Наследие - Стивен Сэвил

Буря почти прошла, дождь едва моросил, ночь прояснилась. Грозовые тучи, скрывавшие звезды, прогнал дующий без устали ветер. Он шелестел и бубнил что-то по всему лагерю. Угли костра, который разложили вампиры, чтобы сжечь части тела Шлиффена, слабо тлели. Угасающий огонь бросал красноватое зарево на лица кровососов, наблюдающих, как убийца графа превращается в пепел и дым. Пока горел костер, они не разговаривали и не двигались.

Познер оставил их, не мешая траурной церемонии.

Он отвел полог главного шатра и нырнул внутрь.

Шатер ослеплял готической роскошью. Граф, как всегда, окружил себя наипрекраснейшими вещами: коврами из Амхабала и Судрата, что в далекой Аравии, благовониями из Шуанг-Кси в еще более далеком Катае, декоративными раковинами из Сартозы, резными костяными канделябрами из Инда и множеством других драгоценных изделий. Фон Карстен был коллекционером. Он хранил сувениры, как другие хранят воспоминания. Познер взял драгоценное яйцо, похищенное фон Карстеном из дворца в Прааге.

Удивительно, что фон Карстен захватил с собой в поход на Империю подобные вещи. Яйцо было бесценно, как и большинство из произведений искусства, хранящихся у графа И у него есть имя… Азову? Познер никак не мог надивиться на безделушку. Яйцо было вырезано из цельного куска лиловой яшмы, украшено завитками желтого и белого золота и усыпано бриллиантами в оправе в виде цветов из красного золота. Крошечный рубиновый зажим открывал миниатюрную копию стеклянной гробницы Арианки, изготовленную из золота и алмазов. Все это было выполнено с какой-то извращенной иронией. Познер предположил, что это работа Вальпургиса.

Познер поставил яйцо обратно на деревянный комод.

В одной только этой палатке сокровищ было достаточно, чтобы годами жить по-императорски.

Но безделушки фон Карстена Познеру ни к чему.

Ему нужна только власть…

Граф обладал страницей одной из девяти великих книг Нагаша. Если существует одна страница, наверняка есть и другие. Познер мог только воображать, какие возможности откроют перед ним книги, если одна-единственная бумажка сумела поднять мертвецов и превратить их в несокрушимую армию.

Вот такой власти и жаждал Познер.

Настоящей власти.

Не жалких соглашений и договоров, опирающихся на вероломство, чтобы казаться надежными.

Воющий меч фон Карстена лежал на столе в центре шатра. На черном клинке, точно ржавчина, запеклась графская кровь. Познер взял его, проверяя, по руке ли ему оружие. Меч тихо и пронзительно застонал.

Вампир улыбнулся, качнул меч, словно взвешивая его, и сделал несколько быстрых выпадов. Меч вел себя в руках просто идеально, Познер никогда не владел ничем подобным. Клинок как будто обладал собственной волей: сверхъестественная уравновешенность и точность были не чем иным, как его ненасытной жаждой крови и убийства. После четырех головокружительных пассов, высоких и низких ударов и контрударов воющий клинок взмолился, прося крови, и Познер обнаружил, что отложить сейчас меч почти невозможно. Где-то в самой сердцевине оружие стенало, вымаливая пищу. Он уронил клинок и с отвращением попятился от него.

Эта вещь была живой.

Вампирский меч графа-вампира - кровавое товарищество, наверняка выкованное в адских ямах Нижнего мира Морра.

- Чего ты хочешь?

Он даже не заметил съежившуюся в углу Изабеллу, прижимающую к пышной груди рубаху своего мертвого мужа.

- Тебя, - ответил Познер, и в голосе его не было ни следа иронии или страсти.

- Я чувствую его запах,- сказала Изабелла, околдованная обманом чувств, навеянных рубахой.- Он все еще здесь. Он не ушел. Он не покинул меня.

Она скорчилась на полу жалким клубком. Красные от слез глаза тонули в глубоких тенях, сквозь бледную кожу просвечивали синеватые вены. Она выглядела, как сама смерть.

Познер опустился возле женщины на колени и нежно пригладил ее волосы, чтобы они не падали на глаза.

- Его нет. Я сам не могу поверить в это, но он ушел. Пора встать и показать свою силу, Изабелла. Прекрасная Изабелла. Сейчас здесь нет такого существа, которому не хотелось бы увидеть тебя мертвой, ты это понимаешь? Ты - последнее звено, связующее нас с прошлым, с Владом. Они похоронили бы тебя под храмом Сигмара, если б могли.

Она яростно затрясла головой, отвечая если не на его слова, то на тон. Познер нырнул на самое дно синих озер ее глаз, но не увидел в них ни проблеска понимания. Она пребывала где-то в собственном мире. Он не знал, как до нее дотянуться. Все, что он мог, - это говорить.

- Я тебе помогу. - Он пытался вложить в свой голос как можно больше убежденности. - Выйди отсюда со мной. Встань рядом со мной. Присоединись ко мне, и никто не пойдет против нас. Я сумею защитить тебя от них, милая, прекрасная Изабелла. Ты будешь в безопасности. Я стану твоим графом.

- Нет, - выдохнула она, выворачиваясь из-под его руки. - Нет. Нет. Он не бросит меня. Нет. Он вернется. Он меня любит.

Познер с трудом подавил раздражение. Он встал и потянул женщину за собой.

- Пойдем со мной. Пусть они увидят нас вместе. Тебе не придется ничего говорить. Просто стой и будь прекрасной, Изабелла. Ты можешь? Можешь это сделать для меня?

- Нет, - повторила она.

Пальцы Познера переплелись с ее пальцами.

- Обопрись на меня.

- Нет. - Казалось, это было единственное слово, которое Изабелла могла выговорить. Бесконечный поток отказов. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Медленно и бережно он повел ее к выходу из палатки.

Он знал, что все глядят на него, тьма не могла скрыть всеобщее любопытство. Они ждали, что он сделает ошибку. Но этого не случится. Он ведь Герман Познер.

- Все решено, здесь и сейчас. Эта женщина - моя невеста по праву силы. Любой, кто осмелится отрицать это право, пусть говорит сейчас или замолчит навеки.

- Я отрицаю,- произнес голос, который Познер уже не думал услышать когда-либо вновь.

Эссенский брод, Сильвания. Зима, 2010

Он смотрел на привидение. Это было невозможно.

Смерть вампира - финал, для него нет спасения от пыток вечности. Смерть - это конец.

Твоя душа расщепляется. Она не знает покоя. Не знает воскрешения. Не знает возврата. Ты - пустой сосуд. Нет ничего, что могло бы вернуться.

И тем не менее…

Влад фон Карстен шел сквозь толпу. Ветер отбросил назад непокорную гриву черных волос графа, обнажив полосу запекшейся крови, уродующую шею.

Но это не мог быть фон Карстен. Разум Познера лихорадочно метался, самые невероятные мысли наталкивались друг на друга, пререкаясь и стремясь быть услышанными. И одна вопила громче остальных: фон Карстен мертв. Он был убит.