Мое сердце - Бертрис Смолл

К востоку от Кале, в виду фламандских берегов, простиралась гряда подводных скал — Зееландские отмели. И именно на них оказалась испанская Армада к рассвету в понедельник, двадцать девятого июня. Дрейк, лучше других знакомый с этими местами, начал атаку на тылы Армады с запада. Раз за разом проходили английские корабли вдоль линии обороняющихся испанских галеонов. Половина команды флагмана Медины-Седоны «Санта Мария» была убита, палубы кораблей были завалены трупами и умирающими.

Вновь и вновь англичане обстреливали испанцев: Дрейк на своем «Равендже», Хокинз на «Виктории», Фробишер на «Триумфе», Сеймур на «Рейнбоу», Винтер на «Вангарде», Фентон на «Мари Роз», лорд-адмирал Говард на «Арк Ройял»и смешной старый джентльмен из Чешира, который был всего тремя днями ранее возведен в рыцарское достоинство прямо на флагманском корабле лорд-адмиралом в присутствии Хокинза и Фробишера, восьмидесятидевятилетний сэр Джордж Бистон на своем «Дредноуте». В горячем бою в клубах дыма и грохоте пушек храбрые английские капитаны разгромили непобедимую Армаду. Это была невероятная победа, но, как бы там ни было, к вечеру ни один испанский корабль уже не мог сражаться. Англичане же прекратили стрельбу, когда у них иссякли боеприпасы. Они еще даже не понимали, сколь фантастическую победу только что одержали.

Ночью ветер переменился, снося Армаду назад, на страшные Зееландские рифы. Испанцы оказались перед угрозой полного уничтожения На рассвете испанские лоцманы, промеряя глубины, обнаружили дно на расстоянии менее шести фатомов[9]. Перед глазами испанцев появились буруны, вскипающие на мелководье. Чтобы спасти еще остававшихся в живых двадцать тысяч человек, находившихся на борту пока не потопленных испанских кораблей, было заготовлено предложение о сдаче в плен, которое предстояло доставить англичанам на легком полубаркасе. Ближе к полудню, однако, ветер переменился на юго-западный, и потрепанные испанские корабли, забрав пробитые ядрами и ветром паруса, смогли отвернуть на север, пройдя недалеко от порта Гарвич. И на всем пути, по которому бежала разбитая Армада, ее преследовал английский флот. В пятницу, второго августа, ветер опять переменился, теперь на северо-восточный. Испытывая нехватку провианта, почти без воды англичане повернули к родным берегам, считая дальнейшее преследование ненужным. Судя по тушам домашнего скота, выброшенного испанцами за борт, можно было предположить, что с водой и провизией у них тоже плохо.

В Англии ни одна душа еще не ведала о разгроме, учиненном испанцам. Английский флот не посылал пока донесения Елизавете, не будучи полностью уверенным в окончательной победе над Армадой. Похоже, никому не хотелось брать на себя ответственность возвестить об успехе, боясь, как бы он не обернулся поражением. Вместо этого они продолжали преследовать противника, отгоняя его все дальше от берегов Англии, навстречу окончательному уничтожению, в то время как в Англии продолжались поспешные приготовления к войне, к отражению вторжения, пока наконец известие о победе на море не достигло королевы.

Когда англичане наконец узнали все подробности победы над испанцами и их Великой армадой, вся страна закружилась в безумном веселье. Чуть ли не целую неделю на всех холмах Англии вечерами полыхали костры. Прежде чем покинуть Тилбури, королева посетила каждый уголок стоявшей лагерем армии, чтобы попрощаться со своими верными солдатами и поблагодарить их за преданность. Она проезжала сквозь ряды ликующих людей, сопровождаемая Лестером и Эссексом.

Провожая ее к яхте, Робин Саутвуд не мог не заметить, что Лестер выглядит далеко не лучшим образом. Его голова и борода неожиданно поседели, а налитое кровью лицо огрубело. Он слишком растолстел от хорошей жизни и множества излишеств. Всегда помнивший о том, как некогда стройный и элегантный Лестер много лет назад оскорбил его мать и как плохо относился к его отчиму, граф Линмутский не испытывал к нему жалости. Правда, Лестер всегда был предан королеве, но часто злоупотреблял своей властью. Когда королева подошла к причалу, Робин выступил вперед и, отвесив изящный поклон, поцеловал руку своей повелительницы.

— А, — тепло улыбнулась Елизавета, — милорд Саутвуд. Вы тоже едете в Лондон?

— Да, мадам, но ненадолго. Только для того, чтобы посетить склады компании О'Малли-Смолл и выбрать материал на платья своей жене. Я хочу отвезти ее в Линмут, чтобы показать ей ее новый дом и познакомить с моими дочерьми.

— Ты не задержишься в Лондоне, чтобы дождаться возвращения матери, милорд?

— Последнее письмо от нее, пришедшее еще весной, извещало, что она поначалу зайдет в Бидфорд, мадам. Подозреваю, ей хочется посмотреть на моих дочек.

— Прелестная Скай — и бабушка! — излишне громко рассмеялся Лестер. — Это непереносимо!

— Все мы становимся старше, милорд, — учтиво ответил Робин.

Роберт Дадли недобро взглянул на молодого человека, но Робин повернул к нему свое бледное лицо и приятно улыбнулся.

— Приведите свою молодую жену ко двору, милорд, когда в следующий раз будете в Лондоне, — грациозно улыбнулась королева — Мы будем рады иметь ее около себя.

— Вы, мадам, как всегда очень добры. Да охранит Господь путь вашего величества.

Королева взошла на борт яхты, а Робин прошел по причалу вниз к своему судну. Начавшийся прилив быстро доставил их вверх по Темзе к Лондону, который уже праздновал победу славных английских моряков над Армадой. Улицы, празднично украшенные небесно-голубыми флагами, запрудили толпы народа, надеявшегося хотя бы издали увидеть Елизавету Тюдор, выразить ей свою радость и поприветствовать отважную королеву, хранительницу Англии Приплыв из Тилбури, она пересела в огромную золоченую карету, украшенную львами и драконами, держащими в лапах герб Англии, с четырьмя витыми столбиками, поддерживавшими балдахин в форме короны. Королева в белом бархатном платье принимала знаки уважения от своих подданных со спокойной улыбкой на лице, помахивая ручкой.

Благодарственные службы служили в соборах св. Петра и св. Павла, где на обозрение собравшихся были выставлены знамена сдавшихся испанских кораблей. На площадях горели костры, люди танцевали, пировали, участвовали в разнообразных состязаниях, празднуя победу. Официальный благодарственный молебен должен был состояться семнадцатого ноября 1588 года, в день, на который приходилась также тридцатая годовщина восшествия королевы на английский престол.

От прекрасного настроения королевы кое-что перепало и ее крестнице, Велвет де Мариско. Ведь большую часть своего времени она проводила в Линмут-Хаусе, а не при дворе. Она помогла Эйнджел выбрать материи для платьев, которые Робин намеревался сшить для своей молодой жены. Никогда еще новоявленная графиня Линмутская не сталкивалась с такой не правдоподобной щедростью. За всю свою жизнь она не могла вспомнить, чтобы у нее было больше двух платьев сразу, и то они обычно были либо перешиты из платьев, которые кому-то стали малы, либо были сшиты из самой дешевой материи. Эйнджел ошеломило разнообразие роскошных материй, предложенных ей на выбор. С некоторым испугом наблюдала она за тем, как Велвет, привыкшая ко всей этой роскоши, откладывает штуку за штукой невообразимо чудесные материи.