Король бьет даму - Алексей Макеев

– Как он решился-то на такой шаг? – улыбнулся Гуров. – Неужели не боялся?

– Трусил, и еще как! – осклабился Крячко. – Но неудовлетворенные амбиции и желание восстановить справедливость взяли верх. Лева, он спит и видит, чтобы вернуться к Амосову на свою высокооплачиваемую должность. К тому же подмоченная репутация мешает ему крепко спать по ночам.

– Вот же вы снюхались! – покачал головой Гуров.

– Еще скажи, что ты недоволен! – скептически скривился Крячко.

– Почему? Очень доволен. Только в другой раз старайся все-таки действовать в рамках закона!

– Ты сейчас куда? В благотворительный фонд или к нему домой?

– Ну, рабочий день пока не закончен, так что, наверное… – начал было Гуров, но вдруг осекся на полуслове.

– Что такое? – нахмурился Крячко.

– Знаешь, Стас, пожалуй, разговаривать с Головлевым рановато. Есть у меня одна идейка…

– Какая?

– Да квартирку его сперва проверить не мешало бы, – поделился Гуров. – Остынь! – прикрикнул он, увидев, как у Крячко загорелись глаза. – Я не собираюсь вламываться туда, тем более что это ничего не даст! Я буду действовать официально! А ты должен мне помочь!

– Как прикажете, ваше благородие! – чинно прижал руки к груди полковник Крячко.

Адрес Кирилла Дмитриевича Головлева был отлично известен Гурову. Не тратя больше времени на раздумья, полковник сел в машину и отправился на проспект Мира. Он знал, что Головлев проживает один, однако на всякий случай позвонил несколько раз в дверь, а когда убедился, что в квартире никого нет, вскрыл ее и прошел внутрь. Съемная однокомнатная квартирка в высотном доме с одним подъездом была небольшой. Оглядевшись с порога и сразу прикинув, с чего и как начать поиски, Гуров приступил к обыску. И пусть он был несанкционированным, Лев возлагал на него большие надежды.

Начал он с кухни. По счастью, Головлев не хранил в ней кучу банок и пакетов с крупами и прочей «сыпучестью» – видимо, обедать он предпочитал вне дома. Поэтому Гурову не пришлось перетрясывать все подряд. Быстро просмотрев полки в шкафчиках, он перешел к антресоли, затем, для очистки совести, заглянул в холодильник. Ничего такого, что могло бы зацепить внимание полковника, не обнаружилось.

Затем Гуров перешел в комнату. В ней было совсем немного мебели, так что обыск много времени не занял. Его удивило отсутствие письменного стола, но, возможно, Головлеву он был просто не нужен – тот и так слишком много времени проводил за ним на работе. При этом, кстати, не было и компьютера, и это удивило Гурова еще больше. Ему казалось, что человек такого склада, как Головлев, обязательно должен его иметь, особенно при отсутствии личной жизни…

Никаких личных бумаг, да и прочих документов Гуров не обнаружил. Шкаф с одеждой, довольно дорогой, но немногочисленной, диван да тумбочка с телевизором и DVD – вот и весь набор.

Начав с самого простого, он дошел до шкафа. Полки с бельем его разочаровали: обычно люди прячут там деньги или что-то важное. Но не деньги интересовали полковника, хотя он бы не удивился, найдя их здесь. Но денег тоже не было. Скорее всего, Головлев хранил их на карте, потому что вряд ли был нищим.

Полковник выпрямился и огляделся. Увы, пока что ему нечем было похвастаться, ничего интересного в квартире Головлева не было. Оставалось только методично просмотреть всю одежду. Гуров не был уверен, что это даст какой-то результат, он вообще не думал, что здесь хранится что-то важное для него, но дело есть дело, и полковник за годы службы в полиции привык все проверять досконально.

Методично ощупывая карманы, подкладки, рукава, Лев передвигал просмотренную одежду, переходя к следующей вешалке. Так он просмотрел почти все, пока взгляд его не упал на костюм. Именно в этом костюме был Кирилл Дмитриевич, когда Гуров увидел его впервые в офисе благотворительного фонда «Надежда». И тут сработала чисто интуиция. Игнорируя все остальное, полковник впился взглядом в костюм. Рука сама потянулась к нему, скользнула в боковой карман и… извлекла из него маленькую кассету с пленкой, которую вставляют в видеокамеру. Предварительно Гуров обмотал руку носовым платком и сейчас держал кассету крайне осторожно, кончиками двух пальцев. Но держал крепко.

– Что ж, – удовлетворенно произнес он вслух, – я опять оказался прав. Значит, еще на что-то гожусь, а? – и подмигнул собственному отражению в зеркале.

Убрав кассету с записью обратно в карман костюма Головлева, Лев достал свой телефон и деловито стал набирать номер. Услышав знакомый голос, проговорил:

– Стас? Быстро дуй к прокурору за санкцией!

– Что, есть добыча? – хохотнул Крячко.

– Еще какая! – довольный собой, произнес полковник и отключил связь.

Сев на диван, он принялся дожидаться приезда Крячко. Теперь можно было не сомневаться в том, что против Головлева будет использована важная законная улика…

Больше надеяться найти что-то интересное не приходилось, тем не менее Гуров довел обыск до конца, осмотрев даже коридор и туалет с ванной. Как он и предполагал, ничего. Но кассета с записью уже была важной находкой. Гуров даже не стал ее просматривать здесь, он и так предполагал, что на ней записано.

Выйдя из квартиры и захлопнув дверь, Лев остановился на лестничной клетке. Буквально минут через сорок в подъезд с шумом ввалился Крячко, а вслед за ним еще несколько человек – понятые и помощник прокурора. Гуров специально договорился со Станиславом не брать в качестве понятых никого из соседей или других знакомых Головлеву людей – не хотелось спугнуть его, этот обыск до поры до времени должен оставаться тайной для него.

Гурову пришлось разыграть мини-сцену и заново проверить всю квартиру на глазах понятых, а потом, якобы случайно, обнаружить кассету в кармане костюма.

– Все видели? – сурово спросил Крячко, вертя ею в воздухе.

Понятые послушно кивнули, расписались, где требовалось, после чего были отпущены с миром, а квартира заперта. Вместе с ними убыли и Гуров с Крячко.

– Смотреть, полагаю, в кабинете будем? – спросил Гуров по дороге в управление.

– Ясен пень! – поддакнул Крячко.

Приехав в свою епархию, они прошли в кабинет, и Гуров вставил кассету. С первых же кадров у сыщиков не осталось сомнений в том, что это пленка из камеры, установленной в кабинете директора благотворительного фонда «Надежда» Николая Николаевича Амосова. На ней Гуров увидел и себя самого, и секретаря, и хозяина кабинета, и многое из того, что происходило в фонде при первом и втором его посещении полковником.

Лев смотрел очень внимательно, хотя пока что ничего интересного не было. Вместе с ним пристально вглядывался в экран и Станислав Крячко. Запись прервалась и тут же возобновилась снова. Судя по всему, это уже было утро следующего дня. Кабинет Амосова был пуст, а через некоторое время Гуров увидел, как к столу Николая Николаевича приближается фигура и открывает ящик его стола. Вот она протягивает руку с белым свертком и быстро опускает его в выдвинутый ящик. Затем поднимается с колен и воровато осматривается по сторонам. Камера зафиксировала крупным планом лицо. Большими, чуть испуганными глазами за очками в тонкой оправе прямо на сыщиков смотрел Кирилл Дмитриевич Головлев.