Долина драконов. Книга вторая. Магическая Экспедиция - Елена Звездная

Профессор Этрас вообще был сильным магом. Действительно сильным, и несколько десятков лет прожившим на заставе у самой границы, соответственно и резерв имел внушительный, и способности, и спектр применяемых заклинаний. Так что я совершенно и ни коим образом не удивилась, когда вместо Владыки, на дворе перед университетом оказалась жаба. Огромная, с вытаращенными от удивления, и внушительными от магии ушами. Удивились двое — собственно Владыка, который явно ничего подобного не ожидал, ну и профессор, по той простой причине, что у Вачовски все было по-прежнему.

— Да это уже вызов, любезный! — прошипел магистр, еще выше закатывая рукава.

— Ква, — ответил ему Владыка Драконьей долины.

— Не понял? — собственно не понял профессор Этрас.

— Убью! — вполне четко ответила иллюзия.

Просто Владыка говорить не мог по причине своего жабообразного состояния. Но даже в этом состоянии соображал Гаррат быстро, а потому, оставив Вачовски стоять на месте, сам торопливо упрыгал в сторону, причем вместе с моей картой. В этот момент мы с профессором были заняты, он, ожесточенно шевелил губами, имея дурацкую привычку размышлять вслух, а я сидела и просчитывала, сколько времени у дракона уйдет на возвращение в нормальное человеческое состояние. В принципе проклятие принца Эвасэта длящееся обычно три дня, он подавил минут за десять. Заклинание Зеленуха обычно держалось две недели, то есть это будет больше десяти минут, а вот превращение в жабу никогда не продолжалось дольше трех часов, а значит… Не успела додумать, как Владыка стал прежним собой, правда не в меру ушастым, но и это было не плохо, потому как позволяло обнаженному дракону прикрыться. После чего дракон одним заклинанием восстановил на себе одежду, а уже затем задал мне вопрос: «Сколько?». Правильно поняв его, я ответила одними губами: «Две недели». Тяжело вздохнув, Владыка принял этот удар судьбы, последовательно и очень бережно свернул оба уха в аккуратные валики, запихнул их под неимоверно растянувшуюся шапку и направился ко мне.

А потом уже мы оба смотрели, как профессор Этрас ожесточённо расходует весь свой резерв, на иллюзию Вачовски, у которой все оставалось по-прежнему. Точнее не все, я подошла и демонстративно забрала из его рук свою карту, а потом отступила снова к Владыке, безразлично наблюдая за происходящим..

Чем только не награждал профессор несчастную иллюзию — Черная оспа, Угревая сыпь, это были не прыщи, нет, это когда на коже появлялись наросты, которые шевелились и извивались как угри, следом пошла Золотуха, Золотуха второй степени, Золотуха третей степени — Вачовски, естественно, даже не почесался, я вот стоящий рядом со мной Владыка свои свернутые трубочкой уши нет-нет да и почёсывал.

— Слушайте, — не удержалась я от любопытства, — вы же дракон, почему на вас все заклинания действуют?

Нет, я бы не спросила, я знала, что магистры обладают невероятным могуществом, но ни один из них не сумел бы уничтожить Иманжентеро просто сжав рукой, как это сделал Черный дракон, или к примеру остановить зимний буран, или… да много чего или, но после знакомства с Главнокомандующим, да и тем же Зэрнуром, я знала, что драконы в магическом плане значительно превосходят людей, даже магистров.

К моему искреннему удивлению, Гаррат заметно смутился, затем снова почесал ухо и нехотя ответил:

— Понимаешь, тут такое дело, я с детства не восприимчив к магии особо. В смысле восприимчив, но мой иммунитет достаточно быстро подавляет любое заклинание, так что я немного… много… в смысле вообще Крылатую Академию не посещал. А смысл, да? Я же и так Владыка, меня и так всегда охраняют… — он осекся, после почесал уже затылок, кажется начиная осознавать ситуацию.

Наверняка мне следовало промолчать, но я все же спросила:

— А школу вы закончили?

— Конечно! — гордо ответил дракон. — У меня домашнее образование было, я же Владыка. И ты знаешь — весело было. Как только я от учителей не сбегал…

И он снова осекся. После окончательно сник.

Профессор же к этому моменту выдохся окончательно, и теперь стоял, пошатываясь от усталости и ветра, и с ненавистью глядя на Вачовски, у которого все было по прежнему, разве что кроме настроения, которое видимо передалось ему от создателя иллюзии, то есть студент тоже стоял поникший и задумчивый.

— Что, Вачовски, вам плохо стало наконец? — возопил возрадовавшийся хоть такому профессор Этрас.

— Нет, — грустно ответил студент, — я только что в полной мере осознал, что всю свою жизнь потратил на всяческую хрень…

Магистр открыл было искривленный от ярости рот, но тут же захлопнул его, осознав, что вот он идеальный воспитательный момент, а какой же профессор откажется повоспитывать новое поколение, после чего Этрас принял преподавательский вид, распрямил плечи и спину, сложил руки за спиной и отставив ногу произнес:

— Запомните, молодой человек, никогда не поздно принять свои ошибки и встать на путь исправления! Посмотрите на меня, — все правда и так на него смотрели, включая и Вачовски и Владыку, — в ваши годы я, вы не поверите, пас коров!

Никто не поверил. В смысле из тех, кто знал профессора Этраса, который принадлежал к роду герцогов Миренских и родился что называется с серебряной ложкой во рту, потому как был вообще единственным отпрыском мужского пола в многочисленном семействе, и посему после рождения сходу стал наследником и герцогом соответственно. Правда никто не знал каким образом фактически герцог оказался профессором в УМе и одним из магов пограничников до того, как этом самом УМе появился, а потому всем было интересно и все молчали, заинтересованно внимая.

— Да-да, — продолжил магистр Этрас, — я пас коров и ничуть не стыжусь этого. Видите ли, молодой человек, когда тебя с самого рождения прочат в герцоги и соответственно королевские жо… э… лизоблюды, а ты в душе гордый маг, то вопрос побега из родных пенатов всего лишь дело времени. Я сбежал в пятнадцать лет, надеясь встретить достойного учителя и развить проснувшийся дар, но достойные маги мне не попадались, а организм настойчиво требовал ежедневной пищи и не только к размышлениям, а потому я гордо пас деревенское стадо!

От такого откровения кто-то свалился с многоместной телеги, но едва ли мы все обратили на это внимание, потрясенно глядя на профессора.

— Но в один ясный солнечный день, — продолжил магистр Этрас, — я неловко стеганул главного производительнго быка в стаде, и тот, метко лягнув задним копытом, отправил меня в самый важный полет в моей жизни. За эти несколько секунд подражания пташкам, я понял все! Как был неправ! Как бездарно тратил свою жизнь! И то, что как бы ни были привлекательны деревенские красотки, пора двигаться дальше, к своей мечте, к неизмеримому могуществу, к возможности летать не посредством пинка, а посредством силы мысли!

И магистр умолк, выразительно подняв указательный палец, как символ истинной мудрости.

И все внимали этому рукотворному памятнику истинного магического призвания и готовы были бы внимать дальше, но тут кто-то из задних рядов голосом Владыки вопросил: