Девятый - Артем Каменистый

Странно — Арисат обещал, что я здесь буду на положении почетного короля. Палец о палец не надо ударять — все за меня сделают. А теперь сижу, менингит от напряжения извилин зарабатываю, и вообще суету разводить начал. Сам того не ожидая, всерьез вживаюсь в здешний коллектив.

В приоткрытую дверь залетел Зеленый. Сослепу, не привыкнув к сумраку, задел печную трубу, неловко плюхнулся на стол. Недовольно каркнул, поспешно осмотрел себя в поисках переломов, заметив кувшин, добрался до него в два прыжка, грустно пожаловался:

— Пива сегодня хочется как-то особенно сильно.

— Тебе всегда его хочется, бочка крылатая.

— От щедрости преумножаются богатства, от скупости — лишь тлен и сожаление о потерянном, — занудным голосом проповедника укорил меня Зеленый.

— Отдам тебя котам — мне попугай-алкоголик не нужен.

— Ангелом мщения и самой погибелью для нечестивых становится тот, кто безропотно шел на муки ради торжества истинной веры, — все тем же нравоучительным тоном начал угрожать пернатый.

— Мстить ты если и будешь, то винным бочкам — за то, что при жизни их не осушил.

— Кто-то что-то сказал про вино? Попрошу повторить и предъявить, — мигом оживился птиц.

Вот как против такого вымогателя устоять? Завидев, что я потянулся к кувшину, попугай облегченно вздохнул:

— Наконец-то — я чуть не засох!

Рассмеявшись, я чуть не выронил кувшин, с трудом направив струю в кружку. Налил немного — чтобы ему трудно было доставать, — иначе этот летающий кашалот опять начнет лакать как бездонная прорва и обязательно наклюкается, а спаивать его не хотелось.

На шум в избу заглянула Йена. Попугай взъерошился, традиционно шикнул на нее и занялся мелиорацией дна кружки.

— Сэр страж, вы меня звали?

— Нет — просто с попугаем разговариваю.

— Если что-то надо будет, просто крикните — я за порогом буду.

— Да не надо мне ничего, иди. Чуть позже заглянешь, прибери что останется — я всего не съем.

— Хорошо, сэр страж.

Попугаю надоело протягивать шею до дна, зачерпывая при этом жалкие капли. Ухватив край кружки лапой, он ловко наклонил ее к столешнице — и присосался к краю как пиявка. Глядя на это, я вздохнул:

— Какой же ты умница, если дело касается выпивки.

— О да! Я прекрасен! — Ради самовосхваления Зеленый даже от пьянки на миг отвлекся.

— Скажи мне — ты был попугаем стража? А? Молчишь? Не понимаешь… А может, у священника жил или у пирата?

— Нам везде хорошо, — нехотя буркнул попугай, пытаясь выдавить из осушенной кружки хотя бы каплю.

— Не сомневаюсь. Скажи — как по-твоему: дадут нам морем уйти? Демы не устроят засаду на пути? Флот погани не нападет? Нам это очень важно! Признайся, Зеленый! — Дожил… вымаливаю ценные советы у пьянствующей птицы.

Отчаявшись, попугай прекратил доить кружку и начал подлизываться:

— Хороший ты парень, а если нальешь, так вообще замечательным будешь.

— Не увиливай от темы — я тебя про корабли демов и погани спрашивал. Караулят нас?

— В западном проливе шесть галер демов, и в шхерах, что за горлом, еще четыре видели. Великий флот — в одиночку на таком ветре не проскочим.

— Не знаю я, где этот пролив, где шхеры и кто собирался идти, но за информацию спасибо — мне от тебя только название их кораблей нужно было. Значит, галеры… будем знать.

— Спасибо в кружку не нальешь.

— Вон — хлеба пожуй… на закуску, и хватит тебе — на большее не заработал.

— Спляшу за кувшин пива, — предложил попугай взятку.

— Я и за кружку спляшу, а ты в любом случае больше ничего не получишь. Держи хлеб.

Попугай от хлеба отвернулся с таким брезгливым видом, будто ему предложили комок несвежего навоза. Я улыбнулся: птиц — мой самый лучший бонус. Мало того что выручить способен, так еще и кладезь полезной информации.

За дверью загрохотали уже хорошо знакомые шаги — ввалился Арисат:

— С правого берега дозор вернулся — никаких следов не заметили. Жду, когда с левого вернутся.

