Грани безумия. Том 1 - Ирина Успенская

Роверстан молча понимающе улыбнулся ему, и Лучано со стыдом отвел глаза, но тут же посмотрел на разумника с безмолвной благодарностью и сочувствием. Все-таки ждет и верит? Непонятно, правда, чего, но… Если бы сейчас ему, Лучано, явилась сама Всеблагая и пообещала грандсиньора Дункана в полное распоряжение, причем по любви и взаимному согласию, то… Наверное, он бы кинулся к ногам богини и умолял отдать все счастье, что причитается ему, этим двоим. Только бы они были вместе! Да что же это за безумие?! Нельзя же так… наизнанку… Еще и перед тем, кто читает его дурацкие святотатственные мысли…

Он вздрогнул и опять уставился в бокал, мечтая провалиться сквозь землю, словно заглянул туда, куда ему совершенно не стоило совать любопытный нос. Альс, к счастью, вряд ли заметил этот быстрый обмен фразами, а может, просто не подал виду. Иногда монсиньор бывает удивительно чутким, несмотря на всю свою наивность. Ну а бретер… Он-то знает достаточно, чтобы щадить чувства своего друга…

И тут, на счастье Лучано, дверь отворилась, и гибкая фигура, закутанная в ало-золотое тонкое покрывало, скользнула в гостиную. Босые ступни семенили по ковру быстрыми легкими шагами, тонкие золотые браслеты на щиколотках и запястьях звенели крошечными колокольчиками… Что-то звякнуло – это Альс уронил блюдце и даже не заметил, завороженно уставившись на мауритку. Судорожно вдохнул всей грудью, выдохнул… И Лучано его понимал!

Изящное смуглое тело просвечивало сквозь тонкий шелк, словно фигуру женщины окружили языки пламени. А под покрывалом на мауритке были только те самые штаны, низко сидящие на бедрах, и плотный лиф без рукавов. Плечи, руки, шея и грудь, стройная талия и чуть округлый животик, линия бедер… Лучано сглотнул вдруг ставшую вязкой слюну.

Тело вроде бы прикрыто, но так, что это выглядит откровеннее полной наготы! А лицо… Вот почему Амина вернулась далеко не сразу. Черная краска вокруг ее глаз осталась, но линии стали намного тоньше, зато к ним добавилось яростно сверкающее золото на веках. Губы свежо и влажно алели кармином, брови изогнулись чуть сильнее… Массивные золотые серьги подчеркнули скулы и шею, спускаясь почти на плечи, а в распущенных волосах засверкали крупные золотые бусины.

И запах! Она поменяла благовония! Раньше от мауритки пахло розовым маслом, теперь к нему добавилась еще густая струя амбры и мускуса, разом наполнившая гостиную страстной истомой. В руках у женщины были маленький металлический бубен и подсвечник с пятью зажженными свечами, который она одним гибким движением поставила в центре гостиной между собой и зрителями, а потом замерла, глядя куда-то вдаль, поверх голов, словно видела там что-то свое, недоступное больше никому. Шелковое покрывало огромным лепестком соскользнуло с ее плеч и плавно упало на ковер…

Через несколько томительных ударов сердца бубен дрогнул – и тихо зазвенел. Словно отзываясь ему, полные алые губы тронула улыбка, а глаза женщины хищно загорелись. Еще звон – Амина шагнула вбок, одновременно выгибаясь всем телом. Лучано с трудом перевел дыхание, и вовремя – потому что бубен звенел все чаще, а движения мауритки становились все быстрее, оставаясь грациозными и плавными, словно у смертельно опасной и все-таки прекрасной змеи.

Вон она вытянула руку с бубном в сторону, тот затрепетал, и по телу женщины тоже прокатилась томная мелкая дрожь.

