Маг и его кошка - Алина Лис

Протягиваю ему плащ:

— Завернись и скрой лицо. Пошли, у нас мало времени.

В спину нам летят крики. Пленники проклинают и умоляют открыть двери, но мы не оборачиваемся.

За стенами замка ждет оседланная лошадь. Солнце в зените, ни облачка на темно-синей лазури небес. Безмятежная осень Вилесских предгорий.

Я отдаю брату кошель с деньгами. Тот далеко не так увесист, как хотелось бы, но это все, что у меня есть. Подумав, снимаю сережки. Золото можно продать.

Он пытается вернуть мне украшения:

— Не надо.

— Нет, возьми. Обещай, что уедешь далеко-далеко. Туда, где тебя не найдут дознаватели! И что никогда больше не подойдешь на полет стрелы к служителям Черной.

Он обнимает меня, прижимается щекой к щеке. Шепот на ухо:

— Обещаю. Береги себя, Фран. И… держись подальше от Элвина Эйстера.

— Это еще почему? — мне совсем не хочется следовать этому совету.

Брат вздрагивает, выпускает меня из объятий:

— Не знаю. Просто предчувствие.

— Не ревнуй, — я улыбаюсь. — Он мне совсем не нравится.

Брат запрыгивает в седло.

— Прощай, Фран, — тихо говорит он и пришпоривает лошадь.

Я смотрю ему вслед до тех пор, пока мир вокруг не растворяется в потоке горячих соленых капель.

Intermedius

Уго

Он потянулся и с отвращением сел на грязном тюфяке. Почесал укус блохи. Из отхожего угла пахнуло нечистотами, и Уго скривился. В давящей тишине подземелья хорошо было слышно, как в соседней камере на таком же тюфяке стонет и ворочается Альберто.

После того, как сукин сын Джованни Вимано сбежал, Уго со злости избил соседа.

Он давно мечтал это сделать. Выскочка и нытик Альберто бесил до желания пустить ему кровавые сопли еще в университете.

Драка вышла недолгой, и закончить Уго не дали. Как только прознали? Прибежали два мордоворота из числа особо преданных герцогу воинов. Сунули несколько раз Уго кулаком в лицо и под дых, оттащили сокамерника, и теперь Альберто занимал бывшее узилище Джованни.

При мысли об ублюдочном сыночке посвященной ладони сами собой сжались в кулаки. Джованни всегда был самым хитрым из них. Уго слушал, как тот вешал лапшу на уши этой тупой высокомерной стерве — своей сестре, и все думал — вмешаться или не вмешаться? Промолчал. Надеялся, что Вимано не оставит соратников в беде. Что ему стоило оглушить Франческу, когда она открыла камеру, и выпустить всех? Проклятый ублюдок!

Уго очень надеялся, что герцог от души высечет потаскуху. Так, чтобы стерва еще долго не смогла сидеть.

Все вокруг вызывало омерзение, все бесило. Темнота, сырость, духота, нытье Орландо и Альберто. И особенно полная неизвестность, что будет дальше.

Поначалу свет заставил болезненно сощурить глаза. А затем Уго услышал хорошо знакомый ненавистный голос:

— Доброй ночи, друзья. Как вам гостеприимство герцога?

Северянин стоял посреди комнаты. Над его головой повис шар света — настолько ослепительно-яркого, что на него, прямо как на солнце, невозможно было смотреть, не щурясь.

Орландо разразился сетованиями, и Уго презрительно скривился. Неженка Мерчанти славился своей любовью к изысканной еде, тонким тканям и приятной обстановке. Все время, что их держали здесь, он беспрерывно жаловался на неудобства, чем раздражал не только Уго, но и Альберто.

— Думаю, беде можно помочь, сеньор Мерчанти, — с опасной доброжелательностью согласился маг. — Как насчет рассказать мне все, что знаете о вашей организации? Если будете полезны, обещаю вам амнистию.

Орландо осекся и замолчал.

Уго понимал его. Тому, кто раскроет рот, не жить. Орден не прощает ренегатов. У служителей Хозяйки лишь одна дорога, она свивается в кольцо змеей, кусающей собственный хвост.

— Это относится ко всем, — продолжал северянин. — Добровольное сотрудничество или знакомство с палачом — выбирайте.

Подельники по-прежнему молчали. А маг, скотина, продолжал вещать. Вкрадчиво и очень-очень убедительно.

— Опасаетесь мести? Понимаю. Но если храм уничтожит культистов, мстить станет попросту некому. И подумайте, друзья, что альтернатива — пытки и костер. Причем не «когда-нибудь», а совсем скоро, на днях.

Уго с тоской подумал, что дело совсем не в верности Ордену. Просто дружки знают слишком мало. Как и сам Уго.

И хорошо. Будь иначе, эти хлюпики давно бы перекрикивали друг друга, соревнуясь за право первым рассказать все дознавателю.

— Я скажу! — истерически всхлипнул Орландо. — Я все расскажу!

Это было как сигнал «К атаке!». Теперь Альберто и Орландо хором на два голоса убеждали мага в своей тайной любви к храму.

Дознаватель прошелся, заглядывая в окошки камер. Остановился напротив Уго. Черный силуэт перекрыл свет от маленького солнца под потолком. Кулаки Уго сами собой сжались, да так, что ногти впились в ладони.

— А вы, сеньор Риччи? Не хотите облегчить душу покаянием?

— Нет, — хрипло выдохнул Уго. И представил, как наглец лежит на алтаре, а нож Уго вспарывает живот, чтобы вынуть требуху из еще живого тела.

Во славу Хозяйки.

— Печально. Но, возможно, вы измените свое мнение.

Маг вернулся в центр комнаты, подвинул стул, уселся на него верхом, положив руки на спинку, и начал допрос.

Все, что творилось дальше, было стыдно слушать. Четкие вопросы северянина, неумелое блеяние подельников. Как Уго и думал — они почти ничего не знали. Шелупонь, мальчики на побегушках. Джованни Вимано — вот кто бы смог ответить на вопросы мага.

Или его мать.

Уго слушал, и его кривило от ненависти. Хотелось отойти, упасть на тюфяк, заткнуть уши. Но вместо этого он продолжал, как зачарованный, пожирать врага взглядом.

Если Уго выживет, если выйдет отсюда, предателям не жить. И смерть их на алтаре во славу Хозяйки будет воистину ужасной.

— Любопытно, — протянул северянин, подводя итог затянувшейся беседе. — Но мало. Получается, существует целый таинственный Орден, который вербует приспешников среди студентов университетов. Уверен, одной Фельсиной дело не ограничивается. Причем это не обычная дурь с песнопениями, а настоящие обращения к Хаосу. Я ведь правильно понимаю, что обряды проводились не только в Цере и Ува Виоло?

Орландо и Альберто наперебой бросились подтверждать выводы дознавателя, а Уго ухмыльнулся.

Они не знали точно. Просто говорили то, что маг хотел услышать.

Для служения в Цере собрался весь Орден, но никто из них не знал братьев из других городов иначе, чем в лицо и по прозвищам. Устав Ордена поощрял подобную рассредоточенность, и теперь Уго видел, каким мудрым было это решение со стороны лорда-командора. Не зря гофмаршал порой сравнивал Орден с многоголовой Гидрой.