— Можешь не ждать — не будет и там следов.

— Откуда знаете?!

— Стражи много чего знают, — ответил я туманно-таинственно.

На доверчивого Арисата это подействовало — заговорил полушепотом:

— Значит, морем идти можно?

— Конечно, можно, только тебе это не понравится.

— А почему не понравится?

— Там десять галер демов нас караулят, и еще две для слежки выделены. Как только выйдем в море, так и нападут.

— Свиноеды! — выругался Арисат.

Я начал задумываться о сложном отношении местных жителей к свиньям — их лишь при ругани вспоминают. Свинарников не наблюдал, салом тоже не кормили — похоже, здесь к этим животным относятся не слишком позитивно. Примерно так же, как мусульмане. Может, ислам или его отголоски и сюда добрались? Ага, естественно, вместе с церковной латынью — ее ведь каждый мулла знает…

Раздумья прервал Арисат:

— Другого пути у нас нет — на стругах и плотах в большое море не выйти. Остается вдоль берега нашей лужи плестись, прямиком в западню. Получается, по-вашему придется поступать — сушей выбираться. Ох и хлебнем мы лиха по дороге…

— Я бы тоже чего-нибудь хлебнул, — размечтался попугай, пытаясь взглядом прожечь в кувшине дыру.

Арисат, вздрогнув, покачал головой:

— Почти как человек говорит — аж мороз от него по коже. Он, похоже, пить хочет.

— Он всегда хочет — да только не воды. Пьет лишь то, что горит, и в любом количестве.

— Заслужил он. Выручил нас ночью — успели подготовиться, а то бы больше народу потеряли. Дозоры на ночь у нас сильные, но все равно мало для такой заварухи — остальным время надо, чтобы облачиться и до стены добежать. Да и никто не ждал, что бурдюк столь велик окажется… Откуда погань такой взяла — в жизни не видел подобного! Ох ваш попугай и шипел — будто змей лютый.

— На кого попало он не шипит — нежить издали чует. Арисат, если уходить сушей, то сколько времени вам понадобится на сборы?

— Нам собраться по тревоге хоть сразу можно — всегда готовы. Мы ведь последние из бакайцев — выжить смогли лишь самые умелые да прыткие. Кто мешкал, тот там и остался… Простых пахарей меж нас, считайте, и нет — таким сэр Флорис сразу вольную дал, как пролив пересекли, и мало кто из них остался при нем. А кто остался, те не лаптем деланные — справные мужики: одной рукой за плуг держатся, другой секиру поглаживают. Остальные и вовсе свободны по рождению — по найму к земле приставлены. За надел отрабатывают барщину — и должны по трубе явиться при доспехе хоть каком и при оружии. У многих панцири дорогущие — такой и рыцарю незазорно носить, мечи стальные, щиты слоеные, луки клееные, на китовой и тигриной кости, — эти не с земли жили, а в набеги ходили с рыцарями. Добычу на побережье часто брали и даже с погани не гнушались для аптекарей много чего дорогого вырезать. А если беда, так весь край вставал — от детей до стариков, и каждый знал свое место в строю. У нас здесь даже бабы, которые на Бакае выросли, могут копье в руки взять, если нужда заставит. Супруга сэра Флориса мечом махала не хуже мужика иного… жаль ее, не добралась тогда до берега живой… только тело смогли вытащить из боя. Вся семья его там полегла, при прорыве, а теперь и сам… Пресекся род… Хоть и нетитульный, но старый — один из старейших на Бакае был, еще из доцерковных. Сильны мы были, да только погань сильнее… Жаль его… настоящий благородный был… мало таких… Иной раз думаю, что ночью этой он сам смерть искал, чтобы нас отсюда вывести. Глупо нарвался — будто мальчишка рисковал, а не такой ведь… Неспроста затеял ту вылазку: как вы появились, так он переменился сразу. Очень его тяготило, что все здесь останутся при таких раскладах. Мы ведь не наемная дружина — бакайцы чистые, вековой службой с ним повязанные. Деды наши у его деда воями были, а прадеды — у прадеда. Не за серебро при нем пребывали — не осталось у него после исхода великих богатств: что было, все, считайте, и потратил на припасы разные для общины, перед тем как сюда отправляться. От нас много требовал, но и про свой долг перед людьми не забывал — настоящий рыцарь, каких немного. Эх…