«Всеблагая, как она эта делает? – подумал Лучано с восхищенным ужасом в полной тишине, которую нарушал только звякающий бубен, вторящие ему колокольчики на браслетах, и дыхание сидящих рядом мужчин. – Какое владение телом! Она же управляет каждым мускулом…»

Ему стоило невероятного труда оторваться от зрелища, чтобы мельком глянуть на лица остальных. Магистр любовался танцем совершенно спокойно. Ну, понятно, ему-то не привыкать. Фраганец восхищенно замер, чуть подавшись вперед, и в его черных глазах светилось радостное изумление мастера, увидевшего чужое искусство. Аластор же смотрел на мауритку, приоткрыв рот, широко распахнув глаза… Хм, пожалуй, знай Беатрис, чем разумник станет развлекать гостей, не отпустила бы супруга так легко.

На миг Лучано испытал острое, почти болезненное удовольствие, глядя, как Альс наконец-то любуется другой женщиной, а не прекрасной гадюкой, которая его будто заворожила. А мауритка вдруг уронила жалобно звякнувший бубен себе под ноги и подхватила подсвечник. Поставила его широкое, чуть выгнутое основание себе на голову, а еще через мгновение в ее руках блеснули два небольших, чуть изогнутых ножа. Где они прятались до этого, Лучано со всем его опытом попросту не заметил! Разве что в поясе? Точно, золотые рукояти казались частью пряжки! Умно…

Вспыхнуло беспокойство от вида чужого оружия рядом с Альсом и тут же погасло. Мауритка скрестила кинжалы перед собой, а потом закружилась, удерживая подсвечник на голове. Поворот, еще один, и еще… Остановившись, она медленно провела лезвиями вдоль тела, повторяя каждый изгиб. И снова по гибкому смуглому телу прошла волна, только теперь крупная. Грудь, талия, бедра – плавный изгиб обрисовал их с безжалостной красотой. Достигнув ступней, волна остановилась и… прокатилась обратно.

Кажется, Лучано забыл, как дышать, и весь превратился в сплошные слух и зрение. Ритм танца теперь поддерживали только колокольчики на браслетах и движения самой мауритки. Изогнувшись в поясе, она отклонилась далеко назад, каким-то чудом не уронив подсвечник, и тут же выпрямилась. Жадно заглядевшись на ее грудь, Лучано не успел увидеть, куда и когда исчезли ножи. Он – не успел! Сорвавшись с места стремительным вихрем, мауритка закружилась по комнате, изгибаясь, будто в экстазе, но как бы ни билось ее тело, свечи над головой не упали и не потухли, только язычки плясали, словно вторя танцу.

«Она сама как пламень, – мелькнула мысль. – Пламя и нож…»

И в тот же миг Амина остановилась, замерев с тем же несравненным искусством, с которым танцевала. Ее грудь вздымалась, на лице и обнаженных плечах блестели капельки пота… «Кое-кто из итлийских грандсиньоров отдал бы состояние, чтобы собрать их губами, – подумалось Лучано. – Да я бы и сам… только состояния, к счастью, лишнего нет».

Рядом восхищенно выдохнул Аластор. Мауритка, прекрасно понимая, как действует на мужчин, лениво и довольно улыбнулась, будто сытая львица. Опустила подсвечник на пол, подхватила вместо него бубен и, подойдя, протянула его гостям, перевернув обратной стороной. Вот этот жест Лучано узнал сразу! Джунгарские плясуньи так обходят зрителей, собирая в полый бубен плату за представление! Точно, у них и танец похож! Только разница, как между мастерством самого мастера Ларци и какого-нибудь бродячего изготовителя крысомора!

Амина продолжала улыбаться, глядя на гостей, и Лучано поспешно сорвал серебряную брошь с хризолитом, которая скрепляла ворот его камзола. Драгоценная безделушка упала в бубен, заставив тот зазвенеть, и Лучано получил томный благодарный взгляд с восхитительной лукавинкой. Месьор д’Альбрэ попросту сыпанул горсть монет откуда-то из кармана… Альс тоже схватился за пояс, понял, что оставил кошель дома, порозовел и принялся стягивать один из перстней. Не обручальный, разумеется! Просто массивное золотое кольцо с крупным голубым опалом. Глаза Амины загорелись… И тут разумник что-то резко бросил на том же гортанном языке.