Никак - Юлия Прудько

А я весь день пытаюсь тебе дозвониться! Где же тебя носит?! – вот на этом самом моменте главным было не дать собеседнику возможности ответить на поставленный вопрос и забить его попытки выразить свое мнение активным речевым потоком. – Прости, я знаю, что подвела тебя! Но я тебя не кинула, клянусь. Я была там, совсем рядом, только по-другому адресу. Как в «Иронии судьбы», как в «С легким паром!». Только в Москве! Я тоже играла! Только с другими людьми, с другой целью и совершенно в другую игру. Только трезвая. Я тебе сейчас все объясню! Алло! Алло! Игорь, ты здесь?

– Алиса…

– Я знаю, знаю все то, что ты мне скажешь, но так получилось нечаянно, как будто бы сама судьба привела меня в ту подворотню, к той собаке. А дальше «Лила», космическое сознание, три шестерки, змея Ируся, и приветики… Я вот только пришла в себя.

– А так и не скажешь… – окатил Игорь Алису металлическим скепсисом, проигнорировав который та как ни в чем не бывало продолжила:

– Я расскажу тебе все, что со мной за эту ночь приключилось, и ты вообще мне не поверишь никогда. Но клянусь, это все правда.

Когда извинения иссякли, воцарилось молчание, и даже пылинки в скопах оконного света замедлили свой танец вокруг троллейбусных шестов.

– Ты злишься? – робко и виновато нарушила тишину Алиса.

– Не сказал бы… – опять установил нарочитую паузу Игорь, достойно выдержав которую продолжил: – Скорее, размышляю, что теперь у тебя попросить… – вновь подчеркнул торжественность момента коуч, у которого с техникой НЛП тоже было все в порядке… – Взамен на твое назначение на позицию заместителя по маркетингу «ГазПрока»!

Последнюю фразу Игорь выдал таким же надрывным tone-of-voice, каким в ее детстве усатый дяденька из телевизора объявлял о том, что в эфире капитал-шоу «Поле чудес». Видимо, согласно ожиданиям Игоря, Алиса именно сейчас должна была взорвать хлопушку искреннего восторга и начать, ликуя, кружиться в конфетти. Но он не знал, что она уже провернула то же самое буквально полчаса назад и в контексте совершенно иного повода.

Первично ознакомившись с поступившей информацией, Алиса, разумеется, первым делом вздернула свои подвижные брови. Но, сообразив, что для беседы по телефону этот устрашающий прием бесполезен, оперативно вернула их в исходное положение.

– Ух ты! – натужно восхитилась она, пытаясь выиграть хоть какое-то время, чтобы сформировать мнение по этому поводу. Мнение «Спасибо, уже не надо» или «Привет “ГазПроку”, я – в кондитеры» не очень подходили под критерии адекватности. Поэтому Алиса мычала нечто восхищенно-невнятное и пыталась понять, что делать теперь.

– То есть они даже собеседовать меня не будут? А вдруг я им не подойду? Или буду работать так же, как в «Мафию» играла, – т. е. НИКАК!

Наработанный за долгие годы паттерн взметающихся ввысь бровей было здравой логикой не побороть. Устремив надбровные дуги к затылку, Алиса принялась слушать так внимательно, что эта концентрация начала вполне себе осязаемо звенеть на другом конце провода беспроводной связи.

– Я дал им лучшие рекомендации, этого более чем достаточно, – дождался звездного часа Игорь. Более тщеславных мессий Алиса, конечно, в жизни не встречала. Впрочем, и менее – тоже. Игорь в целом был единственным пророком истины, обнаруженным Алисой на своем разухабистом жизненном пути. – Ты понимаешь, КАК они мне доверяют?! Сказали, что если я в тебе уверен и считаю, что ты идеально дополнишь их белбиновский портрет к[81] манды, то им и смотреть не надо. А я их главный консультант по Белбину. Я им много людей привел, и они всеми остались исключительно довольны! Ты, Алиса, безусловно, особенный случай, но и в тебя я верю – так сказать, вопреки всему.

– Спасибо за оказанное доверие, – на автомате отчеканила Алиса. – Слушай, а что за джинглбелбиновский портрет? И как мне в него попасть?

– Рэймонд Белбин – автор управленческой концепции, основанной на 9 командных ролях. Если вкратце, то, чтобы команда была эффективной, в ней должно быть по одному представителю каждой роли – мотиватор, аналитик, исполнитель и т. д. А если вдлиньце, то расскажу при встрече. Твой тип – душа компании, им такой и нужен.

Алиса засомневалась, но спорить не стала. И, обнаружив, что уже капитально проехала свою остановку и стремительно приближается к МКАДу, задалась куда более насущным вопросом:

– А когда выходить-то?

– Завтра.

Солнце так же плотно накачивало троллейбус солнечным светом, Владик так же отважно сражался с солнечными зайчиками, Алиса так же, теперь даже с удвоенным рвением, мысленно распределяла, куда потратить пока не заработанные (но вот-вот!) деньги… Но что-то неуловимое в атмосфере драматически изменилось – развеялось, сдулось, осело. И даже как будто пылинки в лучах света сменили свой танец на вяло-унылое броуновское движение.

Едва заметно заерзав на велюровом троллейбусном кресле, Алиса сокрушенно констатировала, что на двух стульях ей не усидеть. И рано или поздно нужно будет сделать выбор.

21. Алиса существует

Духовка дыхнула на Алису завораживающим ароматом некогда пригоревшего к ней бисквита. Запаху горьковатой сладости, запертому в духовом шкафу, вторили осевшие на противне нотки жженной корицы. Алиса почувствовала, как матовое тепло разлилось по ее телу, выплеснувшись клубничным румянцем на щеках. Она заботливо перенесла бледный, мягкотелый, хлюповатого вида кусок теста на жестяной поднос и, с нежностью глядя на этот натюрморт, поспешила сообщить точные координаты запекания в ЦУПП.

Затем Алиса аккуратно залезла в духовку сама и, захлопнув дверь изнутри, пальцем замерила состояние коржа-размазни, находящегося этажом ниже. Алиса давно не чувствовала себя в коконе такой всепоглощающей безопасности. Она понимала: здесь ее никто никогда не найдет – ни новый начальник, ни его секретарша, ни партнеры, ни юристы, ни бренд-директор, ни клининг-лэйди в коллаборации с сапплай-менеджером, ни даже оптовый заказчик «Медовиков» из Кейптауна.

Через пару минут Алисе стало по-настоящему жарко. Однако не только нагревательные элементы немецкого производства способствовали этому, но и собственные колени согревали уши Алисы, плотно прижимаясь к ним, а ладони рук, обхватив туловище двойным лассо, грели лопатки.

Проникшись к бесхребетному коржу свойственной ей эмпатией, Алиса ощутила себя с ним плоть от плоти, т. е. не менее аморфной кулебякой (и зачем только она на ночь наелась капусты), и зарумянилась – то ли от стыда за эту свою бесхарактерную мягкотелость, то ли от того, что температура перевалила за 200. Вдруг ее противень дрогнул и с характерным звуком старого заржавевшего лифта, получившего не один «Оскар» за главную роль в лучших триллерах века, сорвался вниз.

Алиса уверенно и целеустремленно летела по уже привычному для нее маршруту – в тартарары.