Рискованное приключение - Джо Беверли

— Надеюсь не обмануть твоих ожиданий. Но зачем вообще выходить замуж, если, тебе это не по вкусу?

— Я же сказала вам, милорд. Я приличная девушка, а моя семья — тем более. Обстоятельства сложились так, что этой ночью у меня есть возможность поступить, как я хочу. Возможно, это мой единственный шанс, и я решила быть с вами.

Он остановился, вглядываясь в ее лицо, и медленно очертил кончиком пальца контур ее губ.

— Кажется, я наконец понял тебя, Лизетт. Ты невероятная женщина. Значит, всего одна ночь. Только мы и никого больше. Ночь свободы для нас обоих.

Если бы Эльф уже не настроилась на порочный лад, теперь она точно сдалась бы на его милость, сраженная его тоской и неприкрытым желанием.

Рука об руку они шагали по улице, подгоняемые обоюдным стремлением быстрее добраться до цели. Эльф старалась не забывать об остальном, настороженно выискивая среди зевак и прохожих шотландцев или собственных слуг. Но не видела ни тех, ни других.

А вдруг шотландцы не появятся? Она не имела представления, как еще заставить их себя выдать, тогда как нападение на короля может произойти в любой момент.

Возможно, загадочный предмет в подвале у Форта подскажет ей, как быть дальше. Ночью, когда граф заснет, она попробует выкрасть ключ и все разузнать. В конце концов именно ради этого она и решилась на свой отчаянный план.

Истинная причина ее безнравственных замыслов — совсем в другом. Навстречу соблазну ее влекут страстное томление и близость Форта, вызывавшая в ней даже здесь, на улице, неведомые ранее сладостные ощущения.

К тому же нельзя забывать и о гражданском долге. Они свернули за угол в сонную тишину Морпет-стрит. Похоже, этим вечером здесь нет никаких увеселений. Усталая лошадь медленно тащила телегу, а на некотором удалении двое мужчин спешили по своим делам. Улица выглядела мирной и пустынной.

Эльф озиралась по сторонам, высматривая, не видно ли крадущихся во мраке шотландцев и нет ли поблизости ее защитников.

Никого.

По всей видимости, сегодня ей ничто не угрожает, кроме ее собственных необузданных страстей.

Она бы вышла замуж за Форта. Не в том смысле, что ей позволят, а потому, что он ей подходит. Он сложный человек, но с сильным характером. И в основе своей — благородный,

Если уж на то пошло, он и есть настоящий победитель драконов.

Всего несколько недель назад подобная мысль даже не пришла бы ей в голову, но теперь она знала, как сильно в нем развито чувство справедливости, представление о добре и зле. Тем не менее он несчастлив, что-то явно мучит его. Она не могла недооценивать степени этих терзаний, способных толкнуть его на несвойственный ему поступок.

— Все эти рассуждения не стоят и гроша. — Его слова вывели ее из задумчивости, и сердце виновато забилось, словно он мог читать ее мысли.

— Я думала о вас, — призналась она.

— А я — о тебе. Ты загадка, Лизетт, и я по-прежнему не верю, что услышал от тебя хоть слово правды. Быть может, узнаю ее к исходу этой ночи.

«Надеюсь, что нет».

— Почему вы так говорите, милорд? Вы же обещали, что я останусь в маске.

— Интимная близость все обнажает, моя дорогая, я не имею в виду только тело. Маска не может скрыть того, что действительно имеет значение.

Господи милосердный, сделай так, чтобы он ошибся!

— Тогда я узнаю правду о вас, милорд?

Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:

— Возможно. Но мой опыт дает мне преимущество. Когда я буду ласкать твои бедра и целовать грудь, сомневаюсь, что ты будешь в состоянии наблюдать за мной.

Произнесенные небрежным тоном, эти слова зажгли в ней такой пожар, что она ощутила ноющую боль в тех местах, которые он упомянул. Пересилив себя, она с улыбкой взглянула на него:

— Тогда, видимо, мне придется доставить вам не меньшее удовольствие.

Его зубы сверкнули в лукавой усмешке.

— Ради Бога, Лизетт, при мысли о твоей руке на… — Его ухмылка стала совсем похотливой. — Как бы это назвать? Мои укромные места?

— Вряд ли они будут такими укромными нынче ночью, милорд, — бесшабашно ответила Эльф, радуясь, что маска скрывает ее пылающие щеки. Она никак не ожидала подобной беседы. Вообще-то ее представление об интимных сценах предполагало полный мрак и тишину.

— Достаточно укромные, уверяю тебя. Ну, Лизетт, даже неопытная девушка должна знать подходящие термины для описания мужского тела.

В ее французском, хотя и превосходном, такие термины отсутствуют, за исключением детского названия, которое использовала ее няня-француженка для обозначения органа маленького Шона. Она могла выудить из памяти только одну французскую фразу.

— Может быть, ваши наружные органы, милорд?

— А-а. — Он деликатно кашлянул. — Моим наружным органам определенно нравится, когда их гладят и ласкают. Надеюсь, не только им. Только представь себе, милая Лизетт, как эти органы находят себе уютное гнездышко внутри твоих шелковистых, цвета нежнейших сливок девственных бедер. Можешь ли ты вообразить блаженство, когда наиболее выступающий из моих наружных органов входит в твое нежное, влажное, горячее и восхитительно пустое внутреннее пространство?

О, вполне. Еще как! Она продолжала быстро шагать под руку с ним по улице, но странным образом чувствовала себя так, словно он касался ее в тех самых немыслимых местах. Внутреннее пространство, горячее и влажное, стало вдруг вторым источником сердцебиения.

— У вас бесстыжий язык, милорд.

Он громко расхохотался:

— Ты не представляешь себе, насколько, Лизетт. Но скоро узнаешь, уверяю тебя. Если уж ты избрала меня для ночи своего раскрепощения и именно мне предстоит ввергнуть тебя в божественный ад сладострастия, я намерен исполнить свой долг до конца. Мы пришли.

Как в тумане, едва держась на ногах, Эльф взглянула на ступеньки, ведущие к парадной двери Уолгрейв-Хауса, сцене ее неотвратимого и, видимо, полного падения.

Она вздрогнула. Какая-то часть ее души ужаснулась. Но ничто, даже угроза короне, уже не могла ее остановить.

— Последний шанс, Лизетт. — Его решительный тон вывел ее из оцепенения. — Если ты сейчас войдешь, а потом опять сбежишь, я буду очень недоволен.

Он говорил нарочито небрежно, словно ее ответ значил для него не больше, чем выбор между цыпленком или свининой на обед. Но выражение его глаз или, точнее, то, как он их прикрыл, наводило на мысль, что это не так.

Она не хотела, чтобы это было правдой.

Впрочем, судя по всему, при желании она может уйти. Еще не поздно плюнуть на все пороки, вместе взятые, и вернуться чистой и нетронутой в дом леди Ярдли. Ей не придется беспокоиться, как бы что не дошло до братьев. Она избежит опасности зачать ребенка. Аманда будет вне себя от облегчения.