Сердце Пламени - Дмитрий Казаков

— Пройдем, — сказала девушка. — Вот только куда садиться? Я не вижу ни одного стула!

Первый этаж постоялого двора был целиком занят просторным залом. Посреди задней стенки, около ведущей во двор двери, располагался большой очаг. В нем пылал огонь, рядом суетились слуги и служанки. На невысоких тумбах горели медные лампы, сделанные в виде корабликов. Пол устилали очень толстые мохнатые ковры, зеленые и бордовые, со сложным орнаментом.

Обычной мебели не имелось вовсе.

— Э… хм, — несколько смутился хозяин. — У нас не часто останавливаются гости с севера, поэтому мы обходимся так, — на круглом лице вновь объявилась улыбка. — Но я уверен, что вы с удобством разместитесь и здесь… Пойдемте за мной.

Саттия хмыкнула, но вслед за толстяком зашагала в угол, к огороженному тумбами закутку. Вопреки опасениям девушки, сидеть, подогнув под себя ноги, оказалось довольно удобно. Как только уселись, служанка принесла кувшин с высоким горлышком и четыре чашки.

— Разведенный сок граната! — гордо сказал хозяин. — Прекрасно утоляет жажду! Из еды готово седло барашка под соусом из чернослива. Нежнейшее мясо! Крабы выловлены только сего…

— У нас не так много денег, — оборвала толстяка Саттия. — Что у вас есть недорогое, чтобы наесться всем?

— Тогда бобовая похлебка, — толстяк поскучнел.

— Отлично, вполне подойдет. И приготовьте мне баню.

Хозяин замахал руками, крикнул что-то одному из слуг и удалился, решив, что столь бедные гости не достойны его компании. Принесли похлебку в большом казане и стопку тонких лепешек на глиняном блюде. Изголодавшиеся путники уничтожили еду в мгновение, после чего Саттия отправилась мыться, а мужчины — на второй этаж, в свою комнату.

Та и в самом деле была просторной и чистой, с широким окном, откуда виднелся двор и кусочек улицы. Роль кроватей исполняли толстые ковры, расстеленные вдоль стен, с положенными на них покрывалами. Вместо подушек имелись набитые шерстью валики.

— Олен, ты это… сегодня убивал, ну… ты понимаешь? — с беспокойством проговорил Бенеш.

— Ну и что? — Гундихар кровожадно улыбнулся. — Тот не мужчина, кто не прирезал сотню-другую врагов! Ну, или не разбил их головы! — и он погладил «годморган» по рукоятке.

— Ты не знаешь, о чем речь! — ученик мага махнул рукой.

— Я попробую не спать, — сказал Олен.

Отцепив от пояса меч и сняв сапоги, он улегся на ближний к окну ковер, натянул на себя покрывало. Некоторое время лежал с открытыми глазами, отчаянно борясь со сном. Услышал, как пришла Саттия, ощутил исходящий от нее запах благовоний. Уловил, как Гундихар начал храпеть, а затем провалился в сон…

Он стоял на голой, блестящей земле, покрытой белесым налетом, похожим на мелкую соль. Из нее торчали багровые колонны, усеянные множеством белых и серых шипов. На кончике каждого висела капелька черной «смолы». Колонны, шипы и капли блестели в падающем с низкого неба слепящем свете. Он больно резал глаза, порождал желание моргнуть.

Горячий ветер дул в лицо с такой силой, что казалось — он обдирает плоть с костей. Щеки ощущали шершавые прикосновения, будто в воздухе было очень много песка. Каждый вдох давался с трудом, обжигал гортань, чудилось, что пьешь жидкий огонь.

Над колоннами поднималось исполинское, уходящее в тучи строение из больших и черных, словно обугленных камней. Мрачно нависали зубчатые стены, выглядывали из-за них уродливые, кривые башни. В бойницах и окнах танцевали языки багрового и белого огня.

