Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга VI - Алексей Ракитин

Антанты. В 47 случаях сотрудникам Бюро удалось завладеть «адскими машинками» (подрывными устройствами), уже пронесёнными на борт германскими или австрийскими диверсантами.

Ещё в 1930 г., едва только «Морро кастл» совершил свой первый рейс на Кубу, сотрудник шотландской полиции Гарольд Браст официально уведомил Кубинское Бюро Туризма о полученной оперативным путём информации, согласно которой модный лайнер может стать объектом террористической атаки. Таковую могли предпринять члены левацких политических групп из Европы, среди которых обсуждался вопрос о целесообразности «знакового» удара по символу капиталистической роскоши. Успешный террористический удар, сопровождаемый широким общественным резонансом, послужил бы отличной рекламой для любой организации или группировки, проповедующей классовую нетерпимость, будь то анархисты, троцкисты или коммунисты, сторонники Коминтерна.

Кубинское Бюро Туризма немедленно передало полученную от Гарольда Браста информацию руководству ФБР. Там отнеслись к сообщению серьёзно: о том, что борцы «за социальную справедливость» всех мастей с лёгкостью идут на самые отвратительные теракты было хорошо известно. Ещё были памятны чудовищные взрывы в здании Сената в столице Румынии и в кафедральном соборе в Софии, унёсшие десятки человеческих жизней. Первый из упомянутых взрывов подготовили и осуществили анархисты в 1922 г., второй — коммунисты в 1925 г. Помимо громких терактов в Европе, леваки занимались тем же самым и по другую сторону Атлантики. В феврале 1930 г. у пирса в порту Нью-Йорка после серии взрывов загорелся и сел на грунт немецкий лайнер «Мюнхен», водоизмещением 13,5 тыс. тонн (немного меньше «Морро кастл»). Менее чем через полгода — в июне 1930 г. — похожая история приключилась с куда более крупной английской «Бермудой» (водоизмещение 19 тыс. тонн). Этот лайнер неожиданно загорелся у пирса в порту Гамильтон, административном центре Бермудских островов. Это был совсем новый корабль, его ввели в строй в 1927 г. «Бермуды» полностью выгорел и, подобно «Мюнхену», сел днищем на грунт у пирса. В обоих случаях теракт рассматривался как одна из самых достоверных версий случившегося, хотя доказать так ничего и не удалось (сразу надо оговориться, что это были далеко не единственные в 20-30-е гг. случаи подозрительных пожаров на крупных судах. В своём месте вопрос о поджогах и взрывах на невоенных кораблях в мирное время будет рассмотрен более обстоятельно).

Поэтому к информации о возможном теракте в отношении «Морро кастл» в 1930 г. Бюро отнеслось со всем возможным вниманием, хотя последующие годы, вроде бы, сняли остроту проблемы. Но в сентябре 1934 г. о предупреждении Гарольда Браста вспомнили все, кто был о нём осведомлён.

Как только информация о пожаре на борту «Морро кастл» стала достоянием гласности, начальник полиции Гаваны уведомил коллег из ФБР о том, что встречался с капитаном Уилмоттом во время последней стоянки лайнера в порту и официально предупредил его о том, что на борту корабля во время предстоящего рейса в Нью-Йорк будет находится коммунист, имеющий намерение осуществить теракт. Какой именно теракт, глава столичной полиции не знал, но считал свою информацию заслуживающей полного доверия. Во второй половине 8 сентября, когда «Тампа» пыталась буксировать сгоревший лайнер, гаванская полиция провела массовые аресты студентов местного университета, которые были известны своими троцкистскими, либо марксистскими взглядами. Всего были арестованы 25 человек и полиция Гаваны питала надежду на то, что кто-то из них мог быть в курсе подготовки теракта, запланированного на борту «Морро кастл».

Прогулочная палуба (спардек) «Морро Кастл» после пожара (вид из кормы в носовую часть).

Уверенность в неслучайности пожара, уничтожившего лайнер, заметно усилилась после того, как стало известно, что в ночь с 7 на 8 сентября 1934 г. в Карибском море и прибрежной атлантической зоне США вспыхнули пожары ещё на четырёх американских судах. Самым крупным из них являлся грузо-пассажирский корабль «Санта-Рита» («Santa-Rita») компании «Грэйс лайн» («Grace line»), имевший водоизмещение более 5 тыс. тонн при длине 117 м. «Санта-Рита» совершала 22-дневный переход из Нью-Йорка в Сиэттл с посещением крупных портов как в Карибском бассейне, так и Тихом океане. 7 сентября корабль вышел из Гаваны, имея на борту 125 пассажиров и почтовый груз. К счастью, корабль не ушёл далеко в море и когда вспыхнул пожар, смог вернуться в порт. Благодаря организованным и хорошо скоординированным действиям экипажа человеческих жертв удалось избежать, но корабль пострадал до такой степени, что компания-судовладелец отказалась его восстанавливать (В конце 30-х годов «Грэйс лайн» заказала в Копенгагене новую «Санта-Рита», которую 9 июля 1942 г. потопила в Атлантике немецкая подводная лодка U-172. Эту «Санту-Риту» не надо путать с «Сантой-Ритой», загоревшейся в ночь с 7 на 8 сентября 1934 г. — это совершенно разные корабли!).

Посадочный талон на корабль компании «Грэйс лайн» и буклет с описанием маршрута Нью-Йорк-Сиэттл. Именно будучи на этом маршруте «Санта-Рита» загорелась вечером 7 сентября спустя несколько часов после выхода из Гаваны.

Как только информация о ночных пожарах на американских кораблях стала известна ФБР, Директор Бюро Джон Эдгар Гувер потребовал полностью перекрыть все каналы связи с Кубой. Во второй половине дня 8 сентября было прекращено авиасообщение с Гаваной, а всем американским кораблям, находившимся в море, был транслирован приказ, запрещавший посещение кубинских портов. Меру эту нельзя было не признать разумной — все корабли-погорельцы посещали Гавану, так что связь с Кубой казалось очевидной.

Разумеется, эти превентивные меры, призванные обезопасить американских граждан и американское имущество, были неспособны как объяснить причину случившегося на «Морро кастл», так и проясить картину произошедшей трагедии. Между тем, уже в первые дни из опроса выживших членов команды и туристов, стало яно, что обстановка на борту корабля была не такой идеальной, как это изображали туристические проспекты. Моряки крайне резко отзывались как о поведении пассажиров, так и о действиях отдельных лиц командного состава судна; пассажиры в свою очередь самыми нелестными эпитетами характеризовали действия экипажа. Не будет преувеличением сказать, что почти никто не говорил хорошо о другом и самые резкие обвинения порой можно было услышать от людей, от которых менее всего их следовало ожидать.

На этом фоне всеобщего недовольства и скандальных разоблачений поистине образцами высокого мужества выглядело поведение отдельных участников трагедии. Так, например, нью-йорский полицейский Джеймс Бьютт снял с себя и отдал пробковый жилет 8-летней девочке. Сам Бьютт бросился в океан, рассчитывая только на собственные силу и умение плавать (к счастью, полицейский был быстро подобран одной из шлюпок с корабля «Андреа Лакенбах» и остался жив). Поступок Джеймса Бьютта повторил второй механик Энтони Буджия, также отдавший свой спасательный жилет маленькой девочке (Буджия также был спасён). Но по общему мнению подлинным героем, продемонстрировавшим абсолютное хладнокровие и преданность делу, явился радист Роджерса, чьё мужество обеспечило появление судов-спасателей и спасло не одну сотню человеческих жизней. Роджерс терпеливо оставался в радиорубке, дожидаясь,