Проблема дня - Ти Кинси

– Договорились, дорогая, – сказала леди Хардкасл. – Нет, вы не пропустите наш дом. Как доедете до общественного луга, поверните налево и поезжайте по дороге между живыми изгородями. Там стоит только наш дом. Он современный. Из красного кирпича…. Нет, не около, а напротив церкви…. Если заплутаете, просто зайдите в паб, там знают, где находится наш дом… Хорошо. До скорого.

Она повесила трубку.

– Это Джорджи Бикл, – сообщила она. – Видимо, у нее есть новости о достопочтенном Джимми. Она собирается бросить вызов Глостер-роуд и приехать к нам на обед. И будет у нас в полдень.

– Одна?

– Нет, думаю, ее привезет Фред.

– Нет, я не об этом. Она привезет с собой кого-то из остальных суфражеток, своих подруг?

– О, понимаю. Нет, она приедет одна. Но с Фредом.

– Я позабочусь о том, чтобы ее угостить, – сказала я. – Хотя это будет и не так великолепно, как те пирожные, которые нам подали у нее.

– Еда, приготовленная мисс Джонс, всегда выше всяких похвал. И не беспокойся о Фреде. Джорджи сказала мне, что он предпочитает ждать в «роллс-ройсе» со своими сэндвичами и термосом с чаем.

Я сообщила мисс Джонс, что за обедом у нас будет гостья, и она с увлечением принялась колдовать над скумбрией. Пока в кухне творились эти чудеса, я старалась сделать так, чтобы леди Хардкасл, которая все утро проработала, облаченная в свой халат, выглядела достаточно пристойно, чтобы принять гостью.

– Как я выгляжу? Все в порядке? – осведомилась она, глядя на свое отражение в большом зеркале на дверце гардероба.

– Вы выглядите великолепно, – успокоила ее я. – Сдержанная элегантность с намеком на легкую чудинку.

– Это из-за прически, да?

– Нет, прическа в порядке. Просто в вас чувствуется некоторая дружелюбная эксцентричность.

– Я оттачивала ее много лет, доложу я тебе. Ты даже не представляешь, как полезно бывает убедить тех, с кем имеешь дело, что ты всего лишь глуповатая, незлобивая чудачка.

– Вам нет нужды что-то мне объяснять, – сказала я. – Я своими глазами видела производимый вами эффект. Столько больших, сильных, умных, самоуверенных мужчин выболтали столько секретов, потому что настолько недооценили ваш ум. Но неужели вам никогда не хочется, чтобы люди воспринимали вас – нас обеих – всерьез? Неужели вам не надоедает притворяться дурой просто для того, чтобы не расстраивать других?

– Разумеется, надоедает – все это так нелепо. Как будто, если ты родилась женщиной, это делает тебя не способной… к чему бы то ни было, если не считать вынашивания потомства.

– Мы им еще покажем, – сказала я.

– Знаешь, мне кажется, вряд ли мы доживем до таких времен. Но думаю, это и неважно, главное, чтобы мы смогли показать друг другу, чего мы стоим. Если мы все будем знать, сколь многого мы способны достичь, не все ли равно, что думают другие?

Я согласно кивнула, одернув низ ее темно-синего жакета, и объявила, что она готова предстать перед леди Бикл. Она вернулась в свой кабинет, чтобы разобраться со своей корреспонденцией, а мы стали ждать. Я предложила свои услуги на кухне, но мне было сказано, чтобы я села, попила чай и не путалась под ногами. Эдна уже сидела, попивая чай, и мы втроем проболтали весь остаток утра.

* * *

Леди Бикл приехала в полдвенадцатого.

– Простите за опоздание, – сказала она, когда я взяла в холле ее пальто. – Боюсь, мы немного заблудились. Деревню мы нашли, но пропустили поворот к вашей дорожке, идущей между живых изгородей, и въехали на холм к большому дому, прелестно сочетающему в себе мешанину из архитектурных стилей. Немного тюдоровского стиля, немного элементов эпохи Регентства[40] и чуточка викторианской неоготики. Общее впечатление очаровательно, но это был явно не тот современный дом, который вы описали мне по телефону.

– Это «Грейндж», – объяснила леди Хардкасл. – Этот дом принадлежит нашим друзьям, Гектору и Герти Фарли-Страуд. Там-то мы с Фло и повстречали вашего знакомого, достопочтенного Джимми.

– Да, я познакомилась с сэром Гектором, когда мы развернулись, доехав до его подъездной дороги. Он прогуливал трех дурно воспитанных спаниелей. Или они прогуливали его – трудно сказать. Как бы то ни было, он объяснил нам, как ехать, и просил передать привет. Как он выразился, «мемсахиб» скоро свяжется с вами, дабы пригласить на второй завтрак.

– Превосходно, – отозвалась леди Хардкасл. – Буду ждать ее звонка. Пойдемте в столовую, дорогая. Кажется, мисс Джонс сотворила со скумбрией нечто гениальное.

Это и впрямь было гениально. И очень вкусно. Обедая, мы старались узнать друг друга получше, делясь подробностями того, что происходило с нами в жизни. Леди Бикл уже слышала о наших приключениях, так что наша беседа была несколько односторонней, поскольку мы задавали ей все новые и новые вопросы.

Как мы и предполагали, она была намного моложе своего мужа, с которым, по ее словам, она познакомилась в Альпах.

– Я обожаю горные лыжи, – сказала она. – Одним из преимуществ этих безбожно дорогих швейцарских школ-пансионов, где тебя учат вести себя в обществе, является то, что обычно такие заведения находятся в горах. Почти все то, чему там учили и к чему я должна была проявлять интерес, казалось мне убийственно скучным. В общем-то мне не было дела до того, как следует изящно выходить из экипажа или как нужно обращаться к незамужней тетушке великой княгини, а потому я то и дело прогуливала уроки и бегала в близлежащую деревню. Я познакомилась с совершенно очаровательным парнем-швейцарцем, который научил меня взбираться на скалы и кататься на горных лыжах. И вот через несколько лет я отправилась с подругами в Гренобль, и там в один прекрасный день здорово упала, потеряв сознание и сломав лыжи. Придя в себя, я обнаружила, что смотрю в глаза самого шикарного мужчины на той горе. Он сказал мне, что он хирург и что мне надо подождать, когда принесут носилки. Меня перенесли в местную больницу и там подлатали. К счастью, я ничего себе не сломала, но заработала немало растяжений и синяков. Бен – так звали хирурга – надзирал за моим лечением и заботился обо мне, пока я сидела на больничной террасе, глядя, как мои приятельницы съезжают по заснеженному склону. И только вернувшись в Англию, я узнала, что вообще-то он нейрохирург, который ничего не знает об ортопедии, и что во время лечения мне не следовало подпускать его к себе ближе чем на десять футов. Но к тому времени я уже была в него влюблена, так что это не имело значения. Вы умеете кататься на горных лыжах?

– Вряд ли, – ответствовала леди Хардкасл. – Как ты думаешь, Фло, ту историю в Норвегии можно назвать катанием на горных лыжах?