Клинки императора - Брайан Стейвли

Валин отложил лопату. У него болело все тело. Тренировки кеттрал подготовили его почти к любому виду физических страданий, но в копании могилы было что-то еще, словно выбрасываемая из ямы земля была не просто землей, но чем-то более тяжелым, более неподатливым. Ему доводилось видеть множество трупов, его годами обучали убивать людей, однако тела на поле боя – взрослые мужчины, снаряженные для войны и сраженные в пылу и ярости схватки, совсем не походили на бледную фигурку с соломенными волосами, которую они нашли изувеченной на крошечном чердаке.

Когда Лин водрузила на место грубо отесанный надгробный камень, Рианна снова начала тихо плакать, как она проплакала всю ночь. Валин повернулся к ней. Ему хотелось сказать что-нибудь утешительное, какое-нибудь мудрое напутствие, но он не знал, какое. Банальности, какие говорят в таких ситуациях, казались мелкими и пустыми. «Я сожалею о твоей потере?» Но сестру Рианны никто не терял – ее связали, вздернули и искромсали, словно коровью тушу на бойне, подвергли мучительным истязаниям и оставили умирать. «Теперь она в лучшем мире?» Но что это за мир? Если после смерти их и ждал какой-нибудь мир, оттуда еще никто не возвращался, чтобы рассказать о нем. Нет, Шаэль побери, сказать было решительно нечего; и однако он не мог вот так просто стоять и смотреть на нее.

– Может, выпьем? – неловко предложил он. Это был солдатский способ встречать смерть, но лучше такой, чем никакого. – Выпьем за твою сестру!

– Да… давайте, – выдавила Рианна между всхлипываниями. – У меня есть персиковое вино, немножко. Оно не очень хорошее, но мы с Эми иногда…

Воспоминание о сестре не дало ей закончить фразу. Валин беспомощно смотрел, как она давится рыданиями. Лин положила руку на ее узенькие плечи.

– Твоя сестра уже в безопасности, – мягко произнесла она. – С ней случилась ужасная вещь, но сейчас все позади.

Рианна, уткнувшись в ее плечо, снова разразилась слезами. Ха Лин подняла взгляд на Валина.

– Может, принесешь вино сюда? Выпьем за память Эми. И ей плеснем на могилку.

Валин, кивнув, направился к дому, чувствуя благодарность за эту минутную передышку. Кеттрал годами приучали солдат к виду мертвых тел; но они почти ничего не говорили о том, как быть с теми, кто остался в живых.

Щербатый глиняный кувшин с персиковым вином нашелся без труда. У сестер было не так уж много пожитков: один-единственный соломенный матрас, аккуратно застеленный драным лоскутным одеялом; комод, в котором не хватало одного ящика; две миски и две ложки рядом с широким жестяным умывальным тазом. Он представил, как они сидели вдвоем на кровати – всего лишь девчонки, – хлебая какую-нибудь бурду и рассказывая друг дружке разные истории, чтобы как-то скрасить жизнь. Покачав головой, он толкнул дверь и вышел обратно в темноту.

Они пустили бутылку по кругу, немного плеснули на могилу, потом сделали еще по глотку. Лин спросила Рианну, не хочет ли она сказать несколько слов о своей сестре.

– Она присматривала за мной… – Это было все, что смогла выжать из себя Рианна. – Она была моложе, и все равно… присматривала за мной…

– Ну-ну, все хорошо, – тихо успокоила ее Лин.

Валин хотел поинтересоваться, что хорошего можно увидеть в том, что случилось с Эми, но принудил себя молчать. Жизнь Рианны и без того была достаточно тяжела, не стоило добавлять ей лишний вес горькими словами.

– Как вы думаете, Ананшаэль добр к мертвым? – спросила она шепотом через какое-то время.

Лин с Валином переглянулись. Мало кому пришло бы в голову назвать Владыку Костей добрым. Бог, который разлучал души живущих с телами, отрывал родителей от их детей и юношей от их возлюбленных, естественно, рисовался воображением как существо ненадежное и злонамеренное. Ходило множество жутких рассказов про Присягнувших Черепу – кровавых жрецов Ананшаэля, которые пили из кубков кровь и душили младенцев в колыбелях. Присягнувшие Черепу были безжалостные убийцы, прошедшие специальное обучение; опаснейшие люди на обоих континентах, если не считать кеттрал. Глядя на его избранных жрецов, было сложно представить, что Ананшаэль может быть добр.

С другой стороны, Гендран называл смерть последним даром, который может быть принесен страдающему солдату. Валин снова вспомнил тело Эми, подвешенное за запястья на чердаке, с вылезшими из глазниц глазами. Возможно, в самом конце Ананшаэль действительно был к ней добр. Возможно, он был не более злым, чем садовник, подрезающий деревья, или крестьянин, собирающий урожай.

– Только мертвые поистине спокойны, – тихо произнес Валин, цитируя вспомненный отрывок.

Рианна кивнула. Маловероятно, чтобы у нее была возможность изучать труды Гендрана, но, по-видимому, смысл высказывания оказался ей близок. Если подумать о том, какую жизнь она вела, было нетрудно понять почему. Валин поднес кувшин к губам, сделал еще один глоток и передал дальше. Какое-то время все трое молчали и пили вино, сидя на холодной земле и глядя на холодную кучку камней, символизировавшую конец земного существования.

– У тебя есть идеи насчет того, кто мог это сделать? – наконец спросил Валин.

Ему очень не хотелось нарушать тишину – иллюзию спокойствия, – но этот вопрос уже давно не давал ему покоя. Рианна уныло покачала головой:

– Нет. Мне и в голову не приходило, что кто-нибудь может…

Ее голос оборвался, однако на этот раз она сдержалась и не начала плакать. «Молодец, – подумал Валин, – смогла взять себя в руки всего лишь за одну ночь». Ему доводилось видеть кадетов кеттрал, у которых уходило больше времени на то, чтобы переварить свой первый урок на поле сражения.

– Эми не говорила, может быть, она собиралась с кем-нибудь встретиться? – поддержала тему Лин. – Может быть… с мужчиной?

Рианна прикусила губу и сощурилась, глядя перед собой в темноту.

– Она говорила… Да… Она говорила, что собирается встречаться с кем-то из солдат, но это было еще раньше, днем.

Валин и Лин обменялись взглядами.

– Кеттрал? – медленно спросил Валин, хотя ответ был очевиден.

Супружеские отношения для кеттрал были запрещены: муж или жена стали бы лишним бременем, отвлекающим фактором, а также удобным рычагом для врага, который мог попытаться использовать их для манипуляции или шантажа. По мысли Гендерсона Джейкса, основателя Гнезда, кеттрал должны были стать элитным подразделением солдат, преданных целомудрию, империи и военному искусству. Однако ему пришлось ограничиться лишь двумя из этих трех пунктов. Молодые мужчины и женщины, согласные прыгать с огромных птиц на горящие здания по одному лишь кивку командующего офицера, встретили яростным протестом требование воздерживаться от половых взаимоотношений. После того как шесть или восемь солдат были отправлены на виселицу за то, что занимались сексом в ночном дозоре, в разведке, а также будучи пристегнутыми к одной из Кентом клятых птиц (последний эпизод Валин всегда находил равно невероятным и достойным восхищения), недовольство в войсках достигло точки кипения. Все склонялось к тому, что Джейкса могла ожидать безвременная и жестокая кончина, а вместе с ним и орден, который он пытался основать. Однако, будучи хорошим стратегом, Джейкс знал, когда следует уступить. Запрет на вступление в брак остался в силе, однако относительно сексуальных контактов солдатам был дан зеленый свет.