Девы - Алекс Михаэлидес

Мариана потупилась. Его способность видеть ее насквозь раздражала. Залпом допив вино, она вновь подняла глаза на Фоску.

— Ваша очередь, профессор.

— Хорошо… На самом деле мое детство тоже нельзя назвать счастливым.

— Почему?

Фоска отозвался не сразу. Сначала он встал и, сходив за бутылкой, подлил Мариане «Бордо».

— Честно? Отец был жестоким человеком, часто поднимал руку на маму. Я жил в страхе за нее и за себя.

Мариана не ожидала такого искреннего ответа. Сказанное было похоже на правду. Тем не менее Фоска говорил совершенно бесстрастно, без всяких эмоций.

— Мне очень жаль, — произнесла она. — Это ужасно.

Фоска пожал плечами и снова сел.

— Вы умеете вызывать на откровенность. Сразу видно, что вы хороший психотерапевт. Я был твердо намерен ничего вам не рассказывать о себе, а в итоге, выражаясь вашим языком, все равно оказался на фрейдовской кушетке в роли примерного пациента.

Помедлив, Мариана спросила:

— Вы когда-нибудь были женаты?

— Какой интересный ход мыслей! Значит, с кушетки мы переместились в постель? — Фоска засмеялся. — Нет, я старый холостяк. Не довелось встретить свою единственную. — Он отхлебнул вина. — Пока не довелось.

Фоска не сводил с нее тяжелого, внимательного, пронизывающего взгляда. Мариана почувствовала себя кроликом перед удавом. Не в силах дольше на него смотреть — недаром Зои назвала Фоску ослепительным! — Мариана отвернулась, чем, кажется, позабавила профессора.

— Вы очень красивы. Однако у вас есть и другие, более ценные достоинства. Вы обладаете прекрасным качеством: умеете сохранять хладнокровие. Вы как глубины океана, которых не тревожат бушующие наверху волны, спокойны… и печальны.

Мариане не нравилось направление, в котором развивается разговор. Происходящее выходило из-под ее контроля. К тому же она захмелела, и резкий переход от романтики к убийствам застал ее врасплох.

— Утром ко мне приходил старший инспектор Сангха. Выяснял, где я был в то время, когда убили Веронику. — Фоска вперился в Мариану, видимо, надеясь, что она как-то выдаст свои чувства.

— И что вы ответили?

— Правду. Что я был у себя, дополнительно занимался с Сереной. Предложил ему поговорить с ней, если он мне не верит.

— Ясно.

— Инспектор задал множество вопросов, и один из них — о вас. Знаете какой?

Мариана покачала головой.

— Нет, не знаю.

— Он поинтересовался, почему вы так сильно против меня настроены и чем я вам так насолил.

— А вы?

— А я сказал, что понятия не имею, но спрошу у вас. — Он улыбнулся. — Вот и спрашиваю. В чем дело, Мариана? Со дня смерти Тары вы ведете против меня настоящую кампанию. Поймите, я ни в чем не виновен. А вы так хотите сделать из меня козла отпущения…

— Я не делаю из вас козла отпущения.

— Да ну? Я ведь здесь чужой. Американец из рабочей среды, затесавшийся в элитарный круг английской профессуры… Конечно, я сюда совсем не вписываюсь.

— А по-моему, отлично вписываетесь, — возразила Мариана.

— Разумеется, я сделал все возможное, чтобы влиться в коллектив. Тем не менее проблема в том, что англичане хотя и не проявляют так явно, как американцы, своей ксенофобии, все равно всегда будут относиться ко мне с подозрением. Я никогда не стану для них своим. — Он прищурился. — Как и вы.

— Разговор сейчас не обо мне.

— И о вас в том числе. Ведь вы такая же, как и я.

— Вовсе нет. — Мариана нахмурилась. — Совсем не такая.

— Ох, Мариана! — Фоска расхохотался. — Неужели вы и правда уверены, что я убиваю своих студенток? Это же бред! Хотя некоторые из них, пожалуй, этого заслуживают. — И он вновь разразился хохотом, от которого у Марианы по спине пробежал холодок.

Она поняла, что в эту секунду Фоска показал, какой он на самом деле: черствый, жестокий, безжалостный. Мариана чувствовала, что обсуждать эту тему рискованно, но выпитое спиртное придало ей храбрости и безрассудства. К тому же, возможно, другого шанса не будет.

— Тогда скажите, что за человек, по-вашему, убил девушек?

Профессор слегка удивился такому повороту.

— Вообще-то я над этим думал.

— Не сомневаюсь.

— Прежде всего я заключил, что убийца действует из религиозных побуждений. Это ясно как день. Он глубоко духовный человек… по крайней мере, в собственных глазах.

«Совсем как ты», — мысленно отметила Мариана, вспомнив о кресте в коридоре.

Профессор отпил вина и продолжил:

— Он не режет всех без разбора. Вряд ли в полиции об этом уже догадались, но эти убийства — ритуальные.

Мариана резко подняла на него взгляд.

— Ритуальные?

— Именно. Они символизируют перерождение и воскрешение из мертвых.

— Но ведь никакого воскрешения нет. Только смерть.

— Ну, как посмотреть… — с улыбкой возразил Фоска. — Еще я заметил, что этот человек — артист в душе. Он обожает устраивать шоу.

«Как и ты», — снова пронеслось в голове у Марианы.

— Убийства напоминают мне сцены из трагедий мести времен короля Якова, — добавил профессор. — Жестокости и ужасы служат для того, чтобы напугать и развлечь.

— Развлечь?!

— Если речь идет о театре. — Фоска снова улыбнулся.

Мариане внезапно захотелось держаться от него как можно дальше. Она оттолкнула тарелку.

— Спасибо, я наелась.

— Вы точно не хотите добавки?

— Благодарю. Я сыта по горло.

Профессор предложил выпить кофе с десертом в другой комнате. Мариана без особого желания прошла за ним в одну из дверей. Фоска указал на широкий темный диван у камина.

— Давайте присядем?

Мариане не хотелось сидеть близко к Фоске. Рядом с ним она чувствовала себя незащищенной. Неожиданно мелькнула мысль: если даже ей наедине с профессором становится так неуютно, что же тогда говорить о восемнадцатилетней девочке?

Мариана покачала головой.

— Я устала. Пожалуй, я не буду десерт.

— Не уходите так скоро! Я приготовлю кофе.

Прежде чем Мариана успела возразить, Фоска скрылся в кухне.

Мариана подавила порыв удрать отсюда. Она ощущала слабость и тошноту. К тому же досадовала и злилась на себя.

Все было напрасно: она не узнала ничего нового. Лучше и правда уйти, пока не вернулся Фоска и не начал опять с ней заигрывать, а то и того хуже…