Зной охватил в первое же мгновение, тело будто сжали ладони из раскаленного металла. Из глаз выступили слезы. Вскипели, оставив на веках язвочки. Олен не вскрикнул только потому, что закусил губу. Рука сама потянулась к висящему на поясе клинку, коснулась такого прохладного эфеса…

Олен отдернул ее, не обращая внимания на то, что тело, вплоть до последнего кусочка, терзаемого беспощадной болью, молило о пощаде. Судорога прошла по мышцам спины, и внутри головы зазвучал голос, не мужской и не женский, бесплотный и в то же время настойчивый.

Он вещал что-то о неизбежной погибели и о том, что прекратить мучения очень легко. Достаточно взять меч и хорошенько им помахать, срубить колонны и развалить замок из черных камней. Но Олен четко понимал, что поступив таким образом, обречет себя на что-то более жуткое, чем страдания. И он не двигался, стоял неподвижно, а жара усиливалась.

В тот момент, когда подумал, что больше не выдержит и сейчас сдастся, что-то тяжелое ударило по плечу. Яркий свет хлынул со всех сторон, Рендалл обнаружил себя лежащим на полу.

— Откройте, именем императора, да сохранят боги его от всех напастей! — прозвучал мрачный голос из-за двери.

— Кого там принесло в такую рань? — сонно пробормотал Гундихар. — Скажите оттуда, чего вам надо, а то лень вставать!

— Откройте, а не то мы войдем силой! — в мрачном голосе прозвучала угроза.

— Эх, сейчас. Поспать не дают, скалогрызы проклятые… — зашлепали шаги, Олен с трудом разлепил глаза. Обнаружил у входной двери гнома в портах и рубахе, а на пороге — тощего мужчину в темно-синем халате.

«Чиновник первого ранга!» — подсказала чужая память.

— Великий император, милость, справедливость и сила Синей Луны, блистательные врата закона и праведности, владетель Южного моря, высшая ступень величия и хозяин Теграта, — произнес тощий без единой запинки, — повелел мне, ничтожному из ничтожных, позвать вас к нему в гости!

— Когда? — не очень вежливо поинтересовался Гундихар.

— Прямо сейчас, — на узком лице чиновника появилась улыбка. — Так что поспешите, если не желаете подружиться с острым деревянным предметом, именуемым кол… Вот грамота с приглашением!

И он вытащил из рукава свиток пергамента. Когда развернул, то в руках оказался лист размером с полотенце, украшенный снизу большой фиолетовой печатью.

— С ума сойти, дайте две… — пробормотал гном. — Эй, вставайте, сони! Нас этот… величие Южного моря и закон Синей Луны в гости позвал!

Саттия распахнула глаза и открыла рот, собираясь выложить все, что она думает о тех, кто орет в такую рань. Но увидела чиновника, удивленно ойкнула и потянулась к сумочке с гребнем. Олен вылез из-под покрывала, принялся толкать посвистывающего носом Бенеша. Тот спросонья начал бормотать какую-то ерунду, но после сильного тычка в плечо торопливо вскочил.

Одевшись, вышли из комнаты и вслед за узколицым чиновником спустились по лестнице. Хозяин проводил посланца императора испуганным взглядом, забормотал что-то, похожее на молитву. Во дворе путешественников встретил новорожденный блеклый рассвет. У ворот обнаружилась дюжина воинов на лошадях, а также большая телега с высокими бортами и крышей, запряженная четверней.

— Забирайтесь, — велел чиновник. — Всем места хватит.

Через широкую дверцу на петлях, украшенную императорским гербом, Олен вслед за Саттией залез внутрь. Тут оказалось довольно уютно — сиденья вдоль стен, обтянутых синим бархатом, маленькие окошечки под самым потолком для света и воздуха. Но весь уют исчез, когда колеса закрутились, телега сдвинулась с места и начала подпрыгивать, точно взбесившийся заяц.