Битвы божьих коровок - Виктория Платова

Самый дешевый напиток с сомнительным названием “ПохищениеВенеры” стоил шесть баксов! Шесть баксов, поганцы! Проще уж купить наборнасадок для пылесоса!.. Но насадками в “Штандарте” Никто не торговал, и послепятиминутного колебания Настя все же взяла “Похищение Венеры”.

Потягивая странную смесь из корицы, ванили и перебродившегоапельсинового сока, она попыталась сосредоточиться на последней записи вКирюшином блокноте. Она не говорила ни о чем, кроме того, что Кирюша (во всякомслучае, к концу своих записей) был на грани сумасшествия.

И чего-то боялся.

Вернее — кого-то. Этот кто-то прятался за определением“они”. “Они” — это “…олоса в голове”. Голоса в голове. Спрятаться от которыхможно только одним способом — сунуть голову в петлю. Но Кирюша не прятался.

Он прятал. Что?

Прятал свой страх перед надвигающимся безумием? Или что-тодругое, более материальное?.. Черт возьми, как можно растянуть двухсотграммовыйбокал с ванильным пойлом на полчаса?! Может быть, имеет смысл заказать водуиз-под крана? Интересно, они возьмут за это деньги или нет? Теперь она понимаетКирюшу — от этого города, от цен в этом городе действительно с катушекспрыгнешь! Хоть бы Марина не опоздала!..

…Марина не опоздала. Она была на редкость пунктуальнойженщиной. Она появилась в зале “Штандарта” ровно в два, и Настя сразу же узналаее. Просто потому, что кроме самой Насти и официантов с метрдотелем, вресторане никого не было.

Марина оказалась довольно эффектной брюнеткой с точенойфигурой. Пожалуй, ее можно было назвать даже красивой, если бы не чересчуртопорная лепка лица. И вызывающий, чересчур откровенный макияж. В ее возрасте(на вид Марине было лет сорок — сорок пять) не мешало бы несколько умерить пыл.Впрочем, не Насте судить о макияже. Для нее даже слегка подведенные губы донедавнего времени были верхом непристойности.

Брюнетка подошла к столику, энергично отодвинула стул иуселась напротив Насти. В ее движениях было столько скрытой ярости, что Настяпоначалу даже струхнула. И только спустя минуту сумела выдавить из себя:

— Вы Марина.

— Да, — брюнетка ощупала глазами лицо Насти инахмурилась.

— Меня зовут Настя.

— Я предпочитаю более официальный вариант. Анастасия… —Марина приподняла брови.

— …Кирилловна, — подсказала Настя. —Анастасия Кирилловна. Что-нибудь закажете?

— Ничего. Я привыкла, чтобы за меня платили мужчины. Ане… — Она вложила в свой взгляд максимум презрения.

— Очень хорошо, — вырвалось у Насти.

Действительно хорошо, потому что если брюнетка захочетплотно пообедать, то Насте может не хватить и посмертного Кирюшиногошестисотдолларового вливания.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить, АнастасияКирилловна?

— Вы обращались в наше агентство…

— В ваше безобразное, бездарное агентство, в вашу шайкушаромыжников, которую уже давно пора лишить лицензии…

— Вы обращались в наше безобразное, бездарноеагентство, в нашу шайку шаромыжников… — послушно повторила Настя. — …длятого, чтобы решить одну деликатную проблему, не правда ли?

— Эту проблему я уже обсуждала с вашим сотрудником,который оказался последним тупицей и идиотом.

— Наш сотрудник, который оказался последним тупицей иидиотом, уволен.

— Жаль, что вы не позвали меня на процедуру увольнения.Я бы рукоплескала. Поверьте, вряд ли бы нашелся более благодарный зритель! Язаплатила ему сто долларов в качестве аванса, а этот тип так ничего и несделал!

— Сто долларов?

— Сумма, конечно, небольшая, но принципиальная. Я бымогла судиться с вами…

Где-то Настя уже слышала про небольшие, но принципиальныесуммы! Ага, счет за переговоры с Испанией… Город Санкт-Петербург каждый разповорачивается к Насте самыми разными участками своей обширной болотистойзадницы. Теперь его смело можно назвать еще и столицей принципиальных людей.Настя осторожно запустила руку под стол, оттянула штаны, с выражениемпочтительности на лице отстегнула булавку и принялась рыться в заветномкармашке. Счастье, что сегодня утром она положила туда одну зеленую бумажку.Пять остальных были растыканы по квартире — две за сливным бачком в туалете итри — в Кирюшиных носках…

— Что с вами? — спросила Марина.

— Все в порядке.

Сотенная никак не находилась. И тогда Настя, плюнув на условности,вытащила всю пачку и положила ее перед собой. Лукавая сотенная сразу же нашлась— в створе между двумя замусоленными десятками.

— Вот. Возьмите ваши деньги.

Но Марина даже и не думала прикасаться к долларам. За столомнаступила неловкая пауза, и Настя пыталась лихорадочно сообразить, как спастиположение.

— Надеюсь, летний инцидент исчерпан? — Ничегоболее элегантного в ее голову не взбрело.

— Существует такое понятие, как моральный ущерб. Но…

Только этого не хватало! Шевели мозгами, Настена, шевелимозгами, шэни дэда моутхан!..

— Я бы хотела узнать, как разрешилась… ваша деликатнаяситуация?

— Никак, — бросила Марина.

— Насколько я понимаю, вы договаривались с Кир… с нашимсотрудником, последним тупицей и идиотом, что он… — Настя выжидательно посмотрелана склочную брюнетку.

Вместо ответа та вытащила визитку и бросила ее на стол.Ничего нового Настя в ней не увидела. “Агентство “Валмет”. Надежно иконфиденциально”.

— “Надежно и конфиденциально”, — с выражениемпроцитировала Марина. — Молю бога, чтобы все в вашей богадельнеисповедовали сходные идеи.

— Так оно и есть. Мы избавляемся от балласта. И все же…Вы хотели проследить…

— …за этим подонком! — наконец-то онасорвалась. — За этой свиньей! Я давно бы могла уйти, но я не хочу уходитьв гордом безмолвии, под хихиканье его шлюх! Я хочу хлопнуть дверью так, чтобыему на башку сорвались все его светильнички, все его люстрочки, все еготоршерчики, мать его за ногу!!!

Настя испуганно посмотрела на притихшую отару официантов иуспокаивающим тоном произнесла:

— Я вас понимаю, Марина. Я очень хорошо вас понимаю…

— Понимаете? — Ярость Марины улетучилась так жевнезапно, как и возникла. — Тем лучше. Думаю, мы сможем с вамидоговориться.

— О чем?

— Вы то, что мне нужно. Вы детектив, насколько японимаю. И женщина, насколько я могу судить. Замечательное сочетание. Вы ведьне так давно работаете в этой конторе?

— Да. Не так давно, — честно призналась Настя. Итотчас же опять впала в ересь:

— Но у меня есть опыт…