Доллары царя Гороха - Дарья Донцова

«Ничего, – думала женщина, – что ни делается, всек лучшему. Здесь мы спим в разных спальнях, а на новом месте придется Сергею сомной ложиться, там-то лишней площади нет!»

Но уже через секунду по щекам Клавы потекли горькие слезы.Ей было безумно жаль покидать роскошную квартиру, набитую красивыми вещами. Загоды брака Клава кое-чему научилась и стала ценить окружающие ее раритеты. Атеперь предстояло жить в трущобе.

Но события вновь приняли неожиданный оборот. Люся и Настянаотрез отказались меняться. После долгих разговоров они согласились на такойвариант: Сергей просто улучшает их жилищные условия, не слишком изменяя свои.

Однако Якунин словно с цепи сорвался. Роскошные апартаментыон мигом разменял. Насте и Люсе достались трехкомнатные хоромы в Крылатском, аКлава с мужем перебрались в самую простую квартирку. Ни одной вещи,напоминающей ему о родителях, Сергей не взял. Коллекция картин, фарфорвосемнадцатого века, мебель времен Павла, тяжелые, расшитые вручную портьеры –все исчезло неизвестно куда. На вопрос Клавы: «Где же нажитое?» – мужпреспокойно заявил:

– Продал.

– А деньги? – не успокоилась она.

Сергей мрачно посмотрел на жену.

– А на что мы новую мебель покупали, светильники?

Клава только вздохнула. Ясное дело, муженек дурит ей голову!Неужели «стенка» производства московской мебельной фабрики стоит столько же,сколько стол и стулья, украшенные медальонами из сине-белой эмали? Конечно,большая часть вырученных средств отправилась к Насте. Но Клава промолчала, азря, потому что в новой квартире никакого расцвета любви не случилось. Сергейпоявлялся там лишь для того, чтобы переночевать, а потом вообще исчез. КогдаКлава, решив объясниться с ним, заявилась к супругу на работу и потребовалаответа на простой вопрос: «Милый, где ты шляешься?» – муж спокойно заявил:

– Подавай на развод, поделим квартиру, и дело с концом.

Клава перепугалась. Опять переезжать! И где она в концеконцов окажется? Станет коротать дни в коммуналке? Маяться с соседями по кухнеи стоять в очереди к унитазу?

Заметив ее растерянность, Сергей ухмыльнулся и продолжал:

– Впрочем, если хочешь, можем оставить все как есть, будемсчитаться на бумаге супругами, ты заживешь на прежнем месте, а я – где мненравится.

И Клава согласилась. А куда ей, скажите, было деваться?Потекла жизнь совсем не такая, на какую она рассчитывала. Сергей изредказвонил, ограничивался сухим вопросом:

– У тебя все в порядке?

И частенько, не дождавшись ответа, говорил:

– Ну и ладно, пока.

В гости он не приходил практически никогда. Один раз,услыхав в трубке до боли знакомый голос, Клавдия обозлилась и на дежурныйвопрос брякнула: «Болею я, при смерти нахожусь».

Но Сергей, очевидно никогда не слушавший ответов жены,равнодушно обронил: «Ну и хорошо. До свидания».

Для Клавы осталось загадкой, зачем он вообще звонил, если неудосуживался проявить к фактически бывшей супруге хоть какой-то интерес.

– А где же жил Сергей? – спросила я.

Клава нахмурилась.

– Скорей всего у этой Насти! Та еще сучка. Увела у менямужа, получила кучу добра, а хоронить Сергея мне пришлось! Из больницы-тозаконной супруге позвонили. Я, правда, этой гадюке сообщила, только зрястаралась. Подобные твари лишнюю копейку не потратят! Она на кладбище не явиласьи с поминками помочь не предложила.

– Да ну? – удивилась я.

– Вот тебе и «ну», – вновь с истерическими ноткамизаявила Клава.

– Чем же Настя мотивировала свое поведение? – неуспокаивалась я.

– Да ничем, я с ней не разговаривала.

– Но ведь вы только что сказали…

– Мать ее трубку взяла, – скривила рот Клава, –Людмила Сергеевна! Она, когда захочет от человека отвязаться, мигом сумасшедшейприкидывается. Хотя если честно, то ей особенно выделываться не надо. Люсявсегда с сильной придурью была. Не подозвала она мне Настю. Я ей талдычу:«Сергей умер», а она в ответ: «Какой?» Так и не договорились. Ясное дело,тратиться не захотела, вот и изображала из себя дуру.

– Наверняка, – прервала я раздраженные речи, – немогли бы вы дать мне телефон Насти?

Якунина пожала плечами, потом протянула руку, взяла сподоконника растрепанную книжицу и неожиданно мирно сказала:

– Пишите.

Насте я позвонила, едва выйдя во двор. Девушка, с самогодетства дружившая с Сергеем, должна многое знать. Может, Клава не ошибается и последнеевремя ее муж и впрямь жил у Трошевой? Тогда она точно в курсе того, кто этаКлара. Теперь понимаете, с какой силой нетерпение толкало меня в бок?

Трубку сняла женщина. Судя по голосу, ей было лет сто, никакне меньше.

– Алло, – продребезжала она, – вам кого?

– Будьте любезны Настю.

– Настю?

– Ну да.

– А-а… Настю…

– Да, да, именно ее.

– А-а-а…

Потом раздались частые гудки. Решив, что бабуся случайноуронила трубку или нажала не на ту кнопочку, я повторила попытку и услышалавновь:

– Алло.

– Сделайте одолжение, пригласите к аппарату вашу дочь.

– Кого?

– Настю.

– А-а… Это кто?

Я глянула на бумажку – может, Клава из вредности написала нетот номер?

– Ах, Настю! – вдруг всхлипнула старуха. – А еенет!

Обрадовавшись, что телефон оказался верным, я воскликнула:

– Когда она будет?

– Кто?

– Настя!!!

– А-а-а… Ну… поздно совсем, думаю, около двадцати.

– Мне очень надо с ней поговорить. Можно, я подъеду к этомувремени? Простите, вас зовут Людмила Сергеевна?

– Конечно, конечно, – воскликнула старушка, –именно так, но я очень не люблю отчество. Зовите меня просто Люся. Знаете, АннаАхматова тоже не радовалась, когда ее величали по батюшке, у поэта есть лишьимя! Приезжайте непременно, попьем чайку, поболтаем. Мне тут одной так скучно.Может, сейчас соберетесь?

В голосе Люси звучала плохо скрытая надежда, жаль былоразочаровывать милую, приветливую даму, но мне нужно поговорить с Настей, а нес ее приятной мамой, поэтому я ответила:

– Начальник, увы, не отпустит со службы.