Проклятье фараона - Элизабет Питерс

– Миссис Эмерсон! – Юный джентльмен поднялся из плетеного кресла и загасил сигару. – Вы все-таки пришли! Да благословит Господь вашу милосердную душу.

– Ну и зрение у вас. Видите в темноте как кошка!

Я расстроилась. Хотела ведь подкрасться незамеченной.

– Скорее слух, – шепотом объяснил Милвертон. – Я вас не увидел, а услышал.

Он придвинул мне кресло, сам устроился рядом и погрузился в молчание. Не зная, о чем пойдет речь, я боялась начинать разговор первой, а Милвертон разрывался между чувством вины и сомнениями. По крайней мере, я надеялась, что он борется с собой, а не готовится покончить со мной. Один хороший удар – и даже Абдулла не спасет! Эх, жаль, зонтик остался в комнате...

Начало разговора только подлило масла в огонь моих недобрых предчувствий.

– Храбрая вы дама, миссис Эмерсон, – раздался во мраке зловещий шепот фотографа. – Выйти из дома одной, среди ночи, да еще после загадочной смерти сторожа и нескольких покушений на...

– Знаю, – охотно согласилась я. – Поступок глупый, что и говорить. Боюсь, доверчивость – один из моих основных недостатков. Эмерсон не устает мне это повторять.

– Ну что вы! Ничего подобного у меня и в мыслях не было! – воскликнул Милвертон. – Я сразу понял, что вы пришли, потому что разбираетесь в людях...

– Вот как?

– Конечно! И вы во мне не ошиблись. Я глуп и слаб, но я не преступник, миссис Эмерсон. Со мной вам ничто не грозит. Я не способен поднять руку на женщину... как, впрочем, и на любое живое существо. Вы мне поверили, миссис Эмерсон, – и теперь я готов пойти за вас на смерть!

– Будем надеяться, что до этого не дойдет. – Мне было слегка не по себе. Тревога растаяла, сменившись разочарованием. Эта пылкая речь как-то не вписывалась в предполагаемое признание убийцы. – Но все равно спасибо, мистер Милвертон... Час поздний, завтра нам рано вставать... не лучше ли перейти к делу? О чем вы хотели поговорить?

В ответ раздался странный сдавленный звук – то ли смешок, то ли рыдание – и снова голос Милвертона:

– Вот в этом я как раз и собирался признаться, миссис Эмерсон. Вы затронули самую суть, когда обратились ко мне. Я – не Милвертон.

– А кто же вы? – изумленно вытаращилась я.

– Лорд Баскервиль.

Бедняга тронулся рассудком! Вот первое, что пришло мне в голову. Совершенное злодеяние по-разному отражается на людях; чувство вины и раскаяние принимают порой причудливые формы. Терзаясь муками совести, Милвертон убедил себя в том, что убийства не было, что лорд Баскервиль жив... и что он и есть он. Тьфу ты! Что он и есть лорд Баскервиль!

– Приятно познакомиться, – осторожно сказала я. – Видно, слухи о вашей смерти были сильно преувеличены.

– Прошу вас, – взмолился Милвертон, – не нужно смеяться надо мной!

– И не думала даже.

– Ах... ну да... – Из темноты вновь раздался смешок, больше похожий на стон. – Вы решили, что я сошел с ума. Уверяю вас, это не так... Пока еще нет, хотя временами и близок к помешательству. Позвольте объясниться.

– Будьте любезны.

– После смерти лорда Баскервиля титул по праву наследства переходит ко мне. Я – племянник его светлости.

Ничего себе! От этой новости пошла кругом даже моя трезвомыслящая голова. Понадобилось несколько секунд, чтобы переварить открытие и соединить все звенья злосчастной цепи.

– Что ж вы себе думаете, молодой человек?! – вскинулась я. – Почему живете в этом доме инкогнито? А лорд Баскервиль – покойный лорд Баскервиль, – он знал, кто вы такой на самом деле? Боже правый, да вы хоть представляете, чем может обернуться этот маскарад?

– Еще как представляю. Со дня смерти дяди места себе не нахожу, даже слег в лихорадке. Если в не болезнь, давным-давно сорвался бы из Баскервиль-холла!

– Но послушайте, мистер Милвертон... А как теперь к вам обращаться?

– Меня зовут Артур, миссис Эмерсон.

– Итак... Артур, ваше счастье, что заболели и не смогли удрать. Бегство было бы равносильно признанию вины. Вы же, как я поняла, к смерти дяди отношения не имеете?

– Слово джентльмена! – дрожащим шепотом отозвался мой собеседник.

Впечатляющая клятва, ничего не скажешь, но от сомнений она меня не избавила.

– Давайте-ка все по порядку... Артур.

– Мой отец был младшим братом его светлости, – начал юный лорд Баскервиль. – По молодости лет он совершил какой-то проступок, чем навлек на себя родительский гнев. Судя по рассказам, мой дедушка обладал совершенно необузданным нравом, а набожностью превзошел пуритан. Он жил по законам Ветхого Завета и с блудным сыном поступил так, как велит один из них, – вырвал из сердца и вышвырнул на улицу. Мой бедный отец с нищенским пособием был сослан в Африку, где ему предстояло выжить на эти крохи или умереть... – А старший брат не заступился? Артур помолчал.

– Расскажу все как на духу, миссис Эмерсон. Покойный лорд Баскервиль поддержал жестокое решение своего родителя. Меньше чем через год после вынужденного отъезда моего отца титул перешел к нему, и знаете, что он поспешил сделать? Отправить письмо в Африку с категорическим отказом от всякой помощи младшему брату. Новому лорду Баскервилю честь семьи и личные убеждения не позволяли принять отвергнутого его отцом грешника.

– Какое бессердечие!

– Это мягко сказано, миссис Эмерсон. Я с детства считал его извергом... дьяволом в человеческом обличье! – прошипел Артур.

Боже, вот так признание! Я содрогнулась. Интересно, юноша понимает, что сам себе роет могилу? Неужели он рассчитывает на мое молчание?.. А если нет – то на что тогда рассчитывает?

– Сколько раз ночами я слышал проклятия, которыми осыпал брата мой отец, когда ему было совсем... да что уж скрывать... когда возвращался домой... под хмельком. А такое случалось все чаще и чаще. Но трезвым он был превосходнейшим человеком – добрым, веселым... Мама в нем души не чаяла. Сама она родилась в Найроби, в благополучной семье, и вышла замуж вопреки воле родителей. Мы жили на те скромные средства, что достались ей по наследству, но она так любила отца, что ни разу в жизни не посетовала, не пожалела о своем решении.

Артур надолго умолк. Вздохнул.

– Полгода назад случилось то, что должно было случиться. Постоянные возлияния сделали свое дело, и отца не стало. Вот тогда-то я впервые услышал от мамы... Она сказала, что, возможно, моя ненависть к дяде несправедлива... Не в укор отцу, нет!..

– А это было непросто!

Юный лорд, погрузившись в воспоминания, меня не услышал.

– Матушка сказала, что его светлость бездетен, а значит, я его единственный наследник. Сам он даже не попытался меня найти, хотя мама, как положено, сообщила о кончине брата. Никогда мне не забыть мамины слова... «Просчеты его светлости не оправдывают твоего неуважения, сынок. Познакомиться с человеком, чье имя ты когда-нибудь будешь носить, – твой долг перед самим собой и перед семьей!»