Я не люблю пятницу - Марек Гот

Это оптимистическое заявление никого не успокоило.

— Хватит! — Карелла хлопнул ладонью по банке. — Идите, займитесь какими‑нибудь делами. Нам с Питером надо обсудить план дальнейших действий.

Компания пошла на корму.

— Сейчас я обрисую вам ситуацию. Мы сплавляемся вниз по Гъелль. Весел у нас нет. Паруса тоже нет. Провизии очень мало — только запас сухарей, который хранился в шлюпке, да и то, видимо, кто‑то из команды к нему основательно приложился. Плавни мы прошли, а из лесов Бера выйдем через несколько дней. Я собирался причалить к берегу и дальше двигаться пешком по равнине Падающих листьев. Посреди реки мы слишком приметная цель. Как вам план?

Я подумал.

— Никуда не годится.

— Почему?

— Не подумайте, что мне нравится торчать в этом барказе, но на суше у нас гораздо больше шансов вляпаться в неприятности. Хоть и без весел, но барказ все же средство передвижения. У нас нет провизии, нет лошадей, нет снаряжения, недостаточно оружия… если на то пошло, то у нас даже одежды приличной нет. У Фрая ранена нога, у Альфа сломаны ребра… С какой скоростью мы сможем двигаться? На реке мы по крайней мере защищены от четвероногих хищников. Нам надо добраться или до какого‑нибудь поселения на реке, или хотя бы до приличной дороги.

— Все это верно, но я опасаюсь, что за нами погоня.

— Я тоже этого опасаюсь.

Виктор цепко взглянул на меня.

— А вы почему?

— Не держите меня за идиота, Карелла. Это была хорошо спланированная военнно–морская операция с магической поддержкой. Я уж было подумал, что в пираты подались и вице–адмиралы Военно–морского флота Федерации. Кроме того, нападение произошло вечером того же дня, когда стало известно, что на пароходе плывет Питер Фламм. А это был уже почти конец плавней. Обычно пираты нападают в самом начале, чтобы никто не перехватил добычу. Конкуренция очень большая.

— Как‑то быстро стало известно…

— Магик на пароходе.

— Чересчур уж это сложно, не находите?

— Нет. Это обычная тактика морской пехоты с кораблей–охотников. Третьеразрядный магик вербуется на корабль противника, в нужный момент выходит на связь с охотником и сообщает координаты и численность состава. Хороший колдун может держать на связи пять–шесть магиков. Гораздо быстрее и дешевле, чем рыскать по всему морю в поисках неприятеля. К тому же — гораздо безопаснее.

— Я этого не знал.

— Век живи — век учись. Принесите мне мой меч и мешок — там лежит арбалет.

В ночи раздался протяжный вой от которого застывала кровь и волосы поднимались дыбом. Альф и Алиса испуганно уставились на меня. Слева спросонья вскрикнул Фрай. Виктор тоже поднял голову и ошарашено посмотрел на меня. Осуждать их за испуг было сложно — я знал, как действует этот вой на людей. Меня самого мороз по коже продрал, а я ведь слышал его неоднократно. Правда, в последний раз это было одиннадцать лет назад.

— Что это… Что это было?

— Кто.

— А?

— Не "что", а "кто". Бин сидхе.

— Это правда? Они существуют?

— Да. Нет. Не знаю. Да и какая разница. Мы называли их "бин сидхе", потому что надо ведь было как‑то их называть.

— Вы их видели?

— Нет. Никто не видел. Да никто и не рвался посмотреть, если честно. Мы только слышали их. Этого вполне хватало.

— Где это было?

— Чуть севернее, в Пиковых болотах. Не знал, что они есть и здесь.

— Ты тут уже был? — вступила в разговор Алиса.

— Да. Одиннадцать лет назад. Я служил в пехоте. Нас должны были перебросить под Хайко–Тико, но колдуны чего‑то там напортачили с порталами и мы оказались прямо посреди Пиковых болот. Мы даже не знали, куда попали и в какую сторону идти. Только через месяц добрались до лесов Торк Триата. Из пятьсот тридцати человек в живых осталось четырнадцать. Из них девять сошли с ума.

Алиса с ужасом смотрела на меня. Я подумал, что до этого момента война была для нее абстракцией. Сколько ей исполнилось, когда война началась? Двенадцать? Трудно что‑либо воспринимать серьезно, когда тебе двенадцать и у тебя богатый папа.

— А как ты…

— Я был сопливым семнадцатилетним пацаном. В этом возрасте все бессмертны. Я был дураком и просто не знал, чего надо бояться. Ну, и повезло, конечно.

До утра никто не сомкнул глаз.

Остаток путешествия, к счастью, прошел удачно. Несмотря на предупреждения Альфа, я встал на ноги. Ничего плохого не произошло, скорее напротив — мне значительно полегчало. На второй день (вернее, ночь) мы встретили пароход "Роген", который шел из Тако–Хо. Мы держались ближе к левому берегу, было темно и я понадеялся, что нас не заметили. На четвертый день мы выплыли из лесов и попали под ливень. Плохо было даже не то, что все промокли и замерзли. Плохо было то, что вода попала в последнюю банку с сухарями и весь наш запас провизии превратился в кашу.

Я доковылял до кормы и с отвращением заглянул в жестянку.

— Вылей эту дрянь за борт.

— Но…

— Вылей. Мы уже на равнине. Плывем, пока не изголодаемся окончательно, потом высаживаемся на берег и идем пешком. Тут масса дичи, а у меня есть арбалет. А может нам повезет, и мы еще до этого доплывем до какого‑нибудь поселения.

Повезло нам вечером следующего дня.

Причаливать при помощи досок, оторванных от банок, оказалось сложным и тяжелым делом. У Виктора была ранена правая рука, у Альфа сломаны ребра. От Алисы толку было еще меньше, чем от меня. Так что вся нагрузка легла на Фрая. Мы только чуть помогали. В итоге на берег мы выбрались значительно ниже по течению, чем нам требовалось, и была уже глубокая ночь. Снова оказаться на земле было приятно. Я не очень люблю плавать. Родственники Квинт собирались немедленно отправляться в путь. Я сказал "нет", выслушал все, что они имели мне сказать, снова сказал "нет" и мы легли спать.

Чуть свет я разбудил Карелла и отвел его в сторону.

— Нам вовсе незачем всем переться в эту деревню.

— Согласен.

— Поэтому пойду я один.

— Почему вы?

— А кто еще? У Фрая ранена нога, Альф даже дышит осторожно, Алису я не возьму, потому что она притягивает неприятности. Если не удастся притянуть, она их провоцирует.

— С вами могу пойти я.

— Понимаете, Виктор, я не то чтобы не доверяю нашему чернокожему приятелю, просто я его слишком плохо знаю. Кроме того, даже один избитый, раненый и босой человек без рубашки вызывает подозрение. Если же нас будет двое…