Еще ближе - Юлия Леру

Она повернулась к остальным и пояснила.

— Нина и Ракель воздействовали на меня и приказали снять узы.

— Но ведь они ничего не говорили, — сказала Сатри.

— Им не требовалось. Они объединили две своих мысленных волны. Я услышала у себя в голове оба голоса, и они говорили одно и то же. — Ирина вдруг неожиданно широко улыбнулась. — Умницы, девушки. А теперь я хочу, чтобы вы попробовали то же самое, но уже на добровольцах. Попытайтесь создать одинаковые волны, наложите волны друг на друга. Там, где не может один, быть может, смогут двое, а?

Она просто сияла. А я-то думала, за такую самодеятельность я и Ракель получим выговор. Мы переглянулись, Ракель пожала плечами. Она разглядывала меня, как будто видела впервые, как будто ожидала такого поступка от кого угодно, только не от меня.

Я посмотрела на остальных. Льза выглядела откровенно разочарованной, Щадар злился — наверняка и он догадался, просто мы сообразили раньше. Ракел широко улыбался, искренне радуясь за сестру. Кажется, ему одному пришлось по душе то, что случилось.

Ирина попросила одного из добровольцев остаться, остальных отпустила. Когда мужчина занял свое место перед нами, она оглянулась.

— Готовы? Начинаем. Иван, вдохни и не дыши. Я сказала.

На лице парня успел отобразиться испуг, но проигнорировать узы ему было не под силу. Сделав глубокий вдох, он замер. Глаза его, ярко-голубые и ясные, умоляли нас поторопиться.

Я посмотрела на Ракель.

— Давай, — сказала она.

Я постаралась сосредоточиться и проникнуть под панцирь чужой воли, но мне это, как и прежде, не удалось. Попробовала Ракель — теперь я знала, что это она, но тоже потерпела поражение. Парень, похоже, уже начал испытывать удушье. Глаза его медленно наливались кровью, руки сжались в кулаки, лицо покраснело.

— Нам надо попробовать вместе, — сказала я.

— Это и есть ваша задача, — донесся голос Ирины. — Действуйте! У вас мало времени.

Я снова потянулась к панцирю и теперь, когда ощутила рядом волну Ракель, не стала пытаться ее перекрыть, а наоборот, постаралась подстроиться, слиться с ней воедино, чтобы сделать сильнее. И у нас получилось. Наша усиленная волна хлестнула панцирь, и снова, и снова, и снова — и мы обе одновременно радостно вскрикнули, когда на нем появилась трещинка. Крошечная, но нам больше было и не нужно. Наша совместная воля проникла в эту трещинку и понеслась к мозгу добровольца.

Она была сильна, эта волна, и она нарастала, как цунами, становясь все выше, мощнее, страшнее…

— Стой! — закричала я одновременно внутри и снаружи, — Ракель, стой!

Но она уже поняла. Мы разошлись в мгновение ока, она отвернулась, снимая инвазию и позволяя мне одной воздействовать на мозг стоящего перед нами парня. Я упала на колени в попытке ослабить волну, которая могла лишить его рассудка и воли навсегда. Перед глазами снова возник образ ангела, расправившего свои черные крылья, и по легкому вскрику Ракель я поняла, что и она видит сейчас свой идивэр.

Волна мягко омыла мозг парня, и он громко и глубоко задышал. А меня словно переехал грузовик — тело затрясло, из носа хлынула кровь, руки свело судорогой. В микроавтобусе послышались крики — наверное какая-то часть волны досталась и остальным. Когда круги перед глазами рассеялись, я обнаружила, что мы с Ракель лежим на асфальте, а Ирина сидит рядом с нами и улыбается.

— Вы сделали это. Сделали.

Мы с Ракель совершили ошибку, которая едва не стоила добровольцу рассудка. Мы не изменили волну, которой разрушали, на волну, которая должна была созидать. Мы чуть не сожгли парню мозги. Но мы сделали то, что от нас ждали. Мы пробили чужое внушение и сняли его.

Как там говорил Нил Армстронг? Маленький шаг для человека, огромный — для человечества?

Ракель досталось сильнее, чем мне. Кровь у нее из носа текла, не останавливаясь, пока Ирина не достала из аптечки перекись и не засунула смоченные ею тампоны Ракель в ноздри.

— Только попдобуйте зазмеядца, — прогнусавила она, хмуро глядя на нас.

Брат подкалывал ее всю дорогу обратно в гостиницу, но было видно, что он гордится.

Ирина доложила о нас Совету, и уже вечером в гостиницу приехал Дер. Он исцелил Ракель и сдержанно поздравил нас с успехом. Когда мы по его просьбе рассказали о том, что делали, он даже на мгновение потерял свою невозмутимость.

— Узы нелегко снять, но вы это сделали. Совет очень вам благодарен, — сказал он. — Теперь ваша задача — тренироваться самим и научить других. Вы будете работать все вместе до тех пор, пока остальные тоже не научатся усиливать волны. Только, пожалуйста, не забывайте вовремя останавливаться. Нам не нужны человеческие жертвы. Завтра вы вдвоем поедете со мной в институтскую клинику, вам сделают дополнительное сканирование мозга. Мы должны определить, с чем связан ваш успех.

Он посмотрел на часы, потом снова взглянул на нас.

— Есть что-то еще, что бы вы хотели со мной обсудить?

Ракель молчала. Я не хотела говорить ангелу об идивэре, и молчала тоже. Дер наверняка видел, что мы мнемся, но давить не стал. Он поднялся и, попрощавшись, удалился, оставив нас за обеденным столом вдвоем. Едва стук его шагов затих, я повернулась к Ракель.

— Почему ты не сказала ему? — спросила я.

Ракель приподняла брови с тем же недоуменным выражением, что и в прошлый раз.

— Не сказала о чем?

— О том, что у тебя было видение. Как и у меня. — Она попыталась запротестовать, но я оборвала. — Нет смыла скрывать, мы с тобой были на одной волне. Как и в самый первый раз, на первой тренировке.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Я не понимаю, почему ты упорно делаешь вид, что ничего не было.

— Потому что боится.

Мы с Ракель подпрыгнули от звука голос Льзы. Она стояла на лестницы и, судя по всему, слышала весь разговор с самого начала. В том числе, и разговор с ангелом. Спустившись, она подошла и уселась за стол. Я видела по лицу Льзы, что она расстроена и раздосадована своей неудачей. Еще вчера она говорила мне, что куратор считает ее самой сильной. Сегодня она осталась в стороне, не у дел.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — сказала Ракель спокойно.

— Ну тогда скажи мне, почему ты рыдала всю ночь после первой