Рок-н-ролл со смертью - Борис Седов

Может, дверца просто прикрыта так, что кажется запертой? – с надеждой подумал Мартынов, но тут же отверг это предположение, потому что услышал хрипловатый голос стоящего за пологом человека, который разговаривал по телефону:

– Ну, где там эти «медвежатники»? Или вы думаете, я здеся еще двое суток торчать буду?

«Здеся», – со злой иронией мысленно повторил Мартынов.

«Здеся и сейчас», – решил он, услышав приближающееся и обращенное в его сторону дыхание.

Действовать нужно прямо сейчас, потому что через минуту-две в кабинет Холода поднимутся «медвежатники» отдела «К» ГУВД и возьмутся за дело. А уже через секунду отъедет в сторону на кольцах карниза полог, тронутый рукой мента.

Отступив на шаг, Мартынов оперся на правую ногу, чуть качнулся и со всего размаха пробил ею через полог.

Боль согнула следователя пополам, но он даже в состоянии болевого шока заставил себя поднять если не голову, то глаза. Секунды ему не хватило для анализа ситуации, режущая все тело боль мешала сообразить, кто или что могло поразить его таким образом.

Но второй секунды Мартынов ему не дал.

Огромная оленья голова, сверкнув глазами, сорвалась со стены и ударила следака в шею твердыми, как сталь, рогами.

Отлетев назад и рухнув на пол, он в тот же миг получил второй удар рогами, который оказался гораздо сильнее первого.

– Черт меня побери… – шептал Мартынов, перебираясь через подоконник, – черт меня побери… Проклятье рода Мальковых никак не хочет оставить меня в покое…

Зацепившись за ручку оконной рамы, куртка треснула и разошлась по шву. Не обращая внимания на мелочь, не способную испортить его и без того ужасный внешний вид, Андрей перевалился через подоконник и встал на знакомый карниз. Уже снаружи он притянул створку и, за отсутствием других вариантов и времени, спрыгнул на землю.

– Невероятно везет нам нынче на фауну, Бабушкин, – прохаживаясь вокруг стула, на котором сидел с перевязанной головой следователь прокуратуры, заметил Метлицкий. – Животные сошли с ума. В больнице медведь едва не казнил внутривенно гражданина США, а в доме «законника», олень запинал следователя прокуратуры.

В комнате, помимо побитого представителя прокуратуры, находились двое спецов из отдела компьютерных технологий, участковый и двое понятых из соседнего дома. По всему чувствовалось, что последние испытывают большое удовольствие от общественной работы, которую при других обстоятельствах ни за что не стали бы выполнять.

– Все это, конечно, смешно звучит… – бормотал следователь, прикладывая руку то к одному больному месту, то к другому.

– Нет, что вы, какой может быть смех, – заверил его Метлицкий. – Взбесившееся животное порой гораздо опаснее рецидивиста.

– Но кто-то же на меня напал!.. – сорвавшись, закричал прокурорский и тут же застонал.

– Да! Я тоже так думаю! – сменил на гнев милость майор. – Я не верю в Джуманджи! Зато верю в криминалистику! У окна пыльные следы от мужской обуви сорок третьего размера! Олени не ходят в ботинках!

Он подошел к окну, наклонился и поднял с пола телефонную трубку.

– Это ваш телефон?

– Мой в кармане… – был ответ.

Метлицкий некоторое время кликал кнопками, потом сверился со своими наручными часами.

– Последний и единственный за сегодня звонок с этого телефона был произведен два часа назад. Узнайте номер и установите мне владельцев обоих телефонов, – посмотрев на раненого следователя, он бросил трубку спецам из управления и покачал головой. – Что-нибудь пропало из этой комнаты за то время, пока вы находились без сознания?

Ответ был отрицательный. Если преступник и унес что-то из этого дома, то только собственные ноги.

Рома пристально посмотрел на Бабушкина и сказал показавшуюся остальным странной фразу:

– У него хобби такое – телефоны терять. Я уже сбился со счета, сколько трубок он посеял. – Он вздохнул и сел на стул. – А вот теперь, товарищ Бабушкин, я даже приблизительно не смогу вам подсказать, куда направится Андрей Петрович Мартынов.

Бабушкину это заявление не понравилось. Он смотрел на пол, где хорошо различались отпечатки следов обуви гостя, причинившего так много хлопот районной прокуратуре в лице ее следователя. Эту или очень похожую на эту обувь фирмы ЕССО Бабушкин видел в районной клинической больнице, когда рассматривал вещи пациента Лайера. Рисунок на подошве, во всяком случае, не отличался ничем.

– Невероятно, – пробормотал он, подходя к стене и рассматривая зияющие в ней отверстия. – Как он мог оторвать башку от стены? Она же тремя двухдюймовыми дюбелями была к стене пристрелена…

– Кто это «он»? – подскочил раненый.

– Олень, – посмотрев на него долгим взглядом, сказал Метлицкий и потянул за собой Бабушкина. – Хотя это, конечно, очень смешно звучит.

Увидев Машу там, где они расстались, Мартынов облегченно вздохнул и уселся рядом с ней на скамью. На лице его девушка могла прочитать ответы на все вопросы, которые могли возникнуть у нее за время его отсутствия.

– Он… умер?

Андрей огляделся. Хуже ситуации он представить себе не мог. Менты в доме Холода – полбеды. С ментами они вдвоем вопрос решили бы быстро. Не стреляли бы, конечно, – упаси бог! – они бы их «заделали» по-другому, как в лучшие времена под Хатангой. Палит в милицию только идиот. Умный человек милицию обманывает. Этим он ничуть не отличается от самой милиции, которая мечтает обмануть его. Но все это имело бы смысл, если бы Холод был живой.

О сне и горячей ванне следовало забыть. Равно как и о нормальной пище. Эта пустыня с зыбучими песками не имела границ. Впереди брезжил лишь горизонт, но и он мог оказаться миражом…

Мартынов отрешился от стратегических раздумий и отдался тактике.

– Маша, ты веришь в то, что браки совершаются на небесах?

– Браки, Мартынов, совершаются в загсе, – после кросса, который начался так давно, что она уже и не помнила, Маша была уже ни в чем не уверена.

Центр Новосибирска очень напоминал Мартынову центр Нью-Йорка в будний день – беспрерывный шум автомобильных двигателей, потоки людей, избыток рекламы, тряска асфальта от проезжающих под ногами составов подземки. И хотя более Новосибирск ничем не походил на Нью-Йорк, настроение у него улучшилось.

– Маша, не хотелось бы влезать к тебе в душу, но… ты пошла бы за меня?

Девушка еще некоторое время продолжала сидеть на лавочке неподвижно, потом вдруг выпустила из руки банку колы, и напиток, шипя и пузырясь, стал расползаться темной лужей по промокшему от недавнего дождя асфальту.

– Что ты сказал?

– Я сказал: выходи за меня замуж. Видишь ли… – американец замялся. – Они ищут Громова и Макарову. А вот чтобы начать искать Деснина и Деснину…