Человеческая гавань - Йон Айвиде Линдквист

Ты всего лишь клоун в маске!

Что это? Считалка из книги про Альфонса Оберга? Когда он боялся спускаться в подвал, потому что там жили привидения, папа научил его считалке. Это была одна из любимых кассет Майи. Андерс поднял голову. Клоун так и стоял, не шевелясь.

Я не верю в эти сказки!

Ты всего лишь клоун в маске!

Звук пожарного колокола в деревне затих. Тарахтение мопеда больше не слышалось. Андерс встал на ноги. Он собрался с духом и пошел прямо на клоуна, хотя в темноте ничего не было видно.

Кто его тут поставил?

Тот, кто проехал мимо на мопеде, — это ясно. Но кто это был? Кто мог так пошутить?

Несмотря на то что руки просто не хотели двигаться, Андерс усилием воли заставил себя коснуться клоуна, схватил его и столкнул со ступенек крыльца. Фигура оказалась неожиданно тяжелой. Клоун перевернулся несколько раз и оказался на земле, по — прежнему глядя на Андерса.

Лучше всего его разрубить. Взять топор и разрубить дурацкую фигуру на мелкие кусочки.

Андерс решил было пойти за топором, но было темно, точно так же, как в его сне. Он попробовал перевернуть фигуру, но ничего не получилось. Клоун все равно смотрел на него.

Кто? Кто мог знать о его страхах?

Тот, кто поставил фигуру в его сенях, сделал это для того, чтобы напугать его, но кто мог знать, что он боится клоуна? Нет. Не так. Кто мог знать, что он испугается клоуна? Кто?

Тот же самый, кто смотрел на меня из темноты.

Клоун смотрел на него. Андерс достал черный пластиковый мешок для мусора и завернул в него фигуру.

— Я не боюсь.

Он сказал это громко в темноту. Он сказал это еще раз, и ему показалось, что клоун прошептал в ответ: ты не осмелился пойти и взять топор. Хотя, конечно, ты храбрый и мужественный. Ты же храбрый, да?

Андерс рассердился. Он вернулся в дом. Натянул на себя куртку, проверил, что в бутылке есть вино, взял карманный фонарик и вышел снова. Он встал прямо над клоуном и отпил из бутылки. Затем зажег фонарик.

Лучик света метался перед ним по тропинке, и Андерс играл с ним, направляя его то на деревья, то на траву, на кусты, на тропинку, — играл так, как будто это был веселый зверек. Зверек из лучика света, которого никто не мог поймать. Чтобы испытать себя, он потушил фонарь.

Октябрьская тьма обступила его. Андерс ждал, когда кошмар из сна охватит его вновь, но ничего не произошло. Он слышал только свое собственное дыхание. Он не был под водой. Около него — никого и ничего. Он повернулся назад и увидел, что небо ясное, видны звезды.

— Это хорошо, — сказал он, — никакой опасности нет.

Андерс снова зажег фонарь и двинулся дальше. Чтобы отпраздновать победу над страхом, он достал бутылку и сделал глоток. Тело было все еще измучено после тяжелой работы днем, мускулы побаливали, и он сделал еще глоток. Бутылка почти опустела.

Около гостиницы начиналось дорожное освещение. Слабый туман стелился по земле. Андерс потушил фонарь и пошел по дороге.

В отеле не было света. Он вспомнил, что в детстве жалел тех, кто вынужден жить тут. У них ведь нет настоящего дома. Даже несмотря на то, что отель был довольно уютным, его постояльцы были вынуждены все время переезжать. Они приезжали на лодке на день или два, потом снова уезжали, наверное в другие места, снимать номер в следующей гостинице.

Но там же кто — то сидит.

Андерс зажег фонарь и направил луч света на лестницу гостевого домика. Там действительно кто — то сидел, склонившись головой к коленям. Андерс посветил в обе стороны, чтобы удостовериться, что мопед тоже стоит где — то поблизости. Нет, мопеда не было. Он осторожно приблизился:

— Эй? С вами все в порядке?

Женщина подняла голову, и Андерс сначала не узнал Элин. Ее лицо изменилось с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она стала… старше. И страшнее. Она зажмурилась и отпрянула от фонарика, как будто испугалась. Андерс отвернул фонарик:

— Элин, это я, Андерс. Что случилось? Что с тобой? Почему ты тут сидишь?

Он направил фонарь немного вправо, чтобы не слепить Элин, подошел и сел ступенькой ниже, затем потушил фонарь.

Элин сидела, обхватив колени руками. Андерс положил руку на ее коленку и почувствовал, что она дрожит.

— Что случилось? Скажи мне.

Рука Элин скользнула к его руке и схватила ее так крепко, что Андерсу стало больно.

— Андерс. Хенрик и Бьерн приходили. Они сожгли мой дом.

— Нет, — сказал Андерс оторопело, — нет, Элин. Такого просто не может быть. Они же мертвы! Они утонули, ты же помнишь?

Элин медленно покачала головой:

— Я видела их. Они приехали на том самом мопеде и сожгли мой дом.

Андерс закрыл рот, забыв то, о чем хотел спросить.

Но ведь на Думаре так много мопедов. Почти у каждого они есть. Так что это никакое не доказательство. Но с другой стороны — клоун. У Хенрика и Бьерна было такое развлечение — перетаскивать вещи с места на место. Взять, например, бочку для воды и поставить ее с другой стороны острова или забраться в какую — нибудь мастерскую, украсть электропилу и оттащить ее в мастерскую соседа.

Вроде бы все совпадало. Но была одна проблема.

— Но они ведь утонули. Пятнадцать лет назад. Или как?

Элин покачала головой:

— Они не утонули. Они исчезли.

Хубба и Бубба

Эти персонажи встречаются во всех компаниях. Они сами понимают, что никак не подходят своим друзьям и частенько мешают. Сначала они пытаются быть как все, но потом начинают подчеркивать свою исключительность, и делают это чаще всего глупо и неловко.

Они, между прочим, могли считать себя счастливчиками, хотя бы из — за того, что их было двое. Странных парней никто не любит, над ними смеются, зачастую издеваются. И они одиноки. Они всегда одиноки.

Да, их обижают, но иногда, правда, оказывают какое — то внимание, хотя чаще всего для того, чтобы придумать какую — то новую насмешку. Это повторяется снова и снова, и этому нет конца.

Такова незавидная доля дурака. Он никогда не может выйти из своей роли, потому что, если и попытается это сделать, чаще всего это будет выглядеть смешно.

А их все — таки было двое.

В отличие от других компаний, здесь собирались дети местных, тех, что жили на острове круглый год. Отец Бьерна был плотником, мать работала сиделкой в доме для престарелых. Хенрик жил с матерью, которая непонятно чем занималась.

Обычно бывало так, что дети отдыхающих и дети местных играли отдельно, в разных компаниях, и только в этом случае нашлось связующее звено — Андерс. Его мама приезжала сюда в качестве туристки, встретила отца и переехала на Думаре, как только родился Андерс. Так они прожили около года, а затем мать забрала сына и уехала обратно в город.