Россия во тьме - Александр Афанасьев

Постепенно – все привыкли к оружию, а зимой – отец с другими казаками ездил на охоту на волков в степь и взял с собой маленького Алексея. Впечатлений хватало и до сих пор – вой снегоходов, ветер в лицо, щелчки выстрелов. Волчьи туши на снегу, брызги красным…

Так Алексей полюбил оружие – в отличие от его отца, который обзавелся оружием по необходимости. И твердо решил, что как только подрастет, то станет военным. И будет как те наши спецназовцы в Ираке…

Но Ирак далеко – а райцентр близко. И там – все это время происходили очень взрослые, непонятные детскому уму – но весьма характерные движения…

Сначала – казаков выдавили с рынка и из сектора перевозок. Выдавили просто. Дело в том, что когда торгует русский – он торгует на свой страх и риск. И проблема охочих до взяток чиновников – от участкового до санинспектора – это тоже его проблема. Когда за прилавком стоит кавказец – это не он торгует, это торгует диаспора. И во всех нужных местах у диаспоры проплачено – за всех. А дальше – вступает в силу закон рынка: оптом – всегда дешевле. И наездам рэкетиров – диаспора тоже сопротивляется сообща.

Сначала – местные и казаки терпели, потом – на рынке начались потасовки. Местной власти – состоящей сплошь из русских, и ментам – проблемы с отчетностью (не с людьми – с отчетностью) были не нужны. Потому – была серия встреч, заключили неофициальное соглашение: русским столько, кавказцам – столько. И даже не поняли при этом, что само соглашение такое – в принципе ненормально, это первый шаг к оккупации, к косовскому сценарию. Но местной власти и ментам, сплошь русским (хотя попадались и нерусские, и чем дальше, тем больше) – не нужны были проблемы с отчетностью.

Потом – кавказские диаспоры стали завозить и ставить на исполнительские должности (водитель, грузчик, продавец) – таджиков и узбеков. Несмотря на то, что таджики и узбеки были мусульманами, как и чеченцы, аварцы и прочие – к ним относились как к рабам… да они, по сути, и были рабами. Денег им почти не платили, или платили мизер. Документов у них не было, работали они нелегально, если кто пропадет – никто и вопросов задавать не будет. Так – кавказцы сумели долгое время держать цены ниже, чем на русских рядах (ну и контрабанда, конечно – куда без нее) и вытеснить русских и с тех торговых мест, которые по соглашению были закреплены за ними. Какой смысл торговать, если никто не покупает. Кавказцы, когда шли на рынок – покупали у своих, а русские – где дешевле и так – кавказцы сделали первый шаг по оккупации всей южной России до Ростова включительно…

Потом пошло ещё хлещё. Обычный рэкет – превратился в религиозный. К бизнерам, неважно, русским или не русским, православным или мусульманам – приходили молодые люди с бородами, но без усов и в подвернутых до середины голени штанах и говорили – плати закят. Когда бизнер отвечал, что он не мусульманин, ему говорили – тогда плати джизью. Откажешься платить – сожгут машину, сожгут ларек или цех, потом и тебя убьют. Такие требования – передавали на флешках, требовали от обираемых бизнеров сохранять в тайне факты этих поборов даже от членов своей семьи. По этому факту были конфликты уже чеченцев с бородатыми: чеченцы считали, что раз они и так мусульмане, то платить должны только в общак диаспоры, а вахи им объясняли, что они ещё и закят должны платить. Но сам по себе факт того, что на русской земле собирали закят и джизью, и эти деньги выплачивались – говорил, что это уже не совсем русская земля.

Появились чабаны со стадами. Опять-таки – стадо принадлежит не фермеру, а диаспоре, охраняется тоже диаспорой. А если стадо потравило посевы – попробуй, предъяви. А потом – уже в Ставрополе, Краснодаре, Сочи – по улицам стали расхаживать наглые молодые люди, которые общались меж собой на непонятные автохтонным жителям языках и никогда не упускали малейшей возможности подраться. Даже косой взгляд, мог стать поводом для драки (Э, ле, ты чего сюда смотришь?! Я тебя не знаю, будешь докапываться – без лопаты закопаю!). Как то раз, когда продавщица в ларьке не поняла покупателя, попросившего сигареты на чеченском, тот вспылил: учи, кобыла чеченский язык! Тут скоро все наше будет!

Первыми – начали перебираться в центральную Россию армяне. На юге было много армян, они появились здесь несколькими переселенческими волнами, причем первая из них – была ещё в девятнадцатом веке. У армян, переживших один геноцид и множество погромов – было обостренное чутье на неприятности, и они – старались продать дома и уехать, пока за них ещё можно было получить деньги, а не удар прикладом по почкам.

Постепенно – начали перебираться и русские. А российское правительство – в ожидании обещанного к 2017 года подписания «Плана действий по членству» (России в ЕС) – гармонизировало законодательство с европейским, вводя все новые и новые нормы толерантности. Была введена административная ответственность за «язык ненависти» – даже сказать слово «хач» или «чех» было уже поводом для крупного штрафа. В школах – начали преподавать «уроки толерантности», в новых учебниках истории – истории войны России на Кавказе было уделено больше внимания, чем войне 1812 года, говорилось о вековой вине русского народа перед народами Кавказа…

К чему все шло? Ну… все шло к тому, что году этак к 2025 – почти полностью заселенный кавказцами Юг России – потребует самоопределения по косовскому варианту. И ему вряд ли откажут. Все понимали, что Чечне, Дагестану, Ингушетии – нужны новые земли на равнине, пригодные для земледелия и расселения стремительно растущего населения. Нужен выход к морю – напрямую, а не через все более жадную Грузию. И взять земли было неоткуда – только за счет России. Объективный исторический процесс самоопределения наций – так выражались в Вашингтоне.

Но все пошло не так. Целая серия мастерских провокаций – видео, где молодой чеченский бандит на коленях просит прощения у русских, потом налет на Ставрополье, обернувшийся бойней и как финал – побоище под Москвой, затронувшее все чеченские тейпы без исключения (а при таком количестве погибших это было неизбежно) – неизбежно вела к войне России и Кавказа – очередной. Верховный муфтий Чечни – уже объявил джихад.

* * *

А для Алексея – джихад начался на деньги раньше…

Это был обычный день, учебный день. Он пошел в школу… поселковую школу в девяностые годы закрывать хотели, но в последнее время даже мест не хватало. Все дело в том, что в селении жило все больше чеченских и дагестанских семей. А их женщины – постоянно были беременными и рожали по несколько детей.

Старшим среди чеченят – был Руслан. Он был совсем не по годам взрослый, многое понимал и вел себя во многом как взрослый. Алексей… он вряд ли бы связался с этим Русланом… тем более что мать в школе работала, а это не дело, что сын учительницы дерется. Но в последнее время – между ними была проблема.

И у проблемы – было имя. Наташа ее звали.

Тут, кстати, надо бы сказать, что понятия о семье, браке, взаимоотношениях полов – ум кавказцев были вполне своеобразными. Кавказцы умели красиво ухаживать, многие занимались восточными единоборствами – и тем выгодно отличались от русских сверстников. Но у них была традиция: мужчина может до тридцати лет делать все что угодно, жить с любой бабой – но после тридцати он должен жениться на своей и нарожать детей – если он конечно мужчина. Тот, кто вступал в брак с русской – моментально становился изгоем. Женщину, осмелившуюся на отношения с русским – могли тут же убить родственники[80].