Курьер колдуна - Владимир Анатольевич Васильев

Ты справишься. Так что делим на троих! И возражения не принимаются. Там всем хватит!

Я с удивлением посмотрел на подругу, но говорить ничего не стал. А хотелось. Соли… Она совсем перестала быть драконом. Неровно дышащим на золото драконом. Но напоминать ей это лишний раз, пожалуй, не стоит.

Глава 20

Утром я первым делом сдал пакет с ценными книгами. Мой наниматель ничего не сказал, но наверное и не должен был. А я… Я уже с трудом видел себя курьером в этой библиотеке. И грубая попытка проверки мне не понравилась, да и вообще, я же скоро вернусь к себе!

А пока мне дали несколько обычных писем, и я отправился в город в одиночку. Ничего опасного не предполагалось, но я всё равно постоянно оглядываясь чуть не бегом всё разнес и уже в обед был в каморке. Друзья тоже готовы были отчитаться о выполнении своих частей плана. Начала Соли:

— Сходила в библиотеку, посмотрела пару стихов этой Розы… Записала тот, что покороче, плюс один из головы на папироид. Можно продавать.

Я вгляделся в предъявленный мне свиток и только вздохнул. Свежие чернила на древнем заменители бумаги. Плюс, почерк у Соли оказался… как курица лапой… Такого писаря выперли бы без всяких разговоров даже из самой заштатной библиотеки.

Пришлось здорово пошевелить мозгами, причем пока я думал, друзья уважительно молчали, что даже начало смешить меня. Но я всё-таки кое-что придумал и попросил подругу:

— Допиши вверху, что это контрольная работа студентки… нет студента… по поэзии Пурпурной Розы. И дату поставь. Что-нибудь пару тысяч лет назад.

— И? — нахмурилась девушка.

— А потом я их хорошенько потру и потопчу, — усмехнулся я. — Будет все старое. Выглядеть старым.

— Действительно, — удивленно протянула Соли. — А зачем про студента дописать?

— Такой почерк может быть только у студента, — развел руками я.

— Почерк ему мой не нравится! — неожиданно вспыхнула та. — Может тебе ещё что-то во мне не нравится?

— Нет, нет, — помотал головой я, удивленный такой экспрессией.

Но дальше конфликт завял, чему особенно поспособствовал ироничный взгляд Ыгыла. Тот еще разок улыбнулся и принялся рассказывать, что узнал он:

— Мне рассказали, что действительно недавно произошел странный, а скорее идиотский случай. Когда караван из Клепаля остановился на ночлег, один из путников украл рубин у шамана. Это совершенно невероятное происшествие, потому что красть что-то у шамана не решается никто, ведь хозяин чувствует свои магические камни. Но вот, один придурок позарился. Его сразу поймали, отлупили, забрали камень и все его деньги. А самого отправили в рабство пасти овец.

— Его не допрашивали? — удивилась Соли. — Сомневаюсь, что ваши… мордовороты не выбили бы из него вообще всё.

— А они не любопытные, — махнул рукой парень. — Спросили только имя и откуда. Тот сказал, что из Рурбарга, а проверять никто не стал. Да, зовут его Колян. Так что точно он. И выкупить его можно всего за сотню золотых. Ну еще за доставку полсотни и за почтового сокола десять. В общем, за сто шестьдесят золотых его уже через две недели доставят в Клосс, и он станет моим рабом.

— Мы успеем дойти, и я даже успею вернуться в Университет до начала занятий, — задумчиво протянула Соли. — Только что с вашей работой?

— Неужели ты думаешь, что должность уборщика конюшен так ценна, — рассмеялся врог. — Особенно с учетом того, что я… что мы все получим кучу денег.

— Мне тоже работа курьером не нужна, — усмехнулся я. — Я же вернусь в мой мир. Да даже если и не получится. Мне проверка с перспективой тюрьмы как-то совсем не понравилась. А сто шестьдесят золотых… Будем старить чернила и продавать свиток со стихами.

Дальше я достал зеркальце и всмотрелся в свое лицо. Ну да… Я уже более двух месяцев здесь. Не знаю, насколько вырос, но мне казалось, что изменился я очень сильно. Соли в несколько фраз рассказала о моей проблеме Ыгылу, а затем только развела руками и произнесла:

— Мне трудно судить. Но ты скорее немного осунулся и загорел. Неужели не мог загореть у вас там?

— Не только… — вздохнул я.

— Слушай! — задумчиво протянул врог. — У наших шаманов есть заклинания, которые изменяют возраст.

— Чего? — скептически протянула драконесса. — Я про ваших шаманов знаю побольше тебя. Ни черта они возраст не меняют, и даже не передают от одного дурня другому. Ты же про то камлание, под которое ты попал в детстве? Так? Оно меняет внешность, но не возраст. Тот шаман хотел выглядеть помоложе, но ни минуты жизни он бы не выгадал. Особенно беря жизненную силу у животных.

— Я узнавал всё подробно! — насупился Ыгыл. — Да, ты права! Шаман может изменить именно внешность. Для этого надо найти того, кто согласен стать старее, и за это другой станет моложе. И пусть только внешне, но и это не мало. И заклинание надежное. Это… тот шаман это… экспериментировал с животными, вот мне и досталось. А так-то нужны разумные существа, причем примерно одного возраста. Только одна беда… нужно добровольное согласие.

— В чем проблема? — усмехнулась Соли. — Если есть деньги, будет и согласие.

— Нет! — покачал головой парень. — Согласие нужно искреннее. Там же духи замешаны, а они видят врога… или человека насквозь. Так вот, очень трудно найти пожилого разумного, который искренне согласен выглядеть ещё старше.

— И что? — не поняла девушка.

— И также трудно найти подростка, который хочет выглядеть младше. Я пару раз спрашивал, но никто не хочет. А я бы всё отдал, чтобы выглядеть на год-другой старше.

— Подожди! — кажется начал понимать я. — Если мы придем к шаману, и ты скажешь, что хочешь выглядеть на три месяца старше, а я скажу, что хочу быть… выглядеть на три месяца младше, то он может нам это устроить? Так?

— Ну да. Только еще заплатить надо будет. Но там не много. Шаман не маг, много не берет.

Молодой врог, который выглядел на несколько лет младше своего возраста, с какой-то надеждой посмотрел на меня и добавил:

— А может не три месяца, а три года? Поживешь здесь ещё…

— Нет, — покачал головой я. — Давай начнем с трех месяцев. Домой мне надо. Извини.

Парень покивал, а затем расплылся в улыбке, вскочил на ноги и, крикнув нам, что вернется к вечеру, умчался.

Я взялся за свиток папироида с записанными на нем стихотворениями. Помял его в руках, потер тряпкой, намочил. Не знаю, насколько похоже у меня вышло, но к вечеру передо мной лежал длинный лист, на который взглянуть было страшно. Истрепанный до крайности, с блеклыми и