Лицо из зеркального коридора - Марьяна Романова

я подтягивался, приседал, просто висел вниз головой, покачиваясь, как летучая мышь.

Обычно у моих экзерсисов свидетелей не было – в такой час горожане спят. Но однажды я заметил молодую женщину, которая слонялась по двору, нервно оглядываясь так, словно боялась, что кто-то следит за ней. Сумки у нее не было, пальто небрежно на плечи наброшено, но особенно привлекла мое внимание свеча, которую она держала в руках. Зажженная тоненькая свеча, церковная! Меня девушка не заметила, и я замер – умел так внутренне скукожиться, чтобы становиться невидимым для окружающих, не излучать энергию, которая заставляет нас чувствовать спиною чужой взгляд.

Девушка явно пыталась колдовать, но не вполне понимала, как это следует делать. Сначала она металась по двору в поисках, видимо, перекрестка четырех дорог, потом выбрала пересечение тропинок на детской площадке, пальцами вырыла ямку в земле, установила свечу, та несколько раз падала и гасла. Села на корточки, что-то из карманов вывалила, бормотать начала. Все это было забавно и умилительно, как в кино.

Возможно, она прочла один из сборников «Магия – это просто», которые в те годы как раз пользовались бешеной популярностью среди горожан. Огромными тиражами издавались всякие заговоры несуществующих сибирских целительниц, якобы найденные в подвалах (а на самом деле, на коленке написанные ушлыми журналистами) «черные тетради» с запретными кодами, мистические газеты и альманахи.

В конце концов, я не выдержал и решил явить себя. Тихо подошел со спины, еще пару минут понаблюдал за ее беспомощными потугами, убедился, что доморощенный ее ритуал – лишь форма, лишенная содержания, состояния и плоти, всего того, что делает слова и действия настоящим колдовством. А потом тихо кашлянул.

Девушка дернулась всем телом, в очередной раз уронила свечу и обернулась ко мне с таким выражением на лице, что, будь на моем месте человек суеверный и далекий от точки, где материальное соединяется с незримым, он бы перекрестился и быстро ушел своей дорогой. На ее лице читались и обида, и злость, и ярость, и страх.

Была она довольно хороша собой, правда, слишком вульгарна. Толстый слой тонального крема – и это в такой час! Не поленилась же с самого рассвета замазать естественную красоту дешевой косметикой. Ресницы так густо накрашены, что напоминают лапки тропического паука. На губах жирная помада с сиреневым отливом, рыжая челка топорщится от лака.

– Шли бы вы лесом! – сказала она, пытаясь сделать это грубо, хотя было ясно, что неуверенные в себе люди, как эта девушка, за подобной интонацией прячут страх неприятия.

Она была передо мною вся как на ладони, никакой магии не нужно, чтобы понять, что это за человек. Девочка-паинька, кто-то из родителей был непредсказуемым тираном. Выросла с ощущением, что в любой момент окормляющая благодать может беспричинно обернуться божьим гневом; сама гнев выражать не научилась, поэтому выросла ранимой и обидчивой. С одноклассниками не клеилось, первая любовь была безответной. Она не считала себя достойной чужого внимания, поэтому всегда выбирала самопожертвование, считая это единственной формой человеческого симбиоза. На таких, как она, агрессоры летят как ночные мотыльки на пламя свечи.

Первый мужчина ее бил, второй – тоже, третий, возможно, унижал лишь словами, но это в ее случае воспринималось еще больнее. К двадцати пяти до нее дошло, что так дальше нельзя, и она выкрасила волосы в рыжий цвет, купила на рынке китайские ангоровые кофточки с люрексом и сладкие египетские духи. Научилась жирно подводить брови и губы, что окончательно сгубило ее уже и так объеденную вечной нервотрепкой красоту. Femme fatale, роковая женщина, которой она так надеялась стать с помощью этих волшебных артефактов в виде дешевого китайского тряпья, начинается изнутри, а не снаружи. Возможно, она в глубине души это чувствовала, но ничего поделать не могла. В общем, жизнь ее была довольно безрадостной, но зато не лишенной надежды – к неумелому дворовому колдовству ее привела любовь. Безответная, конечно.

Наверняка речь шла о мужчине, не похожем на тех, кто делил с нею постель до этого случая. О ком-то недоступном, тихом и дарующем уверенность (да вот только – не ей), возможно, женатом. Она пробовала кокетливо надувать губки, пробовала приглашать его на выставку или просто погулять, а когда попытки очаровать закончились ничем, решила прибегнуть к единственному логичному, с ее точки зрения, рецепту – магии. Купила на книжном развале у метро сборник заговоров, приготовилась, высчитала «правильный» день, и вот ритуал, ее последняя надежда, был грубо оборван моим несвоевременным вмешательством. Она меня тут же возненавидела, горячо и искренне, сама не ведая, что в моем лице к ней пришло спасение, а не помеха.

Я присел на корточки рядом с ней.

– Вы всё делаете неправильно, – сказал я и небрежно кивнул на погасшую свечу, валявшуюся в пыли. – Но это полный бред, всё равно бы ничего не получилось.

– Вы-то что об этом знаете? – фыркнула девушка.

Впрочем, с места она не сдвинулась – это было комично, но мы так и продолжали сидеть на корточках посреди детской площадки.

– А может быть, что-то и знаю. Меня Егор зовут. – Я протянул ей руку, которую она не пожала. – Если хотите, помогу с приворотом.

– Откуда вы знаете, что я приворот делаю?! – взвилась она, но раздражение в ее голосе явно сменилось интересом.

– Это же просто смешно, – почувствовав себя хозяином положения, я выпрямился. – Если хотите, могу помочь. Деньги мне не нужны. Два раза повторять предложение не стану, имеющий уши да услышит.

Возможно, это прозвучало слишком пафосно, зато подействовало. Я и не сомневался, ведь такие, как эта бедная девица, не обращали внимания на оттенки и полутона, зато хорошо понимали диалект «рубить с плеча». Не успел я сделать нескольких шагов, как она догнала меня, задержала, цепко ухватив за локоть, извинилась за грубость, заюлила, замельтешила, сказала, что ее зовут Лариса.

От предложенной чашечки чаю я отказался (хотя не мог не оценить степень жертвенности: позвать не пойми кого, случайного знакомого, подошедшего к ней на рассвете со странными словами, которые на девяносто процентов являют впечатление психопата), предложил посидеть на скамеечке в том же дворе и всё спокойно обсудить. Она шла за мной, как дрессированный лабрадор, повеселевшая, уверовавшая и на всё готовая. Даже странно, как она выжила в этом городе – с такой степенью доверчивости к окружающему миру и его обитателям.

Мы выбрали скамейку под старым кленом, говорил преимущественно я, и моя проницательность произвела на нее впечатление. Действительно, речь шла о женатом мужчине, соседе по даче, пожилом и уставшем от жизни, к тому же пьющем. («Нет, вы не подумайте, он не алкоголик! Он пьет