Госпожа Тишина - Аркадий Саульский

– Падшие монахи, – сказал Кентаро. – Это ведь они создали клан Змеи, верно?

– Да, Дух, ты верно понимаешь. Они бежали в горы, туда, откуда якобы вытекает забытый, самый первый источник реки Камисори, поток, что противоречит законам природы, что течет не вниз, к морю, а все время выбирает обратную дорогу, пытаясь возвратиться к источнику. Но река очень извилиста, у нее много рукавов, это лабиринт, которого не преодолеешь ни пешком, ни на лодке. Да, это они похитили моего сына, не в силах дождаться мести. Они, я уверен в этом!

– Мы вернем твоего сына, господин, – заверил Дух, переводя взгляд то на даймё, то на коленопреклоненного рядом Хаяи. – Но тебе следует знать еще одно.

– Говори! Не держи от меня тайн, Кентаро!

– Та женщина, которая их возглавляет… ее имя Аната-но Чинмоку, Госпожа Тишина… я знаю, думаю, что знаю, кто она. В свое время я довольно много о ней слышал.

– Говори же, Дух!

– Я слышал о ней… от своего наставника Седого Пса Ину… слышал о ней, потому что это она его учила.

Мэйко шла медленно, прислушиваясь к шуму реки. Мягкий и спокойный сейчас, он был для нее исцеляющим, и если бы не то, что она видела вокруг, можно было бы посчитать это за еще один спокойный тихий вечер в Доме Спокойствия.

Спокойствие… похоже, что оно уже покинуло столицу клана и никогда больше не вернется.

Армия была измотана и почти уничтожена. Мэйко с уцелевшими лекарками долго занималась ранами пострадавших, как солдат, так и крестьян. Крестьяне! Простолюдины пострадали больше всех – Змеи сожгли большинство домов. Мэйко, проходя знакомыми дорогами, чувствовала себя будто в каком-то чужом месте. Целый город руин – почерневшие стены, хутора, полностью пожранные пламенем, снесенные заборы, поврежденные стены, испепеленные склады, уничтоженные лодки. Настоящее чудо, что кому-то удалось пережить нападение. Погибших сжигали над рекой целых два дня, а на кладбищах теснились новые могилы.

А сейчас Мэйко, уставшая, но нашедшая наконец минутку для себя, прогуливалась берегом реки.

Однако спокойствия не испытывала. Ее все еще преследовали события той ночи. Она все время оглядывалась, ожидая угрозы. Была уверена, что за каждым углом таится враг, готовый на нее накинуться, а игра света и тени лишь ухудшала ситуацию, разжигая воображение.

Она слышала о таких симптомах, когда училась. Говорили, что те, кто пережил войну или иную катастрофу, страдают болезнями не тела, но духа. И эти болезни проявляются именно таким вот образом – постоянным переживанием своего страха, ожиданием новых угроз. Как один из приемов лечения таких случаев, советовали наставники, нужно попробовать вернуться на то место, где произошла трагедия. Встать лицом к лицу со своим страхом.

Именно это и хотела сейчас сделать Мэйко. Но выходило плохо.

В конце концов она увидела на берегу реки человека. Человека, вид которого должен был бы будить страх, но вместо этого, как ни парадоксально, придал девушке уверенности в себе.

Она буквально побежала к нему. У берега реки сидел Кентаро, совсем один.

– Г-господин?

Он даже не повернулся к ней, лишь кивнул.

– Добрый вечер, госпожа Мэйко, – ответил он как будто бы слегка смущенно.

Он сидел на деревянной лавке с мечом на коленях. Она присела рядом, а он отодвинулся… как будто бы боялся ее! Он, великий воин, человек, что на ее глазах рубил людей как связки бамбука, боялся женщины?

– Господин мой, если тебе неприятна моя компания…

– О нет! – возразил он. – Вовсе напротив! Очень приятна… только… Ладно, неважно, пустое. Прошу, останься!

Она осталась. Они ни о чем не разговаривали, лишь долго смотрели на реку.

Что-то плеснулось в ней.

– Карп! – радостно крикнула Мэйко.

– Да, это был карп.

– Вы видели?

– У меня хорошее зрение. – Он взглянул на нее чуть смелее.

Она выдержала этот взгляд, улыбнулась.

– А что вы видите сейчас, Кентаро?

Он снова смутился, отодвинулся. Неужели она задала свой вопрос слишком двусмысленно? Ее завораживал этот мужчина: с одной стороны – великий воин, а с другой – человек скромней наискромнейшего из крестьян. Неужели все Духи были такими?

– Господин мой? Есть ли что-то, чего ты боишься? – Она решила поговорить о том, что было самым тяжким грузом у нее на сердце.

– О, я боюсь очень многого, да!

– А сейчас?

– Сейчас я боюсь тебя, Мэйко.

Она онемела. Этот великий воин боялся ее – женщины! Что же было ей делать?

– Меня?!

– Да.

– Ты боишься женщин?

– Да, отчасти да.

– Но почему?

– Потому что слишком часто вас подвожу.

Она покачала головой.

– Неправда! Ты провел меня через адское пламя… спас жизнь мою и честь! Ты не подвел меня!

– Тебя нет, госпожа… но каждая другая женщина, которую я полюбил, пострадала от этого… Красный Лотос, бабушка Акинобу… Тора! Все страдали. Из-за меня.

– Полюбил, – повторила она эхом. – Господин мой, мы знакомы очень недолго…

Он усмехнулся.

– Ну, ты видела все, на что у меня можно посмотреть, когда перевязывала меня, разве не так?

Она рассмеялась. Искренне и громко. Даже не стараясь сдерживаться. Его слова были как лекарство! Она боялась, что после того, через что прошла, очень долго не сможет улыбаться, ничто ее не развеселит. Но одного слова Духа хватило, чтобы к ней вернулся юмор… а с ним воля к жизни!

– Господин мой, это лежит в области обязанностей врача, – ответила она весело. – Ну, разве что ты на что-нибудь намекаешь?

– Госпожа? – переспросил он в недоумении.

– Ну, разве что ты сам хотел бы увидеть чего-нибудь побольше?

Ошибка! Кентаро сразу отодвинулся на скамье. Сжал меч так, как ребенок вцепляется в рукав мамы. Хотя уже наступали сумерки, Мэйко ясно видела, что лицо Духа зажглось румянцем.

– Прости, господин мой! Это была… такая шутка!

– Да, конечно… понимаю, – ответил он неуверенно.

Снова между ними легло молчание, но на этот раз неловкое. Как на грех, ни один карп не хотел плеснуть в реке. Злорадная рыбина не подала Мэйко плавника помощи, не дала шанса сменить тему, начать разговор заново.

Ей придется выкарабкиваться из этого тупика самой.

– Я… я слышала разговор с господином Фукуро и господином Хаяи, – начала она.

– Да?

– Господин Фукуро вызвал меня перевязать свои раны, так что я случайно услышала… из другой комнаты.

– Я не в обиде на это. И твой господин наверняка тоже.