Кого за смертью посылать - Михаил Успенский

Рапсодища долго уговаривать не надо.

О Танкодром! Электродрель!

Люби, Адель, мою свирель!

Бери, Адель, свою шинель, Пошли домой скорей отсель, Туда, где наша цитадель, Где всех перворожденных цель Сияет в бурю и в метель, Где сто вторая параллель, Где в доппель-кюммель брошен хмель!

К ручьям, где плещется форель, К морям, где плавает макрель, Где королева Нонпарель Сучит прозрачную кудель, Где звездный варится кисель, Где слышна жаворонка трель, Где коростель и свиристель Трубят в одну виолончель, Где ночью мадемуазель, Надев зеленую фланель, Легко, бесшумно, как газель Иль даже Сильвия Кристель, Выходит на свою панель, Чтоб путника увлечь в мотель!

В угодья, где сельхозартель, Объединенная в картель, Выращивает каротель И тянет, тянет канитель…

— Сейчас струны порву! — посулил Жихарь.

Рапсодище проглотил оставшиеся слова и принялся утешать рыдающего Яр-Тура.

— Разнесу я всю деревню до последнего венца! Не пой, сын, военных песен, не расстраивай отца! — пояснил богатырь свою суровость. И в который уже раз потребовал тишины: — Думайте, думайте, не отвлекайтесь! Вот вы, господа нежить, что можете предложить? Какие среди вас ходят толки?

Мутило и Демон подняли головы.

— Мы-то нежить, — вызывающе сказал водяник, — зато вы теперь — несмерть! Из нас душу не исторгают, поскольку нечего исторгать. Мы уж как-нибудь докоптим, дотлеем… Но и нам такое существование не в радость! А Смерть — дело живое, человеческое, мы в нем не помощники.

— Ну, — подтвердил Демон. — Сами упустили — сами ловите.

— Ладно, блин с вами, — хмуро сказал многоборский князь. — Подойдем к нашей беде с другого конца. Надо найти Беломора! Как его занесло на Луну? Всех ли опросили про его уход? Может быть, кто-то что-то видел? Не пешком же он туда ушел?

— Да весь город перетрясли, князь-батюшка! — ударил себя кулаком в грудь кузнец Окул. — Никто ничего, и скарб его весь на месте, только чародейного посоха нет.

— Верно, — вспомнил Жихарь. — Колобок его там видел как раз с посохом…

— Да чего я там видел, — проворчал Гомункул. — Это не я видел, а тот Колобок, который тебе снился…

— Помалкивай — и так народ в отчаянии! Стало быть, надо и нам отправляться на Луну, на ясный Месяц. По небесным странствиям у нас главный — Демон Костяные Уши. Сказывай, летает ли ваша братия туда?

— Холодно, — сказал Демон. — Сам знаешь. На свадьбе. Хотел невесте подарить Луну с неба. Дальше не помню.

— Ну, холод — не беда. Ты думаешь, у нас на многоборском престоле дураки одни сидят? Я же тулуп надену, валенки, рукавицы… Да и полечу с утра, пока солнышко пригревает.

— Тулуп, — хмыкнул Демон. — Смешно.

— Подняться на Луну можно с помощью гиппогрифа, — подсказал король Яр-Тур.

— Это существо наподобие крылатого коня, но не Пегас…

— Гиппогрифу — тоже тулуп! И четыре валенка! Там дышать нету-у! — сказал Демон и выпучил глаза, как бы задыхаясь.

— Тогда и крылья не помогут — ими в превыспренних сферах нечего загребать, — вздохнул кузнец. Он, как и большинство других кузнецов, втайне мастерил крылья и по ночам, нацепив их, прыгал с бани. — А вот с морозом справиться можно…

— Как?

— Очень просто и дешево: надо перечислить тридевять лысых, чтобы мороз на тридевятую плешь перевести… Сразу потеплеет…

Тут мудрецы и герои обрадовались и наперебой стали припоминать всех знакомых плешивцев, и насчитали их сотни три, и только тогда опомнились: вверх-то не упадешь…

— Луну поймай надо, — сказал Сочиняй-багатур. — Все веревка собирай, один аркан плети. Сочиняй кинет, а Жихарь подтяни ее сюда…

— Да, нам еще потопа для полного счастья не хватало, — скривился водяник. — Вы на земле живете и ничего не знаете, а в озере-то очень даже чувствуется, как Луна воду на себя тянет!

— Стебли некоторых священных растений из семейства бобовых способны дорасти до Луны, — задумчиво сказал Лю Седьмой. — Именно так попал туда мистический заяц, который толчет в ступе средство для достижения бессмертия. Но коль скоро плодородие утрачено, то и этот способ не годится…

— Ведь Беломор попал же, — настаивал Жихарь. Сам он в это не слишком верил, но ведь надо людей воодушевить… Да и прославиться можно напоследок… — Эй, Колобок, ну-ка подтверди!

Но Гомункул не откликнулся.

— Понятно, — сказал Мутило. — Промолчать ему, премудрому, стыдно, а сказать нечего. Вот он и укатился…

Жихарь некоторое время еще выслушивал советы, один дичее другого (Кот и Дрозд, например, предложили, чтобы Армагеддоновна еще разок сунула Жихарку в печь на лопате — глядишь, и проявятся способности Супермена), потом вдруг понял, что сидеть они здесь будут и колотить языками до конца времен.

— Довольно мечтать! — воскликнул он. — У нас одна задача — найти Беломора.

На Луне ли он, ко вдовушке ли которой подженился — неважно. Важно проследить его путь из терема…

— Сто раз тебе говорил, — досадливо прохрипел кузнец. — Домовой в ту ночь не сторожил — всю ночь гонял Чубарого. Дворовой просто ничего не помнит, у него память как у этого… как его…

— Домовой, дворовой… А часовые-то где были? Или вы их выставляете только при мне?

— Так часовым он глаза отвел!

— Это он может, — согласился Жихарь. — Только к чему такие тайны напускать?

Он же не Мара-конокрад!

— А ушел босиком…

Дверь в кабак так и не навесили, поэтому Колобок с княжнами влетели туда внезапно.

— Что такое? — возмутился Перебор Недосветович. — Место ли княжеским внучкам в кабаке? Тут и пьют, тут и всяко… Думай, круглая голова, что делаешь!

Ляля и Доля смущенно остановились. Они держались за руки, а Колобок сидел у них словно на качелях и очень радовался.

— Известно, что именно ребенок крикнул: «А король-то голый!» — сказал Колобок. — Только детская непосредственность и невинность укажут нам правильный путь! Говорите, конопатые!

Конопатые молчали.

— Здорово их гувернянька воспитала, — сказал Жихарь. — Знают, что при живом отце можно говорить только с его соизволения. Соизволяю!

— Батюшка, батюшка! — прорвало Лялю и Долю. — А мы ведь той ночью деда Беломора видели, только сказать боялись!

— И чего же вы боялись? — нахмурился гроза-отец.

— Что накажут!

— За что накажут?

— А за то, что встали среди ночи! А мы всего-то и хотели Апокалипсии Армагеддоновне приклеить, пока спит, усы из пакли! А что она анфанами терриблями обзывается! А пакля в сарае! А сарай на дворе!

— И что?

— Видим — идет по двору дед Беломор, весь в белом, и посохом вот так делает! Вы куда, спрашивает! Мы повинились про паклю. Он нашу затею похвалил, еще подсказал, как покрепче клей заварить, чтобы на всю жизнь…