Я бы на твоем месте - Евгения Пастернак

Звездная пара.

И наконец мама добиралась до самого страшного.

– Мы были на пике, – говорила мама, глядя на одну из редких афиш, где они были вдвоем. – Даже в то время нам предлагали контракты за границу. И когда я узнала, что беременна…

Мама роняла голову и затихала.

Пауза тянулась так долго, что Жанну подмывало продолжить за маму, но та справлялась сама:

– …в общем, папа убедил меня оставить тебя. Ты родилась. А балерина Татьяна Ростовцева умерла. Мне было двадцать пять, после родов нужно было восстанавливаться… Мне предлагали только вторые роли.

Мама снова вскидывала голову:

– Но теперь мы снова на одном уровне! Если бы не я, он бы свою школу в Нью-Йорке не открыл. Школа – это не только самому танцевать, там огромная работа. Огромная методическая работа. И организационная. И теперь у нас уже репутация, мы – одна из лучших балетных школ в Северной Америке!

Теперь оставалось совсем немного потерпеть, лекция катилась к финишу.

– И заметь, я никогда не говорила тебе, что ты сломала мою жизнь! Это было мое решение родить, и я несу за него ответственность! А от тебя я не так много требую – просто развить свои природные способности. Это в первую очередь нужно тебе. Не мне, я уже состоялась как человек и как профессионал. А тебе!

Жанна стояла перед мамой и кивала. Что еще она могла делать? Только кивать.

2026

Настя вздохнула и потерла виски руками.

Жанна только сейчас сообразила, что у соседки похмелье. Конечно, орущий ребенок сильно усложняет ситуацию.

– Черт, так хочется свободы, – грустно сказала Настя, – вот раньше заболит голова, лежишь себе, спишь. А сейчас с четырех утра на ногах.

– Да, свобода – это здорово, – сказала Жанна, – я когда-то, помню, напилась на радостях. От свободы.

Настя поморщилась. Напиваться ей сейчас не хотелось.

– А что бы ты делала, если бы была свободна? – спросила Жанна.

– Ой, я бы… Я бы пошла по магазинам… А потом уехала бы в отпуск. И сидела бы на пляже.

– А работа? – напомнила Жанна.

– А что работа? – удивилась Настя. – Свобода – это же совсем свобода! Когда ничего не надо делать.

– Но скучно же, – возразила Жанна.

– Ой, нет, – сказала Настя, – не скучно. Главное, чтоб мне денег давали, я уж найду чем заняться.

1998

Мама продержалась год.

Год бесконечных ночных звонков отцу, год требований отчетов, год истерик и слез. Жанне казалось, что больше всего маму задевало то, что балетная школа прекрасно функционирует и без нее, а папа бодр и весел.

Училась Жанна на отлично. Но жила с трудом. Она и двигалась с трудом, все было как в тумане.

Утро – лекции – дом – конспекты – сон.

Никаких развлечений, шаг влево, шаг вправо – часовая нотация.

– Восемнадцать лет назад я потеряла профессию, а теперь я и семью потеряю, – рыдала мама в трубку какой-то подруге.

Вопрос «кто виноват» висел в воздухе. Понятно, что Жанна. Это же из-за нее умерла бабушка, это из-за нее мама вынуждена сидеть в этой дыре, а не преподавать в Нью-Йорке.

И Жанна должна оправдать. Она должна работать.

– Третья на курсе? Неудачница! Ты должна быть первой! Я ради тебя тут сижу!

И когда после Жанниного первого курса мама собрала вещи и улетела на все лето к отцу, Жанна испытала дикое облегчение. А потом, когда узнала, что мать не вернется, на радостях открыла бутылку нереально дорогого коньяка, который со старых времен стоял дома, а потом просто лежала на ковре и тупо смотрела в потолок.

* * *

Это было самое счастливое лето в жизни Жанны.

Она просыпалась не по будильнику, вставала, когда надоедало валяться, ложилась спать, когда глаза начинали слипаться. Ела всякую вредную еду. Алкоголь, правда, не пробовала больше (утро после коньяка прошло в обнимку с унитазом), но ведь могла! Жанна даже купила бутылку вина и поставила в бар. Иногда доставала, говорила себе: «А не хочу!» – и ставила на место.

И еще рисовала, много и беспорядочно.

Но зловредный календарь напоминал, что до сентября осталось всего пять недель. А вот уже три… Две…

Когда оставалась всего неделя, объявился папин коллега, который привез сюрприз от родителей. Сюрприз оказался компьютером. Жанна уже видела в университете IBM PC – ящик, от которого вели провода к телевизору, – но родительский подарок был не похож на него. Он состоял из единого полупрозрачного оранжевого блока, в котором было все: монитор, щель для компакт-диска, процессор. Подключить нужно было только клавиатуру и мышку.

Все это с удовольствием продемонстрировал папин коллега.

– iMac, – пояснил он с гордостью. – А вот тут модем. Сейчас подключу тебя к интернету. А ты пока почитай письмо.

В письме мама объясняла, что iMac Жанне дали не для развлечений, а чтобы она его осваивала. И для связи с родителями. Дальше шли подробные инструкции, как посылать письма по электронной почте и сообщения по мессенджеру. В этой части письма Жанна моментально запуталась, но папин коллега и тут пришел на помощь. Все оказалось очень просто.

– Можешь маме написать что-нибудь, – сказал гость, глянув на часы. – Она рано встает.

Подарок оказался троянским конем. Раньше мама звонила очень редко, только по важным поводам, но компьютер позволил ей постоянно контролировать дочь на расстоянии. Если бы не разница во времени, Жанна бы вообще взвыла.

Однако скоро iMac обернулся неожиданной стороной – одна из его программ, графический редактор, Жанне очень понравилась. В редакторе можно было рисовать потрясающие вещи (хотя поначалу мышка в руке лежала неудобно). Только поэтому Жанна и не сломала компьютер после очередного маминого письма с нотациями и требованием немедленно ответить.

Когда началась учеба, Жанна спешила домой, чтобы нарисовать что-нибудь. Самые удачные картинки она распечатывала в фотосалоне. После очередной распечатки лохматый парень, который выдавал заказы, спросил:

– Сама рисуешь?

– Компьютер рисует, – улыбнулась Жанна.

– Компьютер, – скривился парень, – это железяка. А у тебя талант.

Жанна напряглась, готовая отшить наглеца, но он вдруг предложил:

– Подхалтурить хочешь? У меня друг в репроцентре работает, постоянно работников на удаленке ищет…

2026

Жанна наелась, пригрелась, вытянула ноги и даже получала удовольствие от этого странного утра. Настя жила в другой, совершенно неведомой ей реальности. А Фекла пахла спящим ребенком. И счастьем.

Когда Арина была маленькой, счастье было в том, что она спала. Сейчас счастье было в том, что на руках ребенок.