Магистры пятого знака - Николай Степанов

— Привет, старик. Как дела?

— Мои — никак. Зато твои, смотрю, все лучше и лучше. Чего это два десятка мужиков от тебя, как зайцы, разбежались?

— Кто знает, может, им чего померещилось? Ты лучше скажи, почему ушел, не попрощавшись? Я тебя чем-нибудь обидел? Или обделил?

Хлыщ опустил глаза:

— Видишь ли, нас-то с внучками трое, а мешков с золотом было два. Никак на троих не делится. Вот и пришлось на прощание захватить один.

— А, так вот оно что — арифметика подвела. Понимаю. Зато теперь у вас все в порядке. Рад это слышать, — я откровенно злорадствовал по поводу неудачливого воришки. Зачем жадничать, если в этом нет абсолютно никакого резона?

— Да какой там порядок! Без гроша мы. Прямо проклятие над моей семьей! Еще час назад эта сумка была полнехонька золотыми монетами. И — пожалуйста, одни камни.

Я посмотрел на Ухтыря, который демонстративно отвел взгляд в сторону, и продолжил:

— Так, может, оно и во благо? Представляешь, если бы разбойники обнаружили вместо камней золото?

— Нас бы тут и похоронили сразу.

— Вот и я так считаю. Что ни делается, все к лучшему. А как ты собирался деньги потратить?

— Хотел в столице купцом заделаться. Караваны водить, — мечтательно произнес он.

— А связи для этого дела у тебя имеются?

— Зачем? При тех деньгах, которые у нас были, связи не нужны.

— Нет, Хлыщ, нельзя тебе в купцы. Любой городской чиновник оберет до нитки и скажет — так и было. А начнешь что-либо доказывать — упрячет за решетку. За воровство. Поди докажи ему, что ты не украл.

— Да ладно, теперь это пустой разговор. Денег все равно нет, — старик тяжело вздохнул. — Коли сможешь — прости меня, грешного. Не иначе лукавый попутал. Он же и наказал.

Насчет того лукавого, что попутал, мне ничего не было известно, а вот про того, кто наказал, я имел представление.

— Погоди, старик. Зла я на тебя не держу, но денег потерянных жалко. Как-никак, не один человек рисковал, чтобы их из города вывезти, — я изобразил на лице крайнюю степень задумчивости и продолжил, обращаясь к карлику: — Ухтырь, тебе, как самому великому доставале всех времен и народов, поручается отыскать пропавшие мешки и доставить сюда. Думаю, у такого крупного специалиста это не займет много времени.

После моих эпитетов крогулу и возразить было нечего.

— Да запросто, — сказал он, прежде чем скрыться за холмом.

— Ты собираешься возвратить нам деньги? — уставился на меня Хлыщ.

— Только те, которые вы заработали честным трудом.

Старик присел на землю, хватаясь за сердце:

— Нет, Серж, так нельзя. Не по-людски это будет.

У каждого народа свое представление о порядочности, а из слов старика получалось, что на Арудэнге наверняка не имели понятия о такой службе, как бюро находок.

— Все мы здесь в какой-то степени не люди, — я посмотрел на своих товарищей по несчастью.

— Мешки доставлены! — вернулся весьма довольный собой крогул. — Учитесь! Это вам не спящих путешественников обирать.

Свежие следы земли на мешковине показывали, что Ухтырь успел прикопать то, что не смог унести. Любит он все-таки порисоваться на людях. А кто, по большому счету, этого не любит?

Чтобы не травмировать психику молодого крогула, я дождался, когда он отвлекся на игру со своей любимицей, и положил принесенные мешки в сумку деда. Тот хотел было возразить, но наткнулся на мой жесткий взгляд и только махнул рукой.

— Я все видел, — недовольно прошипел крогул. — Транжира, мот, расточитель!

А слов-то сколько умных знает!

По случаю благополучного завершения происшествия мы устроили привал, а заодно и пообедали.

— Серж, возьми и нас с собой, раз уж наши пути снова пересеклись, — попросил Хлыщ после обеда. — Клянусь, что ни я, ни мои ребята даже взгляда плохого в твою сторону не бросят.

«Неужели судьба семьи Хлыща переплелась с моей?»

— Да мне не жалко, идите, если вам по пути. — Мысль о том, что я начинаю серьезно задумываться о хиромантии, нагнала неожиданную тоску. «Эх, Воронцов, Воронцов! Точно говорят: бытие определяет сознание. А с таким бытием, как у тебя, любое сознание сдвинуться может».

После привала старались идти быстро, чтобы успеть до ночи миновать открывшуюся степь. Холмистая местность сменилась чахлыми лугами, где самой большой проблемой являлось полное отсутствие укрытия. С одной стороны, видимость на километры исключала возможность засады, но с другой — мы становились привлекательной целью для любого многочисленного отряда головорезов. Хорошо, что сегодня других желающих поживиться за чужой счет не нашлось, и мы без приключений добрались до хорошего, по словам Ухтыря, леса, где и развели костер.

— Серж, у нас проблема, — перед сном ко мне подошел доктор. — Яков заболел. Жуткая температура, и лихорадит его. Похоже на симптомы очень древней болезни. Но у меня нет ни одного препарата для лечения.

Мы подошли к сержанту.

— Вот не думал, шо таки подведу вас, командир, — грустно улыбнулся он. — Гадаю, дело мое зовсим погане, раз Слав сам не справляется.

Насколько я помнил, после приобретения родинки все недуги отлетали от меня, как теннисные мячики от стенки. Даже когда наша спортивная команда испытывала трудности с акклиматизацией на слякотной, по земным меркам, планете Кряж, мой организм никак не отреагировал ни на их девяностодевятипроцентную влажность, ни на вирусы, которые, несмотря на прививки, в той или иной мере зацепили каждого члена сборной.

— С чего начались проблемы, сержант?

— Да все с той треклятой родинки, шо б ей пусто було. С утра она огнем горела, а к вечеру и я зовсим ослаб. Зараз горит усе.

— Понятно. А теперь, Яков, расскажи сегодняшний сон, — у меня зародилось подозрение, что магическая атака была предпринята не только против меня.

Загоруйко поведал о фокусах Вранка с искрами, и стало совершенно ясно — обычный доктор Якову не поможет. Ладно, попробуем по-другому. Я вытащил из кармана подарок Длонга.

— Поноси эту вещицу на шее, вдруг полегчает.

— О це так лекарство! Кажется, мне уже лучше. Хоть рука не так горит.

Слав опасливо посмотрел на меня, но промолчал. Нет, определенно я в их глазах становлюсь все больше похожим на волшебника.

Ночью мне почти не удалось поспать. Сначала я охранял сон своих бойцов, опасаясь внезапного нападения людей или животных, а когда пришла очередь дежурить крогулу, началось светопреставление. На опушке леса огромные привидения выясняли между собой отношения. На этот раз присутствовали не только животные, но и их хозяева.