшиеся там жители Ориозы смотрели на смятую маску, лежавшую на полу. Даже Ворон выглядел пораженным. Он медленно откинулся на спинку стула.

Нефри-кеш поднял правую руку:

— Клянусь говорить только правду и обязуюсь понести наказание Кедина, если солгу.

По раскрасневшемуся лицу Врокстера Дейнна стекал пот, изо всех сил он старался успокоиться:

— Вы пришли сюда, чтобы дать показания по делу Тарранта Хокинса?

— Да, я пришел издалека.

Глубокий сильный голос Нефри-кеша разнесся по залу. Алексии казалось, что она слышит его не только ушами. Здесь не обошлось без магии. Но, пусть принцесса и осознавала, что ею манипулируют, она не могла усомниться в искренности и правдивости произносимых слов.

— Я руководил военной экспедицией в Борагул. Однажды в пути мы случайно столкнулись с императрицей Кайтрин, но тогда никто из нас не понял этого. Мы были приняты гостеприимными урЗрети и слишком поздно осознали, что находимся в ловушке. Мы оказались во власти женщины, которую сами же преследовали.

Сулланкири протянул левую руку в сторону Ворона и уронил платок на землю:

— Для начала я бы хотел отдать должное Хокинсу. Из всех обвинений против него, самыми глупыми можно назвать те, что говорят о его трусости. В тот проклятый день он был самым смелым из нас. Ворон в одиночку проложил дорогу к нашим камерам. Тогда он нашел и спас меня, и сделал все, что мог, чтобы защитить меня, как это и должен делать вассал. Я был очень тяжело ранен — смертельно, если бы не вмешательство магии. И пусть все, кто слышат меня сейчас, никогда не осмелятся сказать, что в Хокинсе нет ни капельки геройства. Но будучи героем, он стал предателем. Ворон действительно совершил предательство в тот день. Он не покорился моей воле. Я трижды попросил его оказать мне услугу. Я потребовал у него выполнить просьбу и имел на это право.