Банда 3 - Виктор Пронин

— Как поживает наш друг Бильдин? — неожиданно спросил Неклясов у одного из охранников.

— Выздоравливает... Иногда появляется на службе... Руководит банком, — хмыкнул амбал, сидевший рядом с Ерховым.

— Новые уши не выросли?

— Показались Только... Маленькие такие, розовенькие, нежные... Но подрастают. Уже пушок на них появился.

— Слышишь, Славик? — рассмеялся Неклясов. — Ты вот срезал банкиру уши, а они опять растут... Придется опять срезать, а?

— Это уже без меня...

— Думаешь, не сможем?

— Научитесь, освоите... Дело нехитрое... Были бы уши.

— Ох, Славик, как мне не хочется с тобой расставаться.

— Ничего, — обронил Ерхов. — Ненадолго...

— Да? — резко обернулся к нему Неклясов. — Это как понимать?

— Да вот так и понимай. Сам же видишь, никак мы с тобой не расстанемся надолго... Вот и опять свиделись. И опять встретимся... Здесь ли, там ли...

— Разберемся, — прервал неприятный разговор Неклясов. — Так... Ближе к делу... Этот, как его... Анцышка... Ты понял, да? — Неклясов, не оборачиваясь, обратился к одному из амбалов.

— Все будет по плану, Вовчик.

— Не промахнись... Чтобы все было именно по плану. И судья, Осоргин его фамилия... Славик очень хочет его повидать... Может быть, немного не те условия, может быть, немного преждевременно, но я думаю, нас простят, а, ребята?

— Куда им деваться, — равнодушно произнес охранник. — Простят.

— А поймут?

— И поймут, — так же спокойно, почти сонно произнес он. — Чего тут понимать? Жить-то хочется всем. И Славику вот тоже хочется. Хоть и нашла его бандитская пуля, но умелые руки хирурга спасли непутевую жизнь... Ненадолго, но спасли. Поймут, — охранник вернулся к своей мысли. — Не дураки.

— Время! — предупредил Неклясов. — Чтобы все было до минуты. Ясно? Пять минут ожидания — и вся затея летит к чертям. Дуем из города, в городе находиться нельзя. Важно пораньше выскочить, а то через полчаса Пафнутьев уже будет знать о том, что его лучший друг куда-то делся... Нужно побыстрее проскочить гаишные посты. Останови здесь, — Неклясов положил ладонь на колено водителя. — Прижмись к обочине.

Неклясов проследил, чтобы все машины, которые шли за ними, проскочили мимо. Теперь сзади дорога была свободной — это убедило его в том, что хвоста нет.

— Выходи, — сказал он одному из амбалов, который сидел с правой стороны. — Пять часов — очень хорошее время... Это уже сумерки, начинает темнеть... Будет очень красиво... Мне нравится, когда красиво... А тебе, Славик?

Ерхов не ответил. То ли он заснул, то ли потерял сознание от слабости и перенесенных волнений.

— Растолкать? — спросил амбал.

— Не надо, — великодушно махнул рукой Неклясов. — Пусть спит, ему нужно набираться сил... Не можем же мы привезти полутруп... Он нужен нам сильным, молодым и здоровым... Правильно? — Неклясов засмеялся, но амбал лишь выдавил из себя кислую улыбку. Похоже, предстоящее и для него было крутоватым.

Около часа на средней скорости «мерседес» шел по трассе, потом свернул на боковую дорогу. Еще через пятнадцать минут въехал в лес, хороший чистый лес с мощными соснами, изредка перемежающимися ельником, березняком. Видимо, водитель был здесь не первый раз, потому что все ехали молча, о дороге не говорили, повороты не уточняли. Закончился асфальт, и «мерседес» мягко свернул на заснеженную грунтовую дорогу.

От перенесенных волнений Неклясов притомился, возбуждение, охватившее его в начале поездки, прошло, и он дремал, откинувшись на спинку сидения. Молчали и остальные — водитель, охранник на заднем сиденье и Ерхов, который, похоже, был даже рад этой передышке. Каждое слово давалось ему с трудом, он все время зябко ежился, стараясь поплотнее завернуться в куртку, которую ему в последний момент, выводя из пафнутьевской тайной квартиры, набросили охранники. Не из жалости, а чтобы не вызвать подозрений у соседей.

Наконец, выехав на небольшую поляну, машина остановилась. Сосны, стоящие вокруг, гудели на весеннем ветру, кричали птицы, потревоженные нежданными гостями. Неклясов опустил стекло и молча, полуприкрыв глаза, смотрел наружу. Непонятно было — то ли он не понимает, куда приехал, то ли вспоминает, зачем приехал. Но и водитель, и амбал на заднем сиденье, прекрасно знали, чем кончится это его сумеречное состояние, чем обернется недолгое забытье — вспышкой энергии, внезапной, кратковременной и болезненной.

Неклясов замедленно открыл дверцу, подобрав длинные полы черного пальто, вышел на снег, прошелся до ближайшей сосны, проваливаясь остроносыми туфельками в похрустывающий, подмерзший снег. Подойдя к стволу вплотную, он уперся в него руками, выглядевшими на мощной коре сосны особенно маленькими и даже чуть ли не фиолетовыми от холода. Неклясов стоял, опустив голову, и смотрел себе под ноги. Вряд ли он колебался, он никогда не отступал от задуманного, даже когда вдруг выяснялось, что затея дурная, опасная, обречена на провал. В таких случаях Неклясов повторял услышанное где-то слова Наполеона о том, что главное — ввязаться в бой, а там будет видно. Слова нравились ему безрассудной дурью, освященные именем известного человека, они звучали убедительно, в них чувствовался непреодолимый соблазн.

Оттолкнувшись от ствола, Неклясов подошел к машине, и только тогда из нее вышел водитель и амбал, охранявший Ерхова на заднем сиденье.

— Приехали, — сказал Неклясов. — Явились — не запылились... Как он там? Живой?

— В порядке. Глазками моргает.

— Это хорошо, — Неклясов посмотрел на свои часы, сверкнувшие на закатном зимнем солнце красноватым бликом, — Три с гаком, — сказал он. — Через час начнут прибывать гости. Пора начинать подготовку.

— Ничего не отменяется? — спросил водитель.

Неклясов вдруг так резко, с такой ненавистью взглянул на него, что тот поспешил тут же повернуться к машине, к багажнику и завозился, завозился вокруг него суматошно и бестолково. Откинув крышку, водитель вынул складной дачный столик, несколько низких стульчиков с брезентовыми сидениями. Сложив все это на снег у машины, он вопросительно посмотрел на Неклясова.

— Вот здесь, — сказал тот, указав кривым пальцем на льдистую площадку метрах в десяти от сосны, у которой только что стоял, приходя в себя после дороги. — А? — повернулся он с вопросом к амбалу, на все смотревшему не то недовольным взглядом, не то попросту сонным.

— Годится, — одобрил тот. — Вполне... И видно все хорошо, и безопасно...

— И убедительно! — рассмеялся Неклясов. Ерхов все это время оставался в машине. Заглянув к нему, Неклясов убедился, что тот спит, забившись в дальний угол. Воротник его солдатской куртки был поднят, шапка надвинута на глаза, руки поглубже втянуты в рукава.

— Отдыхай, дорогой, — пробормотал Неклясов, отходя. — Тебе сегодня предстоит небольшая, но очень ответственная работа.