Хочу тебя любить - Елена Тодорова

– Я не понимаю, что происходит… Не понимаю… – частит, обжигая дыханием. Щекочет губами, судороги ловлю. За полдня так истосковался, что сейчас кроет до жжения в глазах. Горим. Порядок. – Все ужасно… Все так ужасно со стороны… Со всех сторон…

– Ну и класть.

– Кир…

– Прости.

– Что мы будем делать?

Ждет решения, не осознавая, что по факту я уже все разрулил.

– Выдыхай, Центурион. Крепость взята.

– В смысле? – в ее шепоте шок и испуг.

– В полном. Я здесь. В твоей комнате. Уже, – прищуриваясь, отмеряю на самом деле сильно примерно, – час. Все. Раскрыли.

Афера века. Накинул в разы больше. Таким макаром даже на Привозе цены не ставят. И Любомирова это поймет, если успеет подумать. Но она не думает, захлебывается эмоциями.

– И что теперь?

– Дальше жить.

Держу в памяти – то, что для меня просто, ее накрывает. И все равно смешно становится, когда она бормочет:

– Боже… Боже… Я сойду с ума…

– Я тебя вылечу, – убеждаю на полном серьезе. – Главное…

– Что? – подгоняет Варя.

Шумно выдыхаю. Глубоко вдыхаю.

– В меня с ума сходи, – взбиваю воздух низкими хриплыми вибрациями. – Не мимо. Только в меня.

– Я только в тебя и могу, – заверяет без пауз.

Прикрывая глаза, сглатываю и отзываюсь:

– Принимаю.

Я передумала, прости.

© Варвара Любомирова

– Бойка проторчал в комнате «сводной сестренки» до полуночи. Я курить выходила, специально на время обратила внимание.

– Хах, а Карина-то, какая дура! Я ей говорила про Любомирову. Все видели, что у них что-то происходит! Только не Карина. Идио… – голос обрывается, когда я резко одергиваю шторку и с невозмутимым лицом выбираюсь из душевой кабины.

– О-о-о… Приветули, – у второй девчонки хватает ума со мной поздороваться.

– Приветули, – в тон ей отзываюсь я. – Полночь – это когда по нулям. А Бойка, если для всех так важно, «проторчал» у меня почти до часу. Хорошего дня, девочки!

Удаляюсь с видом победителя. Как хорошо, что я вспомнила основное правило жизни – любая ситуация под воздействием разных взглядов склоняется. Только я решаю, как мне к ней относиться.

Это проще, чем я думала. На самом деле пристальному вниманию общественности я предана с прошлого года. Подумаешь, новая вспышка интереса! Смотрю перед собой и иду, точно так же, как делала это неделю назад.

Нет, сейчас даже легче. Потому что тогда я еще умирала, а сейчас… Сейчас я парю. Жар-птица в моей груди непрерывно трепещет крыльями. Дух захватывает. Заставляет улыбаться. И плевать на всех остальных.

От общаги до главного корпуса через дворы пара сотен метров, но Бойка все равно приезжает, чтобы забрать меня на пары, чего не делал для Карины. Подвозил после занятий, но по утрам не приезжал. Мысленно отмечаю это, когда он пишет, что уже внизу.

С улыбкой иду к машине. Я слишком долго ждала своего счастья, чтобы сейчас его стыдиться. Подхожу к Киру и обнимаю. Он крепко стискивает в ответ и прижимается губами к моим волосам.

– Тяжелая ночка? – шучу я.

Бойка хотел остаться вчера. Однако я проявила твердость и сразу отсекла это требование. Не хочу. Я не Карина. Как с ней, не будет. Если все серьезно, пусть принимает.

Но от мысли, что ему так же трудно без меня, как и мне без него, внутри меня взрываются петарды. Смеюсь, выплескивая эти эмоции. Трогаю его, вдыхаю запах, впитываю силу и просто летаю. Высоко-высоко над землей.

Объятия затягиваются – восстанавливаем контакт, друг от друга заряжаемся. Как только чуть легче становится, впускаем кислород и сталкиваемся взглядами. Долгое время еще и зрительно дышим.

– Почему ты молчишь? – спрашиваю с улыбкой, сдержать которую никак не могу.

Это та глупая мечтательная реакция, которая, вытеснив из сознания все мысли, отражает во внешний мир лишь эмоции.

– Не знаю, – хрипловато отзывается Кир.

– Не знаешь?

Он быстро облизывает губы. Смотрит при этом на мои, но не целует. После ночевки в общаге я поставила второе условие – не целоваться на людях, Бойка согласился быстрее, чем на первое. Интересно, сейчас жалеет? Ну вот, просто смотрит, и у меня выступают мурашки.

А когда наклоняется, моя дрожь и вовсе становится выразительной.

– Поехали ко мне, – выдыхает тем самым шепотом.

Отстраняется и выжидающе смотрит в глаза. Неудивительно, что мы не замечаем внимания со стороны. Странно, что еще не забыли, где находимся. Он желает наброситься, я – отдаться. Но… Слишком много этих «но». Я пытаюсь спокойно их озвучить.

– Нельзя пропускать занятия. Нужно закрепить тему курсовой. Нужно забрать из деканата зачетку. Нужно… – кислород заканчивается. Отрывисто тяну новую порцию, и Бойка снова скатывает взгляд к моим губам. – У меня месячные, помнишь? – последний аргумент озвучиваю очень тихо.

Он прижимает меня крепче, прикасается лицом к моему лицу и жарко выдыхает:

– Мне все равно. Поехали. Я ночь не спал. Все, что хочешь… Поехали, пожалуйста.

Как после этого ему отказать? Какие еще могут быть причины?

– Третий день? Активируем?

– Да, – он точно согласен на все.

Но, как ни странно, когда мы приезжаем в ту самую квартиру, не спешит набрасываться. Я уже по дороге успела от слишком большого ума мозг сломать – не помешан ли Бойка на сексе? Может, ему нужно только это? Чаще, чем всем остальным? Я не хочу так же подсаживаться, но, трудно скрыть, тоже об этом теперь постоянно думаю. Секс ведь не просто физический кайф. Это эйфория. Безграничная близость. Душевное единение. Именно на это подсаживаешься. Остальное можно достигнуть и в одиночку.

Шагаем в спальню, не разнимая рук. Бойка ведет, я следую. Голодно поглядывает по пути, я задыхаюсь. Щеки вспыхивают, когда оказываемся в комнате. Я начинаю волноваться, представляя, как все это будет происходить. У меня там прокладка, и вообще… Кир опускается на край кровати и притягивает между своих расставленных колен, а я неожиданно отпираюсь. Но он не позволяет отстраниться. Оглаживая заднюю поверхность моих бедер, прижимает крепче.

– Что не так? – закидывает голову, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Я передумала, прости.

– Что «передумала»?

Чувства, которые выражает его взгляд… Мне стыдно и как-то жаль его.

–  Что «передумала»? Центурион? Варя, бля… Блин… Не молчи.

Волнуется. И у меня сердце разгоняется. Стучит в висках. Да что там! В каждой стратегически важной